Спаси и сохрани вас от этого, дорогие друзья! Ицхак был на пороге полного отчаяния, но сжалился над ним Всевышний и помог ему другим способом. Дело было так. Однажды бродил он по городу. Попал в Немецкую слободу и зашел в сад барона отдохнуть. Сморил его сон, и он задремал. Когда проснулся, увидел стоявшего над ним старца – и зеленое ведро у него в руках, и малярная кисть в ведре. Сказал ему старец: «Возьми ведро и кисть и закончи свою работу!» По-видимому, нанял старик рабочих и по ошибке принял Ицхака за одного из них. А может быть, догадался, что Ицхак заснул, потому что ослабел от голода; сжалился он над ним и предложил ему работу, чтобы тот получил плату за труд, купил себе хлеб и не умер с голоду. Поднял Ицхак ведро и пошел за стариком. Показал ему старик забор, который надо покрасить. Приступил Ицхак, сам того не ожидая, к работе. Эта работа была легкая и не требовала подготовки. Нужно было только окунать кисть в краску и переносить ее на доски забора. Вечером заплатил ему заказчик два бишлика и сказал: «Если увижу что ты не ленишься, дам тебе больше».

Кто опишет радость Ицхака! Сколько дней и сколько недель не мог он заработать хотя бы на хлеб и чай, вдруг упал к нему в руки заработок – целых два бишлика за один раз, и мало того – обещано ему, что завтра получит еще.

Купил Ицхак себе хлеба и молока. Макал хлеб в молоко и ел, чего не делал ни вчера, ни позавчера, обходясь сухой коркой хлеба и водой, ведь не было у него лишней копейки на чай. Наевшись досыта, растянулся он на постели, чтобы набраться сил на завтра.

Одолели его сомнения и стали нашептывать ему: «Дай Бог, чтобы не был твой приход завтра напрасным, чтобы не понял твой заказчик, что ты не маляр, и не прогнал бы тебя с позором. И дай Бог, чтобы трапеза твоя не была последней!» Но Ицхак не поддался отчаянию. Сказал он себе: «Тот, кто сотворил со мной чудо сегодня и послал мне в руки два бишлика одним разом, сотворит со мной чудо завтра, и я не умру от голода». Подтянул одеяло и укрылся по самую шею. Закрыл глаза и заснул.

Сладостен был для него этот сон. Со дня прибытия в Эрец не наслаждался он так сном, как в ту ночь. Постель приняла его и была добра к нему. И его постоянные враги, мухи и комары, тоже помирились с ним и дали ему спать.

Лишь только наступило утро, охватил Ицхака страх, что, может, он опоздал и отдана его работа другому. Выглянул в окно, убедился, что день еще только занимается, и понял, что не опоздал. Потом он испугался, что заказчик его принадлежит к миссионерам, делающих добро евреям, чтобы поймать их души. Потому что история эта приключилась с ним в Немецкой слободе, где жило достаточно выкрестов. Дело в том, что однажды прибыли изгнанники из России в Эрец Исраэль, и нечего им было есть, погибали они от голода. Повстречались им миссионеры и принялись лечить больных и кормить голодных, но вместе с едой, питьем и лекарствами давали им понемножку маленькими порциями основы своей веры. Не прошло и двух месяцев, как изгнанники переменили веру и вышли из среды еврейского народа, ведь таково искусство миссионеров – лечат тело и калечат душу. Как только подумал об этом Ицхак – встал, возложил тфилин и помолился от всего сердца, чтобы укрепил его Бог Израиля, и не оставил его, и не отринул его, и помог бы ему идти дорогой праведных, и послал бы ему достойное пропитание. Закончив молитву, прочел тринадцать принципов веры и недельную главу Торы «И открылся…». Помолившись, совершил омовение рук, доел то, что осталось со вчерашнего дня, и пошел в Немецкую слободу. И тот самый старец приветливо встретил его и послал работать. А вечером заплатил ему три бишлика и велел ему прийти завтра. Зажал Ицхак в руке деньги, как если бы сжимал камею. Никогда в жизни деньги не имели в глазах Ицхака такой ценности, как эти бишлики, заработанные в Эрец Исраэль.

