Однако в связи с явкой в суд участника, руководителя ООО «Терник» и бывшей супруги в одном лице, преступный умысел провалился. Последняя сумела доказать абсурдность исковых требований, а суд взял и согласился с доводами ответчицы.

Однако друзья не отступили и через некоторое время предприняли новую попытку. Изготовив подложный договор уступки несуществующих прав Карпова заграничному юридическому лицу с весьма престижным названием «Международная финансовая компания Logon International Ltd.», от имени которого предъявили в Арбитражном суде г. Москвы новый иск к ООО «Терник».

Суд вынес решение о признании права собственности Logon International Ltd. на здание, принадлежавшее ООО «Терник» стоимостью ни много ни мало 15 млн долларов США.

Однако бывшая спутница жизни Никитина вновь не вовремя вмешалась в судебный процесс. Она опротестовала решение, вынесенное первой инстанцией, в 9-м арбитражном апелляционном суде г. Москвы. Решение не устояло.

Видимо, удача изначально не сопутствовала друзьям в этом деле. 4 августа 2007 года Никитин подорвался на гранате РГД-5 при подготовке покушения на бывшую супругу.

Карпов приговорен Преображенским районным судом г. Москвы к 6 годам лишения свободы.

В приведенном примере следует особо отметить не только хроническое невезение несостоявшихся рейдеров, но и надлежащую позицию судебных органов, выслушавших доводы противоположной стороны и посчитавших эти доводы достойными внимания.

Но так бывает не всегда.

Некий крупный торговый центр вблизи Садового кольца г. Москвы некогда стал объектом финансовых притязаний группы лиц, возжелавших завладеть им.

Был заявлен соответствующий иск, а в суде предъявлен вексель, выданный якобы администрацией данного торгового центра. Номинал ценной бумаги был выше, чем все активы данного предприятия, в том числе, как вы понимаете, главный актив — здание.

При изготовлении указанной «ценной бумаги» группа лиц не сильно «заморачивалась» проблемами соответствия реквизитов. Печать и подпись эмитента не просто не соответствовали, а визуально отличались от действительных — так же, как трактор отличается от самолета.

Однако все ходатайства со стороны ответчика о проведении экспертиз суд отклонил, а в описательной части решения о взыскании долга указал, что ответчик не представил убедительных доказательств фиктивности векселя. Судебные приставы возбудили исполнительное производство.

Тем временем территориальный следственный орган возбудил уголовное дело по особо тяжкому преступлению, предусмотренному в ч. 3 ст. 186 УК РФ по факту фальшивомонетничества в виде подделки ценной бумаги.

Следователь изъял у судебных приставов все исполнительное производство вместе с векселем, а также подлинником исполнительного листа, назначил судебно-криминалистическую экспертизу, а затем признал это производство вещественным доказательством и постановил приобщить к материалам уголовного дела, где и хранить до вынесения приговора судом уголовной юрисдикции. А поскольку лица, изготовившие поддельный вексель, не установлены и вряд ли их когда-либо установят, то и срок хранения неограничен.

Вот так. Как говорится, «на войне как на войне».

Использующим указанную технологию рейдерам приходится учитывать то, что авторитет судебной власти непоколебим, т.е. колебать зазря его не следует, а лучше укреплять. Это значит, что как бы ни было изначально «обеспечено» и «прогарантировано» судебное решение, исковые требования все же следует более тщательно обосновывать, прикладывать к иску как можно больше подлинных документов, могущих засвидетельствовать хоть что-нибудь.

Бывает, что рейдерам улыбается удача, и джентльменские договоренности, достигнутые на основе обычаев делового оборота (а есть ли они в России?), извращаются и используются против того джентльмена, который в одночасье стал вдруг жертвой и владельцем компании-«мишени». Это не удивительно, поскольку, как мы упомянули во вступлении, нравственные понятия у рейдеров исключительно свои. Играть с ними в обычаи делового оборота — примерно то же самое, что заходить в клетку с голодным тигром. Может, и не съест.

