В одной из южных республик имел место следующий факт. Генеральный директор, как-то взяв в руки реестр акционеров и указав на несколько фамилий, недоуменно спросил у своего главного бухгалтера: «А это кто такие?» Был ответ: «Бывшие работники предприятия, ушедшие на пенсию. Теперь наши акционеры».

Устная резолюция руководства была проста: «Какие акционеры?! Убрать!» Выполняя волю руководства, главный бухгалтер просто вычеркнул этих акционеров, а их акции примерно «раскидал» по оставшимся. Недоумению генерального директора не было предела, когда в отношении его возбудили уголовное дело по факту хищения акций.

Дабы ограничить произвол эмитента — акционерного общества, эмитировавшего ценные бумаги, а также оградить простого акционера от подобных злоупотреблений, законодатель ввел норму в Закон «Об акционерных обществах», согласно которому реестр акционеров должен вести профессиональный участник рынка ценных бумаг, имеющий соответствующую лицензию, — регистратор или реестродержатель. Выполняя как бы роль независимого арбитра, этот субъект призван обеспечить объективность реестра, т.е. максимально соблюсти права акционеров.

В действительности получилось следующее. Находясь вне контроля руководителей эмитента, реестродержатель стал объектом особых притязаний рейдеров, а реестр — тем самым слабым звеном, которое могло стать легкой добычей. Склоняя регистратора на свою сторону путем подкупа, шантажа или иных средств, рейдеры на 90% обеспечивали победу, т.е. захват корпоративного контроля в юридическом лице.

Глава 3

«Похоронные команды»

В конце 1990-х корпоративный способ захвата был на некоторое время забыт, поскольку ему на смену пришел более дешевый и оперативный (на тот момент) инструмент — банкротство.

Действовавшая на тот момент редакция Федерального закона «О банкротстве» позволяла любому кредитору, имевшему непогашенную задолженность на сумму свыше 10 000 рублей, возбудить в арбитражном суде процедуру банкротства. Конкурсный управляющий, назначенный судом, фактически являлся ставленником компании-«захватчика», немедленно продавал «с молотка» недвижимость компании-должника на специально организованном аукционе с тем, чтобы вожделенные здания и помещения не ушли постороннему лицу — т.е. все фирмы, участвовавшие в аукционе, были подконтрольны одной рейдерской структуре.

Продав все ликвидные активы по минимальной цене, конкурсный управляющий быстренько составлял ликвидационный баланс и завершал процедуру банкротства ликвидацией компании-должника.

При в общем-то незамысловатой схеме для проведения данной «операции» требовалось немало факторов — обременить компанию-мишень необходимой суммой долга, провести в арбитражном суде несколько взаимосвязанных процессов, сначала в судебном порядке взыскать долг, затем обеспечить невозможность его получения с фактически платежеспособного предприятия, вовремя предложить кандидатуру конкурсного управляющего и добиться его назначения и т.д.

Таким образом, сформировались так называемые «похоронные команды», профессионально банкротившие любые понравившиеся предприятия, которые имели в собственности привлекательные активы, нормально работали и не подозревали о проводившихся в отношении них мероприятиях. В такую команду входили юристы, экономисты, у нее обязательно был «свой» конкурсный управляющий и, как это ни печально, «свой» арбитражный судья из судебного состава, рассматривающего дела о банкротстве. По большей части уже по фамилии конкурсного управляющего или судьи можно было безошибочно понять, что действует «похоронная команда» под руководством того или иного авторитетного деятеля, который публично чаще всего именовал себя «финансистом».

