Прежде всего отстегнул ремни, которые удерживали на спине баллоны с воздухом. Сбрасывать их я пока не стал, опасаясь, что потеряю тяжесть и вода затянет меня глубже в пещеру. Потом сделал несколько сильных вдохов и выдохов… Вдохнув напоследок побольше воздуха в легкие, сбросил с головы маску и, отталкиваясь от стенки, начал выкарабкиваться из ловушки.

Вот и конец тоннеля. Сбросив баллоны на дно, я оттолкнулся посильнее и стремительно помчался кверху навстречу свежему воздуху, жизни!

Казалось, я никогда не достигну поверхности. До нее было дальше, чем до Луны. Воздуха не хватало, мне страшно хотелось поскорее раскрыть рот и вдохнуть, вдохнуть полной грудью!

Но я устоял и разжал рот как раз в тот момент, когда голова моя вынырнула из воды.

Я дышал жадно и глубоко, отфыркиваясь как тюлень. Наверху все оставалось таким же безмятежно-спокойным, как и перед моим погружением. Сияли звезды, тихо шумело море. Природе не было ровно никакого дела до моих подводных приключений. Я мог бы остаться навсегда в пещере, а здесь, наверху, ничего бы не изменилось.

Я поплыл к нашему тралботу, черневшему на фоне звездного неба. Пока добрался до него, вода стала прямо-таки ледяной. С трудом я вскарабкался на трап, руки у меня сводило от холода.

На борту все спали. Только когда я, лязгая зубами, пригнувшись, прокрадывался к своему матрацу, кто-то, кажется Сергей, поднял голову и сонно спросил:

— Ты чего возишься?

— Замерз что-то, ходил за одеялом, — ответил я шепотом.

— Замерз? Ты что? Заболел?.. — и, уронив голову на подушку, он моментально захрапел.

А я накрылся одеялом да еще двумя кусками брезента и все никак не мог согреться. Меня била дрожь. Но мало-помалу волнение и усталость взяли свое, и я крепко уснул.

Во сне я снова лез в какую-то пещеру, задыхался, вскрикивал под водой и захлебывался. Потом кто-то крепко схватил меня за ногу и дернул. Я вскочил.

Это было уже не во сне. Сияло солнце. Облака плыли по небу. Павлик тревожно смотрел на меня.

— Ты что, заболел?

— Нет, с чего ты взял.

— А чего же кричишь во сне?

Мы услышали плеск весел и приближающиеся голоса. Это подплывали наши товарищи, ночевавшие на берегу. Надо было принимать какое-то решение и объяснять Кратову исчезновение одного акваланга. Я решил ничего не скрывать и все выложить начистоту.

Когда он поднялся по трапу на борт, я поздоровался и сказал:

— Василий Павлович, мне нужно поговорить с вами наедине.

Он подозрительно посмотрел на меня и торопливо ответил:

— Если ты насчет погружений, то прежде надо поговорить с врачами.

— Нет, у меня к вам важное дело.

Все с любопытством окружили нас, прислушиваясь к разговору.

— Хорошо, — кивнул Кратов. — Пойдем в каюту.

Мы спустились в кубрик и сели за узенький откидной столик. Василий Павлович выжидающе смотрел на меня. А я не знал, как же начать свое покаяние.

— Понимаете какое дело, — промямлил я, наконец, — я утопил акваланг…

— Акваланг? Где? Какой?

— Свой акваланг. В пещере. Вы не беспокойтесь, его ребята легко достанут.

— Ничего не понимаю, — помотал он головой. — Какая пещера? Что за акваланг?

Собравшись с духом, я начал ему рассказывать все: как меня осенила во сне догадка насчет пещеры, почему я решил ночью нырнуть один и как едва не застрял в подводной ловушке.

Его загорелое худощавое лицо все время менялось во время моего рассказа. На нем попеременно отражались то изумление, то гнев, то радость.

— И ты действительно нашел эту пещеру? — крепко схватив меня за руку, спросил он, когда я кончил.

— Кажется, — ответил я неуверенно. — Ведь я же не смог в нее проникнуть.