Хотя Ицхак не учился ни одному из ремесел, он умел многое, как большинство выходцев из бедных семей, которые красят и чинят все в доме своими руками, осваивая любую работу. Тем более, Ицхак. Будучи самым старшим из детей, он сам делал им игрушки: волчки для Хануки, и погремушки для Пурима и луки со стрелами для Лаг ба-Омера, и сукку для праздника Суккот… все, что нужно, – делал. И дни, когда он помогал помощнику повара на корабле, тоже сослужили ему службу, он научился от него держать малярную кисть в руках. Теперь, когда попалась ему работа маляра, старался выполнить ее как можно лучше. Заметил это старец, и понравился ему Ицхак. Поэтому, когда кончилась у него работа, отвел его к соседу, а когда кончилась работа у этого соседа, – к другому соседу. Не находил Ицхак работу сегодня, находил – завтра. Отныне и впредь избавился он от угрозы голода.

Многое рассказывают о нем, об этом старце. Кое-что из этих рассказов – легенда, а кое-что – истина. Но даже истина эта похожа на сказку. Рассказывали о нем, что отец его учил детей Торе в одном из городов Польши. И он сам тоже учил Тору. Не смогла насытиться его душа хлебом Торы, и отправился он на поиски мирского хлеба. Ушел из своего города в другой, а из другого – в третий, и так скитался с места на место, пока не добрался до городов Германии. Попал он в Германию и там буквально умирал с голоду. Встретил его там один старик из его родного города, которого еще в юности забросила сюда судьба в поисках счастья. Пожалел его и взял с собой сидеть у ложа умерших евреев до их погребения и читать с ним вместе отрывки из Мишны[13] на поминовение души. А еще он нанимался голодать во время поста за тех, кто выкупал себя деньгами. А еще сгребал снег и подметал улицы. И все равно не мог спастись от голода.

Скитался он с места на место, пока не попал в Лондон, надеясь, что там богатые евреи помогут ему. Не успел он добраться до высокопоставленных единоверцев, как оказался в руках мерзавца, который занимался бедняками. Привел его тот к миссионерам. Дали они ему «хлеб, чтобы есть, и одежду, чтобы одеться». Тело его отяжелело, а душа его «похудела». Полюбил он свое тело больше, чем свою душу. Сменил легкое на тяжелое и нелюбимое на любимое. Нашли ему миссионеры несложную службу у одного генерала. Со временем получил генерал назначение на пост военного наместника в одну из африканских колоний. Взял тот с собой своего слугу и назначил своим ординарцем. Когда генерал умер, король поставил ординарца военным наместником. Всю свою жизнь этот вероотступник надеялся вернуться к Богу Израиля, да только сегодня – он занят был войной с королевскими врагами, а завтра – выдавал дочерей замуж, пока не увяз в своем отступничестве. Таково коварство злого начала: как только человек попробует вкус зла, не отпускает оно человека, пока не поработит его.

Как-то заболел он и поехал в Европу посоветоваться с врачами. Сказали ему врачи: «Не возвращайся в Африку, там тяжелый климат, и не переселяйся в Европу, так как здешний холод вреден для тебя, а поезжай в Эрец Исраэль, климат которой – нечто среднее». Приехал он в Яффу, и построил себе большой дом, и разбил красивый сад, и надеялся вернуться к Богу Израиля, но ради дочерей, выданных им замуж за господ из других наций, тянул и не возвращался к вере отцов. Если бы не ослабла вера в том поколении, вернулся бы он тотчас же и освятил бы имя Всевышнего, но евреи, с которыми он сталкивался, не слишком соблюдали заповеди, а он был слабым человеком. Думал: раз не хожу я в церковь и не поклоняюсь изображениям, то я – как еврей. Вел он себя, как гой, а считал себя евреем. Но было в нем одно хорошее качество – поддерживал он евреев и давал им заработать. В тот день увидел он Ицхака в беде. Поднял его и поставил на ноги.

Заплатил Ицхак все свои долги и стал сам себе хозяином, может купить все необходимое в том магазине, где захочет, и пообедать в том месте, где пожелает. И нечего говорить, что он снял себе комнату, ведь с того времени, как пришел в Яффу, ночевал он в прихожей дома врача, уехавшего за границу на лечение и оставившего сторожа в доме, который позволил Ицхаку ночевать с ним вместе.