И это подействовало на Келли куда больше, чем все его уговоры.

– Возможно, я и соглашусь…

– В общем-то, Келли, в этой лечебнице все всего боятся.

– Да, Перл…

– Это надо прекратить.

– Но как?

– Вспомни, Элис, вспомни, какая она запуганная, равнодушная, она ведь на ходу спит. А вспомни великана Моррисона, ведь он может своими плечами разнести всю эту лечебницу вдребезги, ведь он может одной рукой вышвырнуть доктора Роулингса на лужайку, а сестру Кейнор забросить на крышу, но он всего боится.

– Да, Перл.

– А Адамс? Он постоянно дрожит. Ты видела, как он дрожит, забравшись в угол?

– Да, – задумчиво сказала Келли, – здесь все всего боятся.

– Ты тоже хочешь быть такой?

Девушка задумалась, потом отрицательно повертела головой.

– Нет, Перл, я не хочу всего бояться. Я хочу совершить какой-нибудь поступок.

Дверь общей комнаты тихо отворилась. Перл посмотрел на вошедшую. Ею была Элис. Она прошла, понурив голову, робко опустилась на свой стул за круглым столом и уронила голову на руки.

– Ты что, хочешь быть такой, как она? – спросил у Келли Перл.

Келли вновь отрицательно потрясла головой. Вслед за Элис в общую комнату буквально влетел доктор Роулингс. Он с изумлением увидел стоящих у окна Келли и Перла. Перл, почувствовав на себе враждебный взгляд, тут же преобразился. Он визгливо выкрикнул:

– Девушки, не нужно так беспокоиться о судьбе бедного Джимми. Не нужно о нем так переживать, я, как президент Соединенных Штатов беру всю ответственность на себя, я позабочусь об этом несчастном человеке. А вы не беспокойтесь и не плачьте.

Перл схватил руку Келли и потряс ее.

– Я благодарю вас, гражданка, за участие в судьбе Джимми. Теперь о нем позаботится наше государство.

Доктор Роулингс склонил голову сначала к левому плечу, потом к правому. Он как бы приценивался, пытался найти какой-нибудь изъян в речи Перла, изъян, к которому можно придраться и доказать, что Перл – самый элементарный симулянт.

– Элис, – строго произнес доктор Роулингс, видя, что сейчас лучше не вступать в пререкания с Перлом, – ступай ко мне в кабинет, сядь там. Я приду и проведу с тобой лечебный сеанс.

Келли смотрела, как покорно Элис поднялась из-за стола, прикрыла лицо руками и понуро побрела к двери. Еще несколько мгновений были слышны ее шаркающие старушечьи шаги, наконец, скрипнула дверь кабинета доктора.

"Какая все же несчастная Элис. Бедняжка, как она запугана, как она всего боится. С этим надо бороться", – подумала Келли.

– Извините, Генри, – оборачиваясь к доктору Роулингсу, выкрикнул Перл, – я немного увлекся с дамами. Но сейчас я могу несколько секунд уделить вам.

– Что же вы хотите сказать, мистер Капник? – скрестив на груди руки и пристально глядя на Перла, спросил доктор.

– Вы простите меня, сэр, я, действительно был очень занят дамами и сразу не смог уделить внимание столь важной персоне, как вы.

Перл подтолкнул ногой стул.

– Садитесь, сэр, и мы с вами обсудим важные государственные проблемы.

Роулингс медлил.

– Честно говоря, Генри, я никак не могу прийти к какому-то адекватному решению по поводу этих девяти несчастных стариков. Вообще, мы – Рузвельты – все такие, мы очень долго думаем, но в конце концов принимаем самое верное решение.

– Что вы говорите, мистер Капник, вы всегда принимаете верное решение?

– Не знаю, как там насчет вашего Капника, но мы, Рузвельты, всегда принимаем верное решение.

– Понятно. Знаете, мистер Капник, у меня для вас очень хорошие новости, – зловеще улыбаясь, сказал доктор Роулингс.

– Хорошие новости, говорите. Генри, неужели японцы сдались?

