Бабе Варе и её внучке были озвучены истинные причины появления у них новой работы.
— Понимаете, мы все сейчас действуем в интересах Великого Дома. Аля, поставь полог тишины, пожалуйста. Всё это очень серьёзно. Помнишь девушку, которую я просила распечатать для охраны?
— Конечно, 12 копий! Она у меня перед глазами стоит.
— Это дочь Бояринова.
Бабушка и внучка переглянулись. Ни охов, ни ахов по поводу Драконьего дома не последовало. И Лина продолжала:
— Бояринов пришёл ко мне с просьбой спрятать его дочь, которая в данный момент находится в бегах. Мы ничего не знаем о ней, кроме того, что она хороша собой и придёт ко мне сама.
— Она тебя знает?
— Нет. Она даже не знает, чья дочь. Она…
— Понятно. И как получилось, что у Великого дома появилась ещё одна дочь, ты не знаешь.
— Не знаю, и знать не хочу.
— Шура, не о том ты спрашиваешь. Линочка, а что тебя связывает с домом Драконов?
— Долг жизни, — спокойно ответила та, глядя прямо в молодые глаза старой ведьмы.
— Ну вот теперь… говори, что нам надо делать.
— Баб Варь, я посоветоваться хочу. За мной следят… следили до недавнего времени. Девчонка наступила на хвост кому‑то из влиятельных людей. Теперь мне угрожают отнять бизнес, но это‑то ерунда. Я боюсь, что если девчонка придёт ко мне, они сразу об этом узнают.
— Но у нас охрана, и мы…
— Погоди, Шур. Охрана — это хорошо. Но лучше нам тут схитрить немного. Ни к чему аникеевцам за чужой Дом воевать. Лин, я правильно понимаю? Пусть наблюдатель увидит, как девица пришла к тебе, а потом — как ушла. Села на пригородный автобус и была такова.
— Это идеальный вариант.
— Но потом её надо спрятать так, чтобы никому и в голову не пришло здесь искать.
— Верно, — согласилась Аля. — Темнее всего под фонарём.
— И что вы думаете по этому поводу?
— Думаю, что нужен двойник.
— То есть, сюда зайдёт дочь великого дома, а выйдет и уедет её двойник? — переспросила Аля.
— В таком случае пусть будут два двойника, — предложила Лина. — Сначала пусть ко мне придёт двойник. Пусть все убедятся, что этот двойник к настоящей дочери Драконов отношения не имеет. А когда появится настоящая…
— То станет двойником той, первой, — подхватила Александра. — Лина, план хорош, но кто станет первым двойником?
— Проблема. Наша «потеряшка» полукровка. Но полукровка Великого дома не будет походить на чистокровных анималок из любого другого клана. Да я и не доверю никому из аникеевских девиц такую важную роль.
— О, гляжу, успела пообщаться? — с ехидцей спросила Александра.
— Успела. Но сейчас о другом. Мы не знаем, кто нам противостоит. Поэтому должны соблюдать достоверность во всём.
— Согласна. Баб, а если мы маму позовём? Вот как‑то она сильно похожей мне кажется. Рост, фигура — всё подкорректировать сложно, но… можно. Возраст… Так загримировать девицу под взрослую женщину проще, чем наоборот, правда?
— А что, Шур, вполне может получиться… Давайте думать…
Для улучшения этого процесса они отправились в линин кабинет, куда был приглашён Павел Георгиевич, а за ним, как‑то незаметно, просочился и Дмитрий Всеволодович. Итогом их раздумий стал длительный телефонный разговор с Алиной мамой — Ольгой Петровной, деревенской травницей из Салтыковки, причём говорили попеременно дочь и мать поименованной травницы, убеждая ту срочно бросить всё и приехать в город. В итоге за ней отправилась баба Варя — вводить в курс дела и помогать с переездом. С ней в Салтыковку поехал Макс.
Димка и Павел при посильном участии Лины и Али разрабатывали легенду и, уже самостоятельно, в срочном порядке добывали документы для будущей дублёрши «потеряшки». Начиная с билета на Самарский поезд и заканчивая номером счёта в «Альфа — банке».
В итоге было решено, что Ольга Петровна будет играть несколько эксцентричную даму бальзаковского возраста, увлечённую мистикой и эзотерикой, однако вполне практического склада ума. Она исполнит роль хозяйки салона, впрочем, настоящей хозяйкой не являясь. И когда появится «потеряшка», то заменит её в этой роли. Тогда как травница вместо неё уедет из города.
