Золототысячник. Очень интересно установить, почему ничем не примечательная полевая травка стала носительницей такого пышного и сложного имени.

Наше название, по-видимому, не что иное, как вольный перевод немецкого «таузендгюльденкраут», сложенного из «таузенд» — «тысяча», «гюльден» — «золотой», «краут»— «корень», «растение». Это мало что объясняет, только передвигает загадку на одну ступень: а почему немцы выдумали столь причудливое название? Но, оказывается, они так же неточно перевели латинское имя цветка «центауриум»; но-латыни «центум»— «сто», «аурум»— «золото». «Сто-тысячник»? Не совсем то, но похоже; и снова непонятно, как создалось это ботаническое обозначение.

Конец цепочки — в греческом языке. По-гречески эта скромная травка именовалась когда-то «кентаврион», т. е. «кентаврова трава»; видимо, это объясняется мифологией: считалось, что полулюди-полукони — кентавры любят золототысячник; или, может быть, растение и легендарные существа соединялись другими какими-то сказочными обстоятельствами. Римляне, познакомившись с греческим названием, создали свое, параллельное, не путем перевода, а по созвучию, прибегнув к так называемой «народной, или ложной, этимологии». Они подобрали свое слово, только внешне похожее на подлинник, в котором не было ни «сотен», ни «золота». «Кентаврион» превратился в «центауриум», и допущенная двусмыслица породила непонятные сложные слова и в немецком и в русском ботаническом словарях: ведь по-латыни «центум» — сто, «аурум» — золото. Косвенный вывод: это название не народное, а книжное.

Зона. Греческое «зонэ» значит «пояс», «кушак». К нам это слово явилось кружным путем, через латынь и французский язык. Сначала оно имело узкое значение — полоса, окружающая что-либо (вспомните «зеленая зона вокруг города», «билет такой-то зоны на железных дорогах»), затем стало значить «пространство», «район».

Зонд. Первым значением голландского «sonde» было «лот для измерения глубины». Затем название — по довольно далекому сходству — перешло на медицинский инструмент, употребляемый для исследования глубины тела, тканей. Так слова переосмысляются нередко; подобное их производство так и называется «смысловым».

Зонт (и зонтик). Как вы думаете, которое из этих двух слов — «отец», которое — «дитя»? Что произведено от чего: «зонтик» от «зонт» или наоборот? На первый взгляд, в чем тут сомневаться: «фунтик» — от «фунт», «фронтик» — от «фронт»; очевидно, и «зонтик» — от «зонт»…

Представьте себе, как раз наоборот! В XVIII веке мы позаимствовали из голландского языка термин «зондэк» («навес, тент над палубой»), образованный из «зон» — «солнце», «дэк» — «покрышка». Из него у нас возникло «зонтик», оказавшееся похожим на наши уменьшительные формы «бантик», «франтик» совершенно случайно. Но язык проделал обратную обычной работу: от слова «зонтик» он произвел никогда не существовавшую ни в каких языках, так сказать «убольшительную» форму «зонт». Получился некоторый этимологический «повертон».

Зоология. Хорошо знакомый нам тип искусственного грецизма, т. е. будто бы греческого слова, слепленного уже в новое время из двух древних основ: «зоон» — «животное», «логос» — «наука», «учение» (ср. «геология», «биология» и т. п.).

Зуб. См. Зубр.

Зубр. Надо полагать, могучий бык первобытных лесов был назван так опять-таки по соображениям табу — осторожным, описательным именем; значило оно «рогач». Дело в том, что в славянской древности слово «зѧбъ», с носовым гласным в середине (позже оно дало начало и нашему «зуб», и польскому «ząb», означающему то же), значило и «зуб», и «шип», и «рог». С ним, по-видимому, и надо считать связанным имя «зубр»: звук «р» был в нем суффиксом.

Зубрить. Здесь мне хочется раскрыть перед вами споры, возникающие между этимологами, они по-разному объясняют это школярское словечко. А как по-вашему, откуда оно взялось?

У нас есть два слова «зубрить». Первое значит— покрывать зазубринами, зубчиками: «косы точат, а серпы зубрят». Долго размышлять тут нечего: это слово тесно связано с «зуб».

Со вторым «зубрить» — тупо заучивать, долбить — дело куда сложнее. С одной стороны, хочется связать его с первым: работа зубрилы столь же нудна, как у насекающего зубцы по металлу. За это говорят и такие синонимические выражения, как «учить назубок» или «долбить». Можно было бы остановиться на такой этимологии, если бы не немецкое слово «бюффельн» — «зубрить». Оно произведено от «бюффель» — «буйвол», «бизон», «зубр». Трудно объяснить это случайным совпадением, тем более что немецкий синоним к «бюффельн» — «оксен» связан с «окс» — «бык»: видимо, соотношение здесь более сложное.

Этимолог М. Фасмер думает, что перед нами прямое заимствование из немецкого языка. Правильней допустить другое: нередко в двух языках возникают совсем близкие по смыслу и по смысловому образу слова, построенные, разумеется, из совершенно различных корней и других морфем. Так, у русских, немцев, англичан, французов слова, означающие «небольшая часть», «отломок», образованы по одному типу, на основе глаголов, означающих «кусать»: «кус-ок», «бисс-хен», «бит», «морс-о». Тут не заимствование, а общий ход порождающей слово мысли. Впрочем, другие ученые отказываются видеть что-либо общее между нашим «зубрить» и его немецким двойником.

Зяблик. Вот, кстати, прекрасный пример того явления, о котором только что шла речь. Русское «зяблик» тесно связано с «зябнуть», «зяблый» — со словами, означающими холод, стужу: птичка эта прилетает одна из первых, самой ранней весной. А латинское «зяблик» — «фрингилла», «фригилла» — так же близко соприкасается с «фригор» — «холод», «фрингерэ» — «мерзнуть». Снова два языка создают слово одинаковым приемом, хотя каждый из своего «материала».

Игла. Есть любопытное объяснение этого слова. Его связывают с «иго» — «ярмо», надеваемое на шею упряжного быка. Если так, то, вероятно, первым значением его было: «деревянный штифт» — «тонкая палочка, которою ярмо закрепляется на бычьей шее.

Игрек. Слово это обозначает греческое «и». Почему греческое? Во французской азбуке звук «и» изображается двумя буквами «i» и «у». Второй знак применяется только в иностранных — главным образом греческого происхождения — словах вместо буквы «ипсилон» (в нашей дореволюционной азбуке ому соответствовала пресловутая «ижица»). Поскольку слово «игрек» французское, ударение должно было бы падать на последний слог. Однако мы получили его через посредство немецкого языка и произносим на немецкий лад — «и'грек».

Идеал. Мы взяли его у французов («ideal») в значении «то, что существует только в нашем представлении как образец высший или цель». Французский же язык позаимствовал его у греков как его основу их «idea» — «образ», «видимое». Отсюда множество наших слов: «идейный», «идеализм», «идеология» и пр. (см. Идея).

Идея. Первоначально греческое «идэа» (от глагола «идэйн» — «видеть») значило «вид», «образ». Потом оно получило значение «мысль».

Идиот. Стоило ли вводить в словарь это слово, нередко употребляемое в качество бранного, грубого? Стоило: у него в высшей степени «благородное» происхождение. Греческое «идиотэс» означало вовсе не «дурень», а «частное лицо». В языке византийского христианского духовенства оно имело значение «мирянин», «нецерковник». Тогдашние «клирики» — священники — презирали мирян, считали их невеждами; слово «идиотэс» постепенно приобрело смысл: «тупица», «неотесанный глупец».