- Думаю, он чувствует себя несоответствующим этому миру.

Мои губы сжались от слов Уорда.

- Это как?

- Он убивает женщин, находящихся в самом низу социально-экономической лестницы. Их легко похитить и в последующем контролировать. Они - изгои, и возможно, он выбирает их, потому что сам такой же изгой. Может быть, нам следует искать бывшего осужденного или сексуального насильника в области...

- Нет, - прервал я, не смотря на выражения возражения на лице Уорда. - Исходя из известной нам информации, жертвы не были изнасилованы. Нет ничего свидетельствующего о проникновении, без согласия женщины или о посмертном половом акте. Сексуальные преступники склонны к насилию жертвы до или после смерти.

- Но использование ножа в данном случае, тоже можно рассматривать как некий способ "проникновения". Иногда, когда садисты не в состоянии достичь собственной эрекции, они используют для этого нож, - вставил Рэйнольдс.

Сжав подбородок между указательным и большим пальцами, я обдумал его слова.

- Знаете, а это может быть способом заманить его. Если нам удастся разместить в прессе информацию о его импотенции или том, что мы считаем его изгоем общества, возможно, он отреагирует на это, изменив свой стиль поведения или допустив любую другую ошибку. Убийцы обладают властью, фактически они движимы потребностью в подчинении своих жертв, потому данный способ может сработать, подталкивая их выйти за линию собственной фантазии, и совершить преднамеренное видоизмененное преступление. Желание полного обладания женщиной для них как движимая сила. У них очень высокая самооценка, даже не смотря на наличие внутренних тревог и сомнений в собственной безопасности. Так что, давайте попробуем сыграть на его эго...

Дверь в комнату распахнулась, впуская агента Чейз; выражение ее лица по какой-то причине было крайне угрюмым. Ее загорелая кожа словно поблекла, приобретя некую не свойственную для Чейз бледность, а полные губы сжались с тонкую линию.

- А еще, теперь мы можем с уверенностью отнести мисс Лапьер к жертвам КК.

От ее заявления волосы у меня на затылке встали дыбом.

- Ее нашли?

Агент Чейз подошла и стала рядом со мной, поворачивая голову так, что видеть фотографии на экране в передней части комнаты. Покачав головой в недоумении, она похлопала меня по плечу и улыбнулась.

- Еще раз, Донаван, ты заметил то, что никто другой больше не был в состоянии увидеть. Нет. Вероника Лапьер не была найдена. Однако поступило сообщение о пропаже еще одной официантки, работающей в том же ресторане. Так что теперь лишь вопрос времени, как скоро будут найдены их тела.

Я открыл газету и разложил ее на столе. Работа сегодня не шла; я планировал взять пару дней отгула, чтоб отойти от похмелья после мальчишника Маркуса. До свадьбы оставался месяц, и я надеялся, что, возможно, смогу представить там Зверушку, впервые вывести ее в свет.

С вечера вечеринки она ходила вокруг меня на цыпочках. Я знал, что порой становился ворчуном, но, думаю, для нее, это мое качество было больше похоже на опасную задумчивость.

Причиной такому состоянию отчасти была моя неспособность довести дело до конца с девушкой на складе. Я все еще был не в состоянии вернуться туда. Меня подвел мой собственный член, мои потребности были не удовлетворены, и трахнуть Зверушку в данной ситуации - не выход, так как я не был уверен, что это ее не разрушит.

Я подавил порыв своей потребности и попытался сосредоточиться на работе и всем этом скучном дерьме. Все, что угодно, лишь бы отключить собственную голову и мучающие меня побуждения.

Просмотрев бизнес-раздел газеты, и не найдя там ничего интересного, я сложил ее и прочитал заголовок на титульной странице.

Он гласил: "Еще одна женщина похищена КК".

Я наклонился и просмотрел заметку - типичная чушь об официантке, в настоящий момент гноившейся далеко отсюда, на моем складе в пригороде. Было очевидно, что это всего лишь предположение, гипотеза, так как не было никаких улик, связывающих официантку с другими моими жертвами. Журналистика во всей своей красе.

