— Ну, вот как я это вижу. Женщина сидит в полицейском участке, и они с офицером используют фоторобот. Она описывает, как выглядит этот парень, а офицер вводит информацию. Наконец на экране появляется лицо некоего парня, и женщина говорит: «Да, это он». Офицер спрашивает: «И что же он натворил?» А она отвечает: «Ничего, я просто хочу выйти за него замуж». Затем диктор объявляет: «Есть более надежный способ разыскать мистера Райта. Обратитесь в такую-то службу знакомств».

— И для этого вам нужно знать, как действует фоторобот?

— Совершенно верно.

— Чудесно. — Араманти рассмеялся. — А в какую же «такую-то» службу знакомств следует обратиться?

— Это пока закрытая информация, — сказал я. — На данном этапе я не имею права разглашать настоящее имя клиента.

— О! — Араманти кивнул. — Хорошо.

Он остановился возле терминала, соединенного с широким видеоэкраном.

— Так, мистер Боддеккер, если вы и мисс Бэйнбридж соблаговолите присесть, мы можем начинать демонстрацию. Представьте себе человека, которого вы хотели бы увидеть, и мы соорудим его лицо на экране. Например, кого-нибудь из ваших коллег?

— Боже, — сказал я. — Может, не надо коллег? Лучше я выдумаю кого-нибудь из головы?

— Как насчет того мужика в ресторане? — предложила Бэйнбридж.

— В ресторане? — переспросил я.

— Неужели не помнишь? — Ее локоть ткнулся мне в бок. — Того жуткого типа, который нарывался на драку, пока они его не выкинули? — За этим последовал еще один тычок.

— Да! — воскликнул я. — Отличная мысль. Только это был не мужик. Скорее, мальчишка.

Араманти возложил руки на клавиатуру и пробежался по ней пальцами.

— Приблизительный возраст? Я пожал плечами.

— Шестнадцать-семнадцать.

— А почему вы не используете голосовые команды? — спросила Бэйнбридж.

На экране перед нами возник удлиненный овал.

— Программа еще не доработана, поэтому иногда выкидывает фокусы, — объяснил сержант. — Мы выяснили, что ее проще контролировать, если вводить данные вручную. Итак. — Он указал на ряд фрагментов лица в левой части экрана. — Я вошел в базу данных городской сети. Это означает, что если преступ… э… подозреваемый зафиксирован в каком-то из районов города, или в национальной сети, или в интернациональной…

— Может быть, остановимся на этом районе? — спросила Бэйнбридж. — Я не думаю, что этот парень — международный преступник.

Араманти нажал несколько клавиш.

— Район Манхэттен, мужчина, все расовые категории, возраст от шестнадцати до двадцати одного.

— Кавказский тип лица, — сказал я. Сержант кивнул.

— Манхэттен, белые мужчины