Поздним вечером Фадеев зашел в штаб узнать оперативную сводку боевых действий за истекший день. Встретил у самого входа майора Крюкова. Небольшого роста, плотно сбитый Пал Палыч, обычно скупой на слова, в рассказах о воздушных боях воодушевлялся, энергично размахивал своими короткими руками, показывая, как он здорово обманул или «срезал» очередного «месса». Сегодня его, майора Крюкова, пятерка (шестой лейтенант Паскеев, сославшись на неисправность двигателя — «Бедные двигатели»,— подумал Вадим, — вернулся, не долетев до линии фронта) встретила четырех Me-109. И он, Пал Палыч, сбил трех.

Михаил Акимович ПогреЙиоП. заместитель командира полка по политчасти

— ведущего срезал I' лобовой атаке, его ведомого поджег на вертикали, третьего я ра-раз,— показывал руками Пал Палыч, приговаривая, — в упор, по кабине... И будь здоров. Вот. А четвертый в облака удрал.

В штабе Вадим узнал, что за 14 апреля наша пехота на ряде участков продвинулась вперед и вклинилась в расположение вражеской обороны. Враг бросил на участки прорыва до шестисот бомбардировщиков под . прикрытием истребителей, которые группами по двадцать — I сорок самолетов наносили удары по боевым порядкам ударной группировки наших войск и огневым позициям артиллерии.

— Печально, но факт, — заметил Фадеев. — Весь день деремся с остервенением, а войскам нашим все-таки до- | стается от их бомбардировщиков.

— Да-а, Вадим Иванович, — отозвался замполит пол- | ка подполковник Погребной. — Пока, сам знаешь, усту- i паем мы по численности немецкой авиации. Вот почему и

не смогли полностью предотвратить удары фашистских бомбардировщиков по нашим войскам.

— Мастерством, мастерством надо отнять у них го- I сподство в воздухе, — говорил Вадим.

— Очень нелегко, но правильно, — сказал Погреб- Н ной. — Самолетов скоро у нас будет больше, чем у них, | тогда легче будет. — И уже другим тоном: — Как без зам- | полита справляешься? Не запустил политработу в эскадрилье?

— Михаил Акимович, — обиженно забасил Фадеев.

— Знаю, знаю, — поспешил успокоить его Погребной. — Воодушевлять своих подчиненных, вовремя поза-54

лотнться о них — очень и очень ценно в политическом во-питании воинов. Ты в общежитие? Пойдем провожу.

^С НеД^{алеко от} общежития слышались голоса, красными светлячками мерцали папиросы. Погребной и Фадеев

остановились.

_ Вадим Иванович, — сказал замполит. — Дошли до

меня слухи, а точнее, командир дивизии сказал, что ты иногда увлекаешься боем...

— Бывает,— отозвался Фадеев.

_ Ведущему группы допускать подобного никак нельзя. Я тебя понимаю. Сегодня всего лишь четвертый день водишь на задания эскадрилью, а все еще бойцом себя чувствуешь: увидишь врага — обо всем забываешь, одно стремление —уничтожить его. Помни, ты теперь командир не только на земле, но и в воздухе, и должен прежде всего обеспечить победу всей группы. А управлять боем умеешь, и хорошо умеешь. Это тоже сказал генерал.

— Понял, товарищ подполковник, — сказал Фадеев. — Учту.

Подошли к стоявшим на пригорке летчикам. На юго-западе вспыхивало за горизонтом небо. Нет, не зарница играла, шла артиллерийская дуэль. Особенно выделялось зарево после залпов «катюш».

— Ну, братцы, — услышал Вадим голос Аркадия Федорова, — потерпите до утра, а на рассвете мы поможем вам.

РОЖДЕНИЕ «ЭТАЖЕРКИ»

' Каждый день Вадим посылал в Аджнкабул письма жене, ждал прибытия финчасти БАО (батальона аэродромного обслуживания), чтобы оформить на нее денежный аттестат, а в это время Людмила ехала в эшелоне того же БАО к нему на Кубань.

Утром 15 апреля, когда солнце едва оторвалось от верхушек деревьев придорожной полосы и до Краснодара осталось рукой подать, когда в эшелоне все уже позавтракали и в теплушке Людмилы девушки запели: «Бьется в тесной печурке огонь», поезд резко затормозил. Несколько коротких тревожных гудков и чей-то отчаянный крик. «Воздушная тревога!» до боли сжали сердце. Людмила оцепенела. Через несколько ужасно длинных секунд

i Николаевна, жена Вадима Фадеева (1943 г.).

