Тэд сочувственно посмотрел на полного негра. Тут к каталке подошел врач, но негр не обратил на него никакого внимания.

— Вот видишь, так я и расстался со своей женой.

Врач не говоря ни слова подозвал санитара и тот покатил каталку с негром в операционную. Сосед Тэда помахал ему из дверей окровавленной рукой. Только тут Тэд заметил, что в холле дежурят два полицейских. Один из них подошел к Тэду.

— Он что-нибудь рассказывал вам, мистер?

— Да, он рассказывал о том, как жена ударила его маникюрной пилкой в живот. Бедный человек, так вот глупо поссорился с женой. Наверное, она очень сожалеет о случившемся.

— Она уже ни о чем не сожалеет, — зло скривил губы сержант полиции и подвинул на голове фуражку.

— Как не сожалеет, я думал, она расстроилась, ударила его, скорее всего, сгоряча?

— Может, она и ударила его сгоряча, но теперь спросить ее об этом невозможно, ее муж зарубил ее топором, а потом сам позвонил в полицию.

У Тэда сразу же выступили крупные бисеринки пота на лице и сердце бешено забилось.

«Вот тебе на! — подумал он. — А такой добродушный, образованный, интересуется насекомыми и вот так… жену, которую любил и любит даже сейчас… зарубил топором… Хотя, наверное, в этом и есть любовь. Если бы она была ему безразлична, то ничего бы страшного не случилось».

Тэд опять подумал о Каролине.

«Где же она? Что с ней? Почему так долго не едет?»

И он почему-то стал себя сравнивать с этим несчастным негром.

«И он здесь один и никто не беспокоится о его здоровье… Хотя кто может беспокоиться о человеке, который зарубил свою жену топором? А он, Тэд, почему он лежит здесь совершенно один, всеми забытый и брошенный? Неужели Каролину до сих пор не могут найти?»

Только сейчас Тэд понял, что на лице у него до сих пор надеты очки, которыми он пользовался лишь при разговоре с клиентами, а в последнее время и при разговоре с женой. Он машинально поднял руку, чтобы снять их, но только сейчас сообразил, что на нем нет пиджака.

«Черт с ним! Какое кому дело, как я сейчас выгляжу? Ну свалятся они с меня, если я вновь потеряю сознание, разобьются… И вообще, что я сейчас думаю о каких-то мелочах, пора бы подумать и о вечном. Вдруг я сейчас умру, вот так, сразу? Вдруг защемит сердце и потемнеет в глазах, а рядом не будет никого? Подойдет врач, пощупает пульс…»

И действительно, едва он это подумал, как накатила боль. К нему тут же, заметив на лице гримасу, заспешил доктор.

— Вам хуже?

— Да, — прошептал Тэд. — Еще раз позвоните жене.

— Ей уже звонили, — попробовал успокоить его доктор. — Ваша прислуга сказала, что обязательно ее разыщет и передаст о случившемся.

— Спасибо.

К каталке подбежали двое санитаров и медленно покатили ее по коридору. Врач шел рядом.

— Дайте мне бумагу, — попросил Тэд.

— Зачем? — изумился доктор.

— Бумагу и ручку.

— Вам лучше сейчас не волноваться и не думать об этом.

— Я должен написать записку жене.

— Но она же приедет, она уже в дороге.

— Я должен написать записку.

— Она же едет к вам.

— Это не имеет значения, она может не успеть, это будет моим завещанием.

— Перестаньте говорить ерунду и не беспокойтесь. Вы еще слишком молоды для того, чтобы писать завещание.

— Но я слишком молод, чтобы лежать на больничной каталке с сердечным приступом, — попытался улыбнуться Тэд.

Врач подозвал сестру и та принесла большой лист бумаги, прикрепленный к листу пластика. Тэд принял из рук доктора в свои дрожащие пальцы ручку и принялся писать. Каталку то и дело покачивало и строки получались неровными, да и писать лежа на спине было неудобно. Но Тэд спешил, он боялся опоздать.

Он хотел в этой короткой записке, написанной большими размашистыми буквами, половину из которых не мог бы прочесть и он сам, сказать все, чего не успел сказать Каролине, все что было у него на душе, все что накопилось.

