Разумеется, обеспечительные решения не выносятся абы как. Одно из наиважнейших условий — иск должен попасть к «своему», заранее подготовленному судье, который не просто сочтет бредовые исковые требования 0,0001-процентного акционера обоснованными, но и встанет на защиту этого акционера, вынесет определение о принятии обеспечительных мер и выдаст исполнительный лист, на основе которого возможно принудительное исполнение этого определения.
Рейдеров в большинстве случаев мало интересует окончательная судьба искового требования — главная задача исключительно получение обеспечительного решения. Понимая, что судьба его недолговечна, поскольку иск, по существу, рассматривать суду рано или поздно придется, а кроме того, юристы компании-«мишени» не сидят сложа руки, рейдеры заручаются решениями нескольких судов, предъявляя их по мере отмены предыдущих, доставая их как тузы из рукава. Такая комбинация носит красивое и поэтичное название «каскад».
В таких случаях обычно суд, вынесший обеспечительное решение, находится в отдаленном регионе, ведь гражданин может обращаться с иском и по месту жительства, независимо от того, где располагается предприятие, чье решение или действие не нравится акционеру.
Суды каких только регионов не выносили решений по предприятиям, расположенным в Москве!!! Тут и Приморский, и Хабаровский, и Краснодарский, и Ставропольский края, и Хакасия, и Удмуртия, и Чечня, и Дагестан. Ну и Тверская, и Рязанская, и Ярославская, и Владимирская области и т.д. А еще говорят, что в Москве сосредоточена вся финансовая жизнь России. Как же так, ведь суды всей России рассматривают дела, связанные с московскими заводами, фабриками, научно-исследовательских институтами, торговыми предприятиями, предприятиями сферы обслуживания и прочими юридическими лицами. Посредством рейдеров вся страна участвует в хозяйственно-финансовой жизни Москвы.
Правда, есть один нюанс — часто лица, фигурирующие в качестве истцов и акционеров, об этом не догадываются, поскольку их интересы в судах представляют адвокаты по доверенностям. И ничего, что подписи в исковых заявлениях, доверенностях и других судебных документах (в том числе в договорах купли-продажи акций) совсем не похожи на подписи истцов-акционеров. А может быть, они подписывали эти документы в таком состоянии, что говорить-то трудно, а писать — тем более. Юридическая сила документа от этого не меняется.
А если говорить серьезно, то в 2002–2003 годах был безусловный пик использования таких решений. Один известный приобретатель земель лесного фонда и сельскохозяйственного назначения в престижных районах Московской области с целью последующего перевода их в категорию земель, подлежащих застройке, посидевший за это под стражей некоторое время, вышедший под рекордный в России залог, как раз в 2003 году парализовал работу одного из уже упомянутых нами горно-обогатительных комбинатов на севере России. Вначале он предложил выкупить имеющийся у него блокирующий пакет акций бизнесмену, контролировавшему ГОК, за сумму, в несколько раз превышавшую их самую высокую рыночную стоимость, — речь шла всего-то о десятках миллионов долларов США — сущие пустяки! Когда же бизнесмен отказался, со всех концов необъятной страны посыпались решения судов об аресте его пакета акций, запрете голосования ими, запрете проведения общего собрания акционеров и выполнения счетной комиссией своих полномочий, запрете исполнения генеральным директором своих обязанностей — короче, был полный набор решений всех разновидностей.
В этом конфликте сказалась разница между судами дальних регионов и судом по месту нахождения предприятия. Местный суд выносил решения в пользу ГОКа, фактически дезавуируя предыдущие судебные решения, а местные судебные приставы их быстро и четко исполняли. В это время в каком-нибудь «Замухрыжинске» выносилось новое судебное решение, приезжали чужие судебные приставы и тоже быстро и четко его исполняли. Война судебных решений привела к остановке комбината, служившего сырьевой базой одного из крупнейших в России сталелитейных предприятий.
В Министерстве внутренних дел РФ было принято к рассмотрению заявление бизнесмена. Следственный комитет при МВД России был также привлечен к работе, но возбудить уголовное дело не удалось (тогда согласие на возбуждение давал прокурор), поскольку взаимосвязь между угрозами землевладельца и последовавшими за ними судебными решениями доказать без результатов оперативно-технических мероприятий было невозможно. Так же невозможно доказать его причастность, например, к исковому заявлению, которое указанный в нем истец не подписывал и которое, неизвестно каким путем, оказалось в суде, было рассмотрено председателем суда, при этом «истец» утверждает, что в суд он не ходил, хотя в протоколе судебного заседания фигурирует…
Тем не менее будущий землевладелец претензии по поводу покупки пакета акций снял и, как утверждают компетентные источники, продал его третьим лицам ровно по рыночной стоимости.
Описанная нами ситуация относится к несколько иному явлению в мире корпоративных отношений — корпоративному шантажу, или «гринмэйлу», но она ярко иллюстрирует ситуацию, сложившуюся в том далеком году по поводу судебных решений о принятии обеспечительных мер, а главное, то, что этот весь бардак воспринимался участниками конфликта как должное, и в ответ на удары корпоративных шантажистов защищающаяся сторона (т.е. сторона правомерная, должная вроде бы действовать в рамках закона) наносила ответные удары в виде судебных решений других судов.
Хотя мы и употребляли глаголы настоящего времени при описании технологии использования рейдерами судебных актов, она все-таки уходит в прошлое.
Такая ситуация вызвала резкую негативную реакцию высшего руководства страны, следом — негативную реакцию высших руководителей обоих судов, с определенного момента сложилась суровая дисциплинарная практика, согласно которой вынесение обеспечительных решений без рассмотрения иска по существу каралось лишением судей их полномочий.
Бывший судья — простой человек, УПК РФ не предоставляет ему такой же иммунитет, как судье действующему. Особо «проявивших» себя судей стали сажать за вынесение неправосудных решений.
Кроме того, было издано постановление совместного Пленума Верховного суда и Высшего арбитражного суда Российской Федерации об упорядочении практики применения обеспечительных мер, поставивших суды в более-менее понятные рамки. «Гайки» были «закручены». Тем самым количество судебных решений в пользу рейдерских структур сократилось в разы. Чиновники и политики сочли, что самое главное — максимально удорожить ту или иную схему рейдерского захвата да и любого криминально-экономического явления, сделать ее нерентабельной с тем, чтобы рейдеры и иные криминальные личности сами отказались от нее.
Это означает, что вынесение решений о применении обеспечительных мер в пользу одной из сторон корпоративного конфликта по-прежнему возможно. Поскольку цена цене рознь, в большинстве случаев это нерентабельно, но найдется случай, когда это будет неизбежно, а значит, выгодно. И если подавляющее большинство судей ни за какие деньги не согласятся выносить незаконные решения, то есть и готовое рискнуть меньшинство. Ведь существует же анекдот: «Объявление в Интернете: "Выходящий в отставку судья вынесет решение. Любое. Дорого"».
В тот период появилась тенденция — место подлинных решений судов стали занимать фиктивные. Неведомыми путями «липовые» решения из самых отдаленных регионов поступали судебным приставам, которые чаще всего выявляли подделку, запросив суд, вынесший это решение, но бывало, что они по каким-то причинам не делали запрос и сразу же возбуждали исполнительное производство. И рейд продолжался полным ходом.
Тем временем в Комитете Государственной думы по собственности была воплощена в жизнь идея о введении в законы понятия «корпоративные споры» и об установлении правила о рассмотрении таких споров только по месту нахождения юридического лица, деятельность которого является предметом спора. Иными словами, речь шла о передаче корпоративных споров в компетенцию арбитражных судов.