птичками.

ноющий гул немецких бомбардировщиков начисто вы мел вагоны. Впереди Людмилы маячили спины солдат и женщин, потом их стало меньше, и, наконец, совсем никого не осталось. Нарастающий вой смерти подстегивал, гнал ее неизвестно куда, пока она не споткнулась и не упала. Земля вздрогнула от взрыва, запели на разные голоса осколки, и Людмиле показалось, что все они посыплются на нее. Одна за другой взорвались еще несколько бомб, и все стихло.

Гудки паровоза, возвещающие отбой воздушной тревоги, подняли Людмилу на ноги. На языке —вкус щавеля, в ушах — звон. И сквозь этот звон врывались душераздирающие крики о помощи, стоны раненых. В середине состава горел вагон. Солдаты откатывали хвостовые вагоны, отцепляли головные.

«Хорошо не наш», — подумала Людмила. Рая, жена лейтенанта Берестнева из полка Дзусова, махала ей рукой, звала к себе.

— Ты что, Люда, оглохла? Помоги раненого отвести к санитарному вагону.

Людмила оглянулась. В свежей воронке, прислонившись спиной к обгорелой стенке, сидел бледный солдат н держал в руках свои внутренности. У нее закружилась голова, но, пересилив себя, она поспешила к раненому.

— Отойдите, — услашала она, оглянулась: сзади стояли два солдата с носилками. — Возьмите вон того, с переломом ноги.

Раненых оказалось всего несколько человек. Возле железнодорожного полотна рядком лежали убитые:-молоденький лейтенант, над которым голосила девушка из роты связи; черноволосый здоровенный солдат — он еще в Аджикабуле помог Людмиле забросить чемоданы в вагон; женщина с двухлетней белокурой девочкой, попросившая подвезти ее до Краснодара; и еще две незнакомые Людмиле девушки, должно быть официантки из летной столовой. Их всех похоронили тут же, у железной дороги.

Солдаты погасили остатки сгоревшего вагона. Когда состав снопа был сцеплен и раздалась команда «По вагонам!», Людмила и Рая с огорчением узнали, что сгорел именно их вагон.

На аэродромную вет-.... под разгрузку эшелон „опал лишь к концу дня.

Подруги, рискнувшие прилить к мужьям ^на Фронт, наблюдали только что прилетевшие с задания истребители. Все самолеты У>^ке приземлились, последний делал четвертый разворот, шасси еще не выпустил, и вдруг, откуда ни возьмись, сзади него появились два «мессер-шмитта».

— Ай! Оглянись! — закричали в один голос Людмила и Рая.

— Да разве он услышит,—сказал кто-то ря- Людмш дом.

«Месс» фурыкпул трассирующими, наш скользнул на крыло в одну сторону, в другую.

— Падает!—в отчаянии вскрикнула Людмила и закрыла лицо руками.

— Сбили, ай, сбили! — ахнула Рая.

Людмила открыла лицо и увидела: летчик у самой земли выровнял машину и благополучно сел, а «мессов» уже и след простыл...

Вадим зарулил на стоянку, а это был он, и, пока освобождался от парашюта, у его самолета собрались чуть ли не все летчики полка. Вадим осмотрел машину —в хвосте пробоины. Михаил Сутырин и еще несколько человек стали поздравлять его с хорошим маневром. Он сначала отмахивался, потом насупил брови, сказал:

— Вообще, товарищи, нужно всем извлечь урок из этого. Вечерком в общежитии вместе обмозгуем.

Возле штаба полка Вадим, глазам своим не веря, увидел Люду н Раю. Он быстро подошел, схватил Людмилу в охапку, расцеловал и сказал, обращаясь к Федорову:

— Нет, ты полюбуйся, Аркаша, этими залетными — ^п —""^,,м1 — Кпи ты поля попала?

Людмила уронила слезу.

— Моего Берестлева не видел? — спросила Рая.

— Видел, — ответил Вадим. — С полчаса тому назад ' над Крымской повстречался мне твой Паша. В Попови-ческой они. Вы где пристроились? Только с эшелона? ! А вещички куда определили?