Кончик пера скользил по гладкой бумаге, оставляя за собой извилистый рваный след. Слова наезжали друг на друга, а Тэд спешил записать свою последнюю волю, свои последние слова прощания, обращенные к жене. Он пытался вложить в него все свои теплые чувства, искупить свою вину за последние ссоры. Ведь это было так глупо — уйти из жизни и не извиниться. В конце он хотел приписать: «Каролина, ты красива», но тут вновь он почувствовал боль в груди, рука опустилась и из ослабевших пальцев ручка выпала на плиты коридора.

Врач на ходу подхватил ее, а Тэд больше уже и не просил дать ему возможность писать. Он протянул лист бумаги доктору и негромко попросил:

— Обязательно передайте это моей жене.

— Да что вы, вы сами и передадите, а еще лучше порвите и выбросите, а все, что хотели, скажете ей сами.

Тэд покачал головой.

— Вы ошибаетесь, доктор.

— Да я не могу ошибаться. Честно говоря, я даже сомневаюсь, сердечный ли у вас приступ. Кардиограмма вполне приличная.

— Куда вы меня везете? — внезапно испугавшись, спросил Тэд.

— В палату интенсивной терапии.

— Я думал, в операционную, — заплетающимся языком произнес Тэд.

— Да какая операционная? Успокойтесь, все будет отлично. Я просто хочу проверить ваше сердце на аппаратуре, чтобы быть уверенным в том, что вы вне опасности.

Тэд попробовал прикрыть глаза, но подумав, что это, может быть, последний взгляд в его жизни, принялся жадно рассматривать ровно покрашенные стены коридора, трубы, тянущиеся под потолком, неприятное лицо санитара, склонившегося у него в ногах. Над Тэдом проплывали вертящиеся лопасти вентиляторов.

Наконец, распахнулась большая стеклянная дверь, каталку втолкнули в обширную просторную палату, стена которой была сплошь уставлена экранами всевозможных мониторов. Два врача быстро укрепили какие-то датчики с присосками к груди Тэда. На экранах мониторов побежали извилистые и ломаные зеленые линии, похожие на вспышки молний в ночном небе. Тэд полуприкрыв глаза смотрел, как пульсируют эти ломаные линии на экранах. Врач довольно кивал головой и переговаривался со своими ассистентами, бросая латинские фразы, некоторые из которых Тэд понимал.

Через несколько минут Тэду стало легче.

Врач приблизился к нему, положил свою холодную гладкую ладонь на плечо.

— У вас ничего серьезного. Сердце в полном порядке, пульс замечательный.

— Жена приехала? — вновь поинтересовался Тэд Кэпвелл.

— Да нет, по-моему, еще не приехала, но скорее всего она в дороге.

— Сколько времени я пролежал здесь?

— Совсем немного, где-то около часа.

— За это время можно было уже добраться.

— Конечно можно, если бы ее удалось найти. Да не переживайте вы, — врач пристально вглядывался в глаза Тэда.

— Доктор, а что со мной произошло? — уже немного другим голосом поинтересовался пациент.

— С вами? По-моему, это просто приступ грыжи.

— Что? — от удивления Тэд приоткрыл рот.

— Элементарный приступ грыжи. Вернее, начало, но мы сделали вам два укола и думаю, что это больше не повторится.

— Грыжи?

— Ну да, грыжи. Вы же были в ресторане, наверное съели что-то острое, тем более, видимо, волновались, и вот случился приступ. Вернее, все эти факторы его спровоцировали.

— Да? Это не сердце? Я не умру?

— Да что вы, какое сердце? Причем здесь смерть? Вы еще будете жить сто лет, — врач широко улыбнулся, показав хорошие белые зубы.

— Так я не умру?

— Конечно умрете, только не сегодня и не в нашей больнице.

Тэду даже стало обидно из-за того, что он не умрет, из-за того, что он зря писал записку, из-за того, что у него нет сердечного приступа, из-за того, что не приехала Каролина проститься с умирающим мужем. Что он теперь ей скажет? Как он теперь ей объяснит?