Именно в этой сфере деятельности преуспела широко известная в узких кругах компания «Росбилдинг». За давностью лет уже забылись многие хитроумные приемы этой фирмы, но помнится один. Некая фирма поставляла товар в один из крупных универмагов на необходимую сумму (чуть более 10 000 рублей) на условиях последующей оплаты и сразу же исчезала, переуступив долг другой, такой же подставной фирме. Администрация торгового учреждения, находясь в растерянности от такого «подарка» и, как Абдулла в фильме «Белое солнце пустыни», не зная, кому заплатить, заглатывала этот крючок. Когда проходил необходимый, установленный законом «О банкротстве» весьма непродолжительный срок, фирма-кредитор обращалась в суд. Поскольку представители «должным образом уведомленного» торгового предприятия в суд не являлись, факт невозврата долга признавался, выносилось решение о его взыскании, а буквально следом вводилась процедура банкротства, и дальше все шло по накатанным рельсам, по вышеописанной схеме.

Таким образом обанкротилось множество крупных торговых предприятий в Москве, преимущественно в ее восточной части, в том числе универмаги «Таганский», «Первомайский», «Вешняки» и др. Ныне предприятия сохраняют свои названия, ставшие за долгие советские годы брендами, но собственники у них уже другие.

Некоторое время назад, обобщая следственную практику, выстраивая на основе такого обобщения типологии рейдерских захватов, сотрудники Следственного комитета при МВД России пришли к выводу, что, захватив имущественный комплекс предприятия, «прогнав» его через фирмы-«прокладки», рейдеры тут же продавали его так называемому добросовестному приобретателю, не осведомленному о преступном происхождении этого имущества. Вырученные же деньги, служившие инструментом в их деятельности, они вновь запускали в оборот, т.е. на организацию следующего рейдерского захвата.

Однако не так давно компания «Росбилдинг» объявила о прекращении своей деятельности, а ее владельцы пошли кто в сенаторы, кто — в торговый бизнес, а кто и продолжил «инвестиционную» деятельность. При этом многие из них персонально вдруг стали собственниками солидных объектов недвижимости, рейдерски захваченных «во время оно». Из чего был сделан вывод, что не все захваченное, «честно отжатое» имущество рейдеры распродавали добросовестным приобретателям, наиболее «сладкие куски» они оставляли себе. Когда прошли годы, никто уже не пытался бороться за утерянное имущество, многое забылось, они без зазрения совести оформили право собственности непосредственно на себя.

Из чего был сделан еще один не менее важный вывод. Ни один разумный предприниматель, предвидя существенные финансовые затраты при покупке здания или помещения, не купит его, пока тщательно не изучит юридическую историю. Это при любом раскладе позволяет элементарно выявить факт корпоративного конфликта или конкретного рейдерского захвата. Представляется, что покупать проблемный актив такой предприниматель, не желающий попасть в нехорошую историю, не будет ни при каких условиях, даже с наиогромнейшим дисконтом.

Если же недвижимость, ставшая объектом рейдерского захвата, по каким-либо причинам все же куплена по типу «кота в мешке», а только потом стало известно о преступном происхождении прав на него, покупатель одним из первых начинает бить тревогу и забрасывать все окружающие его органы внутренних дел заявлениями о совершении преступления, о том, что он сам стал жертвой мошенничества, и т.д.

Когда лицо, прикупившее захваченный рейдерами актив, помалкивает, это однозначно свидетельствует о том, что оно либо находится под контролем рейдерской компании, являясь подставным, либо принимало некоторое участие в захвате этого актива.

Но вернемся к банкротству. В начале нового века Государственной думой Российской Федерации были приняты поправки к Федеральному закону «О банкротстве», существенно усложнившие эту процедуру. Во всяком случае, был поднят порог минимальной суммы взысканного долга, который фирма-должник не в состоянии погасить.

При таких условиях рейдерский захват «похоронными командами» стал нерентабелен и, хотя применяется в редких случаях, потерял былую популярность.

Уважаемый руководитель Комитета Государственной думы, стоявший во главе рабочей группы, разработавшей эти поправки, иногда с гордостью показывает присланный ему на день рождения неизвестными лицами «Толковый словарь рейдера», где на странице со словом «банкротство» у него лежит закладочка.