Как тут не вспомнить одну известную в Москве историю, героем которой стал известный бизнесмен, «Почетный строитель России», приятель некоторых руководителей столицы.

Он продал объект недвижимости в центре города на этих самых джентльменских условиях, но, чтобы не показывать перед фискальными органами истинное движение своих денег, средства, полученные в оплату за здание, были проведены как заемные.

«Партнер по бизнесу» через некоторое время не преминул воспользоваться данной ситуацией. Сделав задним числом фиктивный договор займа, к чему привлек бывшего директора компании-продавца, которого наш «Почетный строитель» уволил незадолго до этого, «партнер» (он, в общем, и рейдером-то не был, просто случай уж больно удобный, грех не воспользоваться) обратился в суд и потребовал вернуть долг.

В подтверждение своих исковых требований он предъявил подлинную выписку о движении денежных средств, да еще и баланс предприятия-должника, где были указаны заемные денежные средства, которые на самом деле были платой за имущественный комплекс.

При таких доказательствах суд закрыл глаза на мелкие недочеты, например на наличие в договоре займа оттиска печати, которая была выведена из обращения до даты его подписания, а также ряд иных досадных несоответствий.

Истец без труда взыскал гигантскую денежную сумму, став в итоге собственником здания в центре Москвы бесплатно.

Следственные органы долго мучились с уголовным делом, возбужденным по факту мошеннического завладения денежными средствами в особо крупном размере путем фальсификации договора займа и взыскания этих денег в суде. Длительная борьба следствия с судом закончилась ничем.

В утешение читателю скажем, что «Почетный строитель» политическим путем все же вернул свое здание, но это уже тема другого рассказа.

Весьма болезненной является тема построения взаимоотношений суда гражданской юрисдикции (арбитражного суда) и следственных органов, которые часто рассматривают одну и ту же проблему. При этом суд, например, выносит решение о принадлежности имущества одной стороне, а следствие располагает доказательствами, что имущество было законной собственностью другой стороны и этим правом завладели преступным путем. Лица, привлекаемые к уголовной ответственности, размахивают решением суда и вопрошают: «А за что нас привлекают? Вот решение суда о том, что имущество на законных основаниях принадлежит нам. Как же можно обвинять нас в его хищении?»

Следователь не является стороной арбитражного процесса, не имеет права оспаривать решение суда ни в каком виде, но у него есть твердые доказательства, что решение суда вынесено на основе фиктивных документов. Но решение суда не отменено и имеет законную силу.

Ситуация весьма напоминает правовой тупик. В ранее действовавшем арбитражном законодательстве существовала норма, на основании которой судья обязан был приостановить процесс в том случае, если по рассматриваемым событиям возбуждено уголовное дело, до решения по этому уголовному делу.

Часть 4 ст. 69 Арбитражного процессуального кодекса РФ «Основания освобождения от доказывания» гласит, что вступивший в законную силу приговор суда по уголовному делу обязателен для арбитражного суда по вопросам о том, имели ли место определенные действия и совершены ли они определенным лицом.

Аналогичная норма имеется и в Гражданском процессуальном кодексе РФ (ч. 4 ст. 61 «Основания для освобождения от доказывания»), и она также гласит, что вступивший в законную силу приговор суда по уголовному делу обязателен для суда, рассматривающего дело о гражданско-правовых последствиях действий лица, в отношении которого вынесен приговор суда, по вопросам, имели ли место эти действия и совершены ли они данным лицом.

На одной из научно-практических конференций, проводившихся Высшим арбитражным судом Российской Федерации, на вопрос, почему же в новом арбитражном законодательстве нет нормы, обязывающей суд приостанавливать производство до решения по уголовному делу, было сказано буквально следующее: «Вы, милиция, возбудите какие угодно уголовные дела, лишь бы вмешаться в арбитражный процесс и воспрепятствовать вынесению законного решения».