Даже в самой статье признавался факт отсутствия достоверной связи между ними, но ребятам же нужно продавать свои газеты, а ничто так не способствует продажам, как упоминание крови и кровопролития с примесью сексуального удовлетворения.

Возможно, мне следует запросить у них комиссию за то, что я повышал их продажи.

Я уже почти закрыл газету, когда мое внимание привлекло маленькое фото в нижнем левом углу.

Темные полуприкрытые глаза смотрели на меня и посылали дрожь по всему телу; я взглянул на значок ФБР на его пиджаке, и узнавание пронзило меня.

На фото был мужчина из закусочной Зверушки.

Он был ведущим профайлером по делу КК.

Его звали Донаван Блейк, он работал в Квантико, ФБР, и утверждал, что идет просто по моему следу.

Я усмехнулся, вспоминая нашу напряженную встречу в уборной Waffle House. Он знал, что со мной что-то не так; с момента нашей встречи и до того, как агент покинул ресторан, он бросал на меня пронизывающие взгляды.

И вот его самодовольное лицо украшает титульную страницу, словно хочет сказать мне, что знает о всех тайнах и собирается подобраться ко мне еще ближе.

На мгновение я почувствовал себя в ловушке, словно этот Донован стоит за моей дверью и через мгновение ворвется, чтобы одеть на меня наручники и протащить через весь офис, мимо всех сотрудников, и с каждым моим шагом акции нашей компании будут падать в цене на несколько пунктов.

Тряхнув головой, я посмеялся над своей впечатлительностью. Когда я был ребенком, то часто страдал подобного рода дерьмом, придумывая свои собственные кошмары.

В действительности же, ничего из придуманного мной не могло быть страшнее, чем мои собственные деяния.

Даже совершенные мной поступки юности были ужасны.

Так что глупо бояться каких-либо ночных страшилок, если ты сам один из них - монстр.

Телефон на моем столе зазвонил, но я его проигнорировал. Я говорил Томасу, чтобы на меня не переключали никаких звонков, и потому этот звонок меня тем более раздражал, так как был явным неподчинением.

Звонок раздался еще раз. Вздохнув, я взял трубку и раздраженно сказал:

- Что я говорил о звонках?

- Это ваш отец, - ответил Томас, его голос практически дрожал от волнения. Мой отец никогда не звонил мне на работу... никогда и точка. Должно быть, случилось что-то плохое.

Я нажал на кнопку, переключаясь на другую линию и ответил:

- Пап, что случилось?

Я уже представлял маму в больнице или их дом, объятый пламенем. Какая-то часть меня была заинтригована самой идеей несчастья, та часть, которая жаждала представлений; социальная же часть меня была обеспокоена.

- Мне нужно одолжение, - ответил он и замолчал, ожидая моей реакции. Он никогда ни о чем меня не просил, так что я определенно был заинтригован.

- Продолжай, - сказал я.

- Мне нужно, чтобы ты купил компанию.

- Что за компания?

- Помнишь доктора Симингтона? Парня, спасшего мою жизнь? - спросил он.

- Да, - ответил я. Симингтон был хирургом, сделавшим шунтирование отцу в прошлом году. Он буквально спас ему жизнь.

- Он впутался в какую-то фондовую схему и, в конечном счете, приобрел две трети компании, которая сейчас близка к краху. Если это случится, то он обанкротится. И сегодня за игрой в гольф я пообещал ему, что сделаю все возможное, чтобы это не произойдет.

Добрый старый папа, всегда выручающий своих друзей.

- Что ж, если это действительно выгодная сделка для Холлистер Энтерпрайзис, то я обсужу ее с советом директоров.

- Ну, это не совсем выгодное дело, так что, думаю, они не будут счастливы заключить эту сделку.

- Что это за компания?

- Грэй Мегакорп, в Сиэтле. Слышал о ней?