– Нет, мистер Капник…

– Капник… Капник… Капник… – трижды повторил Перл и задумался, – а-а, вспоминаю, так зовут одного республиканца, не так ли, Генри? Видите, какая феноменальная память у вашего президента. Я знаю почти половину своих граждан.

– Но новость заключается совершенно в другом.

– В чем же? Что, японцы отказываются безоговорочно капитулировать?

– Нет. Отныне вашим лечением, мистер Капник, буду заниматься лично я, – доктор Роулингс сказал это таким ледяным голосом, что у Келли мурашки пробежали по спине и она зябко поежилась.

– Понятно, я совсем не против. Только есть один вопрос, – Перл посмотрел в глаза доктору Роулингсу.

– Какой вопрос?

– А-а мой министр здравоохранения одобрил ваше решение?

Роулингс, не отвечая на вопрос, продолжил:

– Еще, мистер Капник, я решил отменить наказание по поводу того инцидента четвертого июля, по поводу праздника Независимости.

– Не понял. Что, красно-голубых лент в Гайд-парке больше не будет? Я должен сказать вам, что фейерверк и шутихи были первый сорт, – Перл выпятил нижнюю губу, принял задумчивый вид.

Казалось, он задумался над судьбой целого государства. Морщины собрались на его лбу. Он оперся локтем на спинку стула и уронил голову на руку. Но потом этого показалось ему мало, то есть он посчитал, что эта поза недостаточно внушительна для отца нации и тут же резко ее переменил, приняв позу роденовского мыслителя.

Доктор Роулингс почесал затылок.

– Мне кажется, мистер Капник, что вы самый редкостный пациент в истории этой лечебницы.

– Знаете, Генри, мы – Рузвельты, вся наша династия, весь наш род никогда не считали себя лучше других. Мы такие же граждане, равные среди равных.

– Я хочу сказать, что никогда в моей практике, а она у меня немалая, не встречал подобного комплекса симптомов. Так что дальше, мистер Рузвельт, – ехидно произнес доктор Роулингс, – я сам лично буду вас лечить.

Он развернулся, не дождавшись ответа Перла, и направился к двери.

– Я хочу разобраться в том, чем вы живете, – уже с порога бросил доктор и захлопнул за собой дверь.

Безмятежная горделивая улыбка мгновенно сползла с лица Перла. Он стал сосредоточенным и грустным. Обеспокоенная Келли бросилась к нему и схватила за руку.

– Перл, мне кажется, здесь что-то не так, – прошептала она в самое ухо парню.

– Кажется, он начал охоту, – Перл поднялся со своего кресла.

– Что ты будешь дальше делать, – участливо спросила Келли.

– Келли, нужно как можно скорее посмотреть его документы, – сказал Перл.

– Извини, пожалуйста, Перл. Я на самом деле очень хочу тебе помочь. Я хочу быть полезной, но я не могу, – Келли была очень взволнована, но в ее голосе звучало полное бессилие.

– Не извиняйся, Келли, все нормально.

– Но, Перл, я боюсь идти с тобой в картотеку.

– Так тебе и не нужно идти со мной в картотеку. Ты можешь мне помочь, даже не пошевелив при этом пальцем.

Келли с интересом посмотрела на парня, такое предложение ее явно устраивало.

– Все очень просто. Тебе не нужно ничего делать, никуда выходить из палаты.

– Как это? – воскликнула Келли, – как?

– Я тебе сейчас все объясню. Только тихо, – Перл прижал указательный палец к губам, – молчок.

– Я молчу и слушаю, – ответила Келли, – я вся внимание.

Кейт Тиммонс взял бутылку с узким горлышком, которую принес услужливый официант, повертел ее в руке и, не позволив официанту, сам наполнил бокал Иден, потом стал наполнять свой.

Нежно-янтарная влага заполняла высокий хрустальный бокал на длинной граненой ножке. Вино источало едва слышный терпкий аромат. Кейт склонил голову, набок, любуясь как тонкой струйкой вино льется в бокал.