Несколько минут он молчал. Потом задумчиво произнес, пытливо глядя на меня:

— Не знаю, что мне делать с тобой. Когда кончится твой глупый детский анархизм? Совершить открытие в одиночку! Какая глупая мечта! Откуда такая самонадеянность? Да что ты можешь один? Затонувший корабль нам помогли найти рыбаки, и они же спасли тебе жизнь. Тропинку к затерянной крепости нащупал твой дядя — метеоролог. Сотни ученых в течение многих лет по крупицам добывали и накапливали сведения о далеком прошлом нашей Родины. Так что же ты надеешься сделать в науке один?

Я молчал, опустив голову. Разве я сам не понимал, что поступил по-мальчишески. А он, вздохнув, продолжал:

— По-настоящему следовало бы после этих фокусов просто выгнать тебя из экспедиции. И только одно меня удерживает. Знаешь что? Не то, что ты нашел эту пещеру, совсем нет, не надейся. Победителей тоже судят, ты ошибаешься! Но ты сумел не растеряться в опасном положении и самостоятельно выпутаться из него. Вот это внушает мне надежду, что ты, наконец, становишься взрослым…

Он неожиданно ткнул меня кулаком в грудь и добавил уже совсем другим тоном:

— Ну, а теперь все наверх! Посмотрим твою находку.

Выйдя на палубу, мы увидели, что Аристов и Светлана надевают гидрокостюмы.

— Зачем? — удивился Кратов.

— Вода очень холодная, Василий Павлович, — пожаловалась Наташа. — Вы подумайте: вчера была двадцать градусов, а сегодня только шесть.

Я совсем забыл рассказать Кратову о странном похолодании воды, которое так меня удивило ночью. Значит, это мне не показалось.

— Ничего не понимаю, — пробормотал Кратов, беря в руки термометр, недавно вытащенный из воды. — Действительно, всего шесть градусов тепла.

— Это сгонный ветер поработал, — пояснил свесившийся со своего мостика Сергей. — Вчера ветер дул с берега. Он и согнал в море всю верхнюю теплую воду. А снизу, с глубины, поднялась более холодная. Так здесь нередко бывает.

— И надолго это? — спросил Кратов.

— Нет, ветер переменился. Я думаю, завтра все снова в норму придет…

— Любопытное явление, — сказал профессор. — Ну что же, придется сегодня отдохнуть.

— Почему? — удивилась Светлана. — Мы же можем нырять в гидрокостюмах.

— Закончим уж сегодня здесь и перейдем в другую бухту. Зачем время терять? — поддержал ее Михаил.

— Отсюда уходить рано, друзья мои, — ответил профессор, незаметно для других заговорщицки подмигнув мне. — За ночь произошли некоторые события, которые заставляют нас продолжать поиски именно в этой бухте.

Тут, конечно, поднялся шум и гам. Все требовали рассказать, что произошло… Пришлось мне снова излагать свои ночные похождения.

Услышав о пещере, все, конечно, стали просить Кратова начать ее исследование непременно сегодня. Но профессор возразил:

— Вы же слышали, что в пещеру трудно проникнуть даже голому человеку, в одном акваланге. А вы хотите лезть туда в гидрокостюмах. Придется потерпеть до завтра, хотя, поверьте, мне это так же трудно, как и вам.

Возражение было, конечно, резонное, и мы, поворчав, смирились.

Но ждать было действительно нелегко. Мы все измаялись за этот бесконечный день. Купаться нельзя — вода ледяная. Целый день валяться на пляже — жарко. Мы через каждые полчаса мерили температуру воды, но к полудню она поднялась всего на два градуса.

За этот день мы облазили со всех сторон скалу, в недрах которой таилась пещера. Карабкались по ее склонам, стучали, приложив ухо к горячим камням. Но скала была как скала, никаких признаков пустоты внутри. Я уже начинал сомневаться: а вдруг мои предположения ошибочны и никакой пещеры там нет? Неужели я нашел не вход в пещеру, а просто расщелину в скале, которая никуда не ведет?

На следующий день я проснулся рано, когда солнце еще только вылезало из-за лысой горы. И первым делом сунул термометр в воду. Все десять минут, пока он торчал в море, я простоял, свесившись через борт, словно мог согреть его взглядом.

Сергей оказался прав! Вода снова нагрелась до восемнадцати градусов. На радостях я сложил ладони рупором и заорал на всю бухту:

— Эге-гей!

Ох, какой крик подняли перепуганные чайки, тучами вылетая из-под каменных сводов Золотых ворот! Ко мне подбежал заспанный капитан. Началось какое-то движение и на берегу.