— Только пусть потом обязательно вернётся, — заявила Лина, вполне разумно рассудившая, что две ведьмы — хорошо, а три — ещё лучше.
— Вернётся, — пообещала Александра. — Бабуля умеет мотивировать. Главное, чтобы дочь Бояринова смогла скопировать хотя бы основные её черты.
— Мне почему‑то кажется, что сумеет, — ответил Павел, оторвавшись на миг от своих бумаг.
— А кого будет копировать Ольга Петровна, когда вернется? — поинтересовался вожак.
— А никого, — улыбнулась Аля. — Она опять наденет свой цыганский платок и цветастую юбку в пол, и никто её не признает.
— Ну да, никто. А запах? — спросила Лина.
— Ну так анималы же все свои будут. Хотя, знаешь, ты права. Надо ей духи сделать, чтобы нюх отбивали.
Димка неопределенно хмыкнул. Аля покосилась на него и глазами указала Лине на выход.
— Мальчики, вам заказать пиццу? — спросила та, беря в руки телефон.
— Закажи, солнышко, — продолжая что‑то просчитывать, ответил Димка.
— Хорошо, пойду позвоню от охраны, чтобы вам не мешать.
— Можешь позвонить из моего кабинета, — предложила Александра. — Возьми ключ.
— Пошли уж со мной, — не согласилась Алина Аркадьевна. — Курнёшь в последний раз.
Главбушка поднялась с такой скоростью, что всем стало понятно — этот раз не последний. Но, оказавшись в непосредственном доступе к отраве, она в первую очередь поставила полог тишины.
— Ты помнишь, что завтра полнолуние? — спросила, закурив.
— Помню. Мне и так уже все кому не лень этим полнолунием плешь проедают.
С сомнением посмотрев на густые волосы подруги, Аля продолжила:
— Зелье пьешь?
— Конечно. Я же себе не враг. И, знаешь, если не хочешь отвечать, не отвечай. Но мне очень интересно, как у тебя в полнолуние было с Владом.
— Да нет, почему, отвечу — никак. Он же не вожак, и в полнолуние оборачивался. А я, понимаешь, себе тоже не враг. И зоофилией не страдаю.
— Брр, — Лина передёрнулась, — а что, разве тигры не могут противиться Луне?
— Могут. Но в стае Бергера это не приветствовалось.
— Странно всё… У Медведей как‑то совсем просто. Никакой обязаловки, ни разу не слышала, чтобы их к чему‑то принуждали…
— Лин, ты говорила, что у медведей и гаремов нет, а ведь женщин — анималок в любой стае больше, чем мужчин.
— Не знаю. Я как раз у Аникеевых всё время натыкаюсь на одних мужиков. У Димки гарема нет. Любовницы были, да, но… Не гарем. И у дяди Севы одна жена — тётя Василиса. И любят они друг друга, я‑то это чувствую.
— Ладно, вспомнишь потом, что я тебе говорила насчёт иллюзий.
— Слушайте, Александра Викторовна, я, в конце концов, свою жизнь с анималами связывать не собираюсь.
— Ага, довольно с тебя долга Великому Дому.
— Это… другое. И, кстати говоря, да, довольно. Других обязательств я уже просто не потяну.
— Учти, дорогая, твой вожак сделает всё, чтобы ты стала его самкой.
— Да знаю я. Мне уже и так Алиска весь мозг вынесла. Она считает, что я просто идеально подхожу на роль её невестки.
— Понимаю. Анималка, ничего не поделашь… Что там с этой девочкой, Кристиной? Я слышала, что её собираются увозить из города?
— Да, только я не знаю, кто это может сделать — кроме моей потенциальной свекрови.
— Может, сама Алиса?
— Ну, пусть, хоть какая‑то от неё польза.
— Она вообще и так уже неплохо девчонку натаскала. Вот поражаюсь я, Лин. Они на лету всё схватывают, трудоспособность — как у Геракла, мозг раза в три быстрее человеческого работает. И все, все до единой, мечтают только о хорошем муже, детях, домашнем уюте. Ни одной замужней анималки, которая, к тому же, делает картеру — не знаю. Они работают только в девицах, пока кто‑то из мужиков не обратит внимание, а после обряда — всё, как отрезало.
— У них ведь жёсткий патриархат. Муж — глава семьи, добытчик, отец — командир — одним словом.
