«Спасибо, сестренка», – мысленно скривилась Мерри, едва сдержавшись, чтобы не сказать, что сестра ест раза в два больше, чем большинство парней, притом не стесняется делать это у них на глазах.

– Помогите мне встать, – попросила Мередит. – Красные пятна у меня на лице остались после зубной пасты. Они не имеют никакого отношения к тому, чем я питаюсь.

Краснолицая толстая медсестра несколько секунд смотрела на девочку, озадаченная тем, что услышала, а потом не терпящим возражений тоном приказала:

– Не двигайся! Ты будешь лежать здесь до тех пор, пока тебя не осмотрит доктор Пэннингтон.

Мередит знала этого врача. Именно она вправляла Адаму ключицу, когда брат прыгнул с клена.

– Такое уже и прежде случалось, – не особенно уверенным голосом призналась Мэллори, – не с ней, а со мной.

Обычно Мэлли больше двух предложений никому, за исключением собственной сестры, не говорила, по крайней мере по своему почину.

Как только медсестра отвлеклась, Мэллори прошипела:

– Вставай, идиотка! Они решат, что мы принимаем наркотики. Я стараюсь выиграть для тебя время.

– Да что случилось?

– Ты упала, как будто тебе по голове врезали, – зло прошептала Мэллори.

– Ну, ты в этом разбираешься лучше. Это ведь твоя специализация.

– По крайней мере, я делаю это не при свидетелях.

– Не при свидетелях, а во время соревнований. Тогда, помнится, собралось около трех сотен болельщиков.

– Извини, – отрезала Мэлли. – А ты падаешь в обморок только перед теми, кто пытается тебя убить!

Мередит ухватилась за руку Мэлли и поднялась с пола.

– Это противоречит рекомендации, – заявила медсестра.

– Что?

– Ваше поведение противоречит медицинской рекомендации.

– Пригласите сюда нашу маму, пожалуйста, – попросила Мерри.

– Извините, но я не знаю вашей мамы, – заявила противная медсестра.

– Ее зовут Кэмпбелл Бринн. Она работает главной медсестрой в отделении экстренной помощи, – сказала Мередит.

Краснолицая женщина побледнела, и Мерри захотелось рассмеяться. Будь она на месте краснолицей медсестры, ей тоже не хотелось бы ссориться с мамой, учитывая ее взрывоопасный характер.

– А мне ничего не видно! – вытягивая шею, пожаловалась Кристал, подвешенная нога которой загораживала обзор. – Это первое интересное происшествие, случившееся со времени анестезии. Ты поскользнулась? Ты поскользнулась, я поскользнулась… Это что, заговор?

«Точно, заговор», – подумала Мерри.

Надо, чтобы окружающие перестали вертеться рядом. Тогда она сможет переговорить с сестрой.

«Да, заговор».

Когда Мередит лишилась чувств, перед ее внутренним взором возникли красивые руки, унизанные кольцами, – по два тонких золотых ободка на безымянном и указательном пальцах. Пальцы рук аккуратно прилепляли две полоски скотча на подошвы теннисных туфлей, а затем крепко-крепко прижимали их к резине. Когда руки вернули туфли на место, Мерри заметила маленькую рыбку, нарисованную несмываемым маркером на язычке обуви. Фамилия Кристал – Фиш[6]. Рисунок был очень маленьким, и разглядеть его могла лишь та, кто знала, где искать. Пальцы рук Кристал – длинные и худые, а те, которые видела Мерри в своем видении, казались принадлежавшими эльфийке.

Увиденное подтверждало их подозрения. Кто-то сделал Кристал большую подлость. Мередит способна была «видеть» только прошлое. Руки из ее видения принадлежали явно не Кристал. Ей пришлось хорошенько поворошить собственную память – так устроитель бинго с усилием вращает барабан с шариками во время проведения игры. (Иногда Мередит ходила вместе с бабушкой Гвенни на розыгрыши, проводимые при церкви.) Ей пришлось вспомнить все подозрения, вызываемые в ней Нили, подозрения, в которые Мерри просто отказывалась верить. Это вполне могла быть Нили, очередная много о себе возомнившая блондинка с непомерными амбициями, вот только… Нили не является членом команды. Она не заходит в раздевалку. Она не должна иметь понятия, где в складках одежды и на обуви искать крошечные метки с именами девочек.

Ладно. По крайней мере, у Мерри сегодня будет возможность узнать все самой – из первых рук, фигурально выражаясь. Сегодня ей предстоит заночевать в доме мисс Рейчел Рич. Если она скажет что-нибудь подозрительное или продемонстрирует выставку золотых колец на пальцах, Мередит останется лишь найти способ остановить Нили, а также сделать так, чтобы о ее проступке все узнали.

В палату вкатили медицинские носилки на колесиках.

– Ни за что! – запротестовала Мередит. – Слышали, что говорит моя сестра? У нас врожденная склонность терять сознание. Я булимичка, анорексичка, невротичка и… психичка! Пусть уж лучше папа отвезет меня в психбольницу! Там меня проверят!

– Ты серьезно? – воодушевилась Кристал.

Она с трудом сдерживалась, чтобы по «растяжкам» не взобраться повыше, туда, откуда будет лучше видно.

– Ты не шутишь? Младшая сестра Даниэль решила стать булимичкой, но ничего не вышло. Ее все время тошнило.

«Кристал до гения далековато», – подумала Мерри. Иногда ее сестра Мэллори была абсолютно права, когда высказывала свое мнение о подругах Мередит.

– Ты никуда не поедешь, – заявил молодой парень, который впоследствии сообщил, что является студентом-практикантом. – Ты – дочь Кэмпбелл, и я знаю, что прошлой весной ты уже теряла сознание. Мы не отпустим тебя. Твоя мама ждет внизу, в отделении экстренной медицинской помощи.

– Нет, весной падала в обморок не я, а моя сестра! Мы близнецы, – взмолилась Мередит.

Сегодняшний день на глазах из почти идеального превращался в полный отстой.

– Там внизу – магнитно-резонансный томограф, Мередит Арнесс Бринн, – возникнув в проеме двери, твердым голосом заявила Кэмпбелл (судя по всему, дождаться, пока дочь доставят на каталке, она не смогла). – Мэллори тогда как с цепи сорвалась. Переубедить ее не было никакой возможности, но на этот раз припадок случился прямо в больнице. Это удачно. Если у тебя и Мэллори проблемы со здоровьем, мы должны разобраться во всем раз и навсегда!

– Вы знаете, что она страдает булимией? – спросила Кристал.

Мередит чуть не просверлила в ней дыру взглядом, но потом сообразила, что Кристал немного не в себе. Должно быть, это из-за болеутоляющих.

– Спасибо, Кристал. Нам приходится платить за курятину и оладьи для девочек не меньше, чем по ипотечному кредиту.

– Она, должно быть, засовывает пальцы в рот и освобождается от лишнего, – предположила Кристал.

– Я тоже так полагаю, – сказала Кэмпбелл, – а то у Мередит были бы плохие зубы.

– Хорошей пастой можно любые зубы вылечить.

– А ты, я вижу, знаешь в этом толк, – премило улыбнувшись, сказала Мэллори.

Никогда прежде Мередит не испытывала по отношению к сестре такой признательности. Кристал скривилась. Она танцевала с четырехлетнего возраста, а, как известно, балерины те еще сплетницы.

– Мама! Я не булимичка! – взмолилась Мерри. – И никакого эпилептического припадка тоже не было.

Тем временем каталку завезли в лифт, и он быстро поехал вниз, туда, где в полуподвале находились операционные и пункт экстренной медицинской помощи.

– По крайней мере, ясно, что это не гормональный дисбаланс, – сказала Кэмпбелл. – Период полового созревания у тебя уже позади.

– О-о-о, не надо, мама! – простонала Мерри.

Лицо ее стало цвета тушеной свеклы. Стоявшему в футе от нее интерну, светловолосому и атлетически сложенному, было не больше двадцати лет. Нет-нет… В двадцать лет интернами не становятся, но все равно блондин был достаточно молод, чтобы сердце в груди Мерри забилось чуть чаще обычного. В отделении экстренной медицинской помощи Кэмпбелл затащила Мерри за хрупкую перегородку и протянула дочери один из тех ужасных коротеньких медицинских халатиков, которые выставляют на всеобщее обозрение твои ягодицы даже в том случае, если ты весишь девяносто фунтов. Переодеваться на глазах у симпатичного студента-медика? Ну уж нет!