1. Рейдерский захват всегда совершается организованной группой.

Данное положение выдвинуто от противного, исходя из того, что совершить захват в одиночку невозможно. У любого рейдерского захвата всегда есть заказчик — лицо, оплачивающее расходы (очевидно, немалые) на совершение юридических, регистрационных и иных действий в нужном русле, т.е. под контролем. В любом из наших учреждений бюрократическая система устроена таким образом, что бесконтрольно документ может попасть в самое непредсказуемое место.

Исполнителями любого рейдерского захвата являются юристы — люди, в совершенстве знающие законодательство, свободно ориентирующиеся в нем, знающие все пробелы и способные принять неординарное решение. Коррупционные связи имеют свойство дифференциации, т.е. один юрист (адвокат) знает судейский корпус, другой вхож в Федеральную налоговую или Федеральную регистрационную службу, третьи организуют поддержку средств массовой информации.

Как правило, должен быть «свой» нотариус. Должностные лица УФНС и УФРС тоже могут быть осведомлены о едином преступном умысле.

В случае если дело дошло до силового захвата, в состав преступной группы входит как минимум руководитель частного охранного предприятия. В последнее время для этого часто используются судебные приставы-исполнители — необходимо иметь в виду и возможную их причастность.

2. Выгодоприобретатель — главный подозреваемый.

Ранее существовало убеждение, что рейдерский захват заканчивается продажей захваченного актива третьим лицам, непричастным к преступлению и неосведомленным о преступном происхождении актива.

В настоящее время в результате анализа следственной практики мы приходим к выводу, что это утверждение неверно по двум основаниям:

а) приобретатель в предвидении существенных финансовых затрат при покупке здания или помещения, как правило, тщательно изучает его юридическую историю, и это позволяет элементарно выявить факт корпоративного конфликта или конкретно рейдерского захвата. Покупать проблемный актив разумный предприниматель не будет ни при каких условиях;

б) если же объект недвижимости, бывший объектом рейдерского захвата, по каким-либо причинам все же куплен и только после этого стало известно о преступном происхождении прав на него, покупатель первым начинает бить тревогу и забрасывать все окружающие его органы внутренних дел заявлениями о совершении преступления, о том, что он стал жертвой мошенничества, и т.д.

В противном случае лицо, ставшее собственником недвижимого имущества, и является выгодоприобретателем в результате совершения преступления. История развития рейдерского движения в России выявила интересную тенденцию: инвестиционные компании, отличавшиеся крайне агрессивной политикой поглощения предприятий, не брезговавшие никакими средствами для достижения своих целей, выйдя из «бизнеса», в одночасье стали крупными владельцами недвижимости.

В связи с этим следователю нужно отчетливо понимать, что если «добросовестный приобретатель» молчит о приобретении им проблемного актива, то он и есть заказчик преступления или, что бывает чаще всего, фиктивный собственник, находящийся под контролем организаторов рейдерского захвата. Следовательно, его добросовестность создана фиктивным путем, только лишь для того, чтобы в течение срока исковой давности собственник не мог его отсудить.

В правоприменительной практике Великобритании существует такой процессуальный прием — «срывание корпоративной оболочки». Он заключается в том, что суд, разбирая корпоративный конфликт, в том числе и содержащий элементы преступлений, не принимает во внимание никакие правовые отношения между юридическими лицами (большая часть из которых может быть фиктивными), а сразу рассматривает в качестве ответчика (и обвиняемого) конкретное физическое лицо, которое стало собственником спорного имущества или пробрело иные выгоды.

Разумеется, технологии англосаксонской правовой системы с трудом применимы в отечественном праве, в том числе и право суда в ходе рассмотрения гражданского дела устанавливать факт преступления и сразу определять меру наказания, однако следует признать, есть рациональное зерно в «срывании корпоративной оболочки». Следователь может использовать этот прием хотя бы для того, чтобы определить для себя, кто же реальный инициатор преступления, а затем заниматься отысканием доказательств его вины.

3. Исполнители и выгодоприобретатель связаны между собой.

Единственный способ доказать виновность группы лиц, совершивших рейдерский захват, — доказать их преступную связь.

Признак организованной преступной группы в каждом уголовном деле доказывается по-своему. Так, в уголовном деле по факту захвата ООО «П» (СУ при МВД по Республике Мордовия) организатор захвата и один из исполнителей ранее вместе отбывали наказание в одном исправительно-трудовом учреждении.

Необходимо изучить личность исполнителей и выгодоприобретателей, установить возможные «точки пересечения» их биографий и на этом строить доказательственную базу.

Разумеется, наиболее вероятное доказательство преступных связей — показания свидетелей или самих подозреваемых (обвиняемых). В последнем случае получение признательных показаний зависит от мастерства следователя.

Подводя итог, отметим, что расследование уголовных дел о рейдерских захватах требует решительности. Необходимо действовать быстро и жестко. Сомнения и промедление в этом случае — враги следователя.

Опыт последних нескольких лет противодействия рейдерским захватам дает основания утверждать, что только быстрые и решительные действия следователя совместно с оперативными сотрудниками (в том числе и обоснованное избрание меры пресечения, соответствующей тяжести совершенного преступления) обеспечивают результативное расследование.

Разумеется, принятый 7 апреля 2010 года Федеральный закон № 60-ФЗ «О внесении изменений в некоторые законодательные акты», существенно смягчивший положение лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершений преступления в сфере предпринимательской деятельности, не очень-то дает возможности для активного уголовного преследования рейдеров, которые как бы тоже совершили преступление в сфере предпринимательской деятельности.

Расслабляться не рекомендуем. Мы еще повоюем, тем более что бойцы у нас есть.

Глава 16

О павших и живых

В названии главы нет никакого юмора. 5 мая 2010 года в г. Владивостоке скончался начальник отделения по расследованию преступлений в сфере экономики следственного управления при УВД по Первореченскому району г. Владивостока майор юстиции Дмитрий Ваев.

Причиной смерти стало причинение тяжких телесных повреждений. 19 февраля 2009 года граждане К. и Т. под руководством главаря С. избили Ваева обрезками железных труб. Больше года Дмитрий лежал в коме. Ему был 31 год, у него осталась трехлетняя дочь.

Мерзавцев поймали. При задержании у них изъяты несколько пистолетов ТТ и ПМ, самодельный пистолет, гранаты Ф-1 и РГД-5, большое количество боеприпасов, тротил, гексоген. К чему они готовились, неизвестно, хотя данный арсенал и не был пущен в ход, ясно, насколько были опасны эти люди, а точнее, нелюди.

В июне 2010 года ликвидирована аналогичная группа — об этом говорили все новостные каналы — она совершала нападения на сотрудников милиции.

Нападение на Ваева было совершено в связи с расследованием уголовного дела, возбужденного следственным управлением при УВД по Первореченскому району г. Владивостока по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ по факту рейдерского захвата общества с ограниченной ответственностью «Компания ОГАТ», о котором выше мы уже упоминали.

Расследованием установлена, в общем-то, банальная ситуация: адвокат Б. втерся в доверие к ушедшему на пенсию директору компании, который был участником данного ООО с крупной долей, и решил прибрать к рукам все предприятие, имевшее в собственности девять объектов недвижимости общей стоимостью около 20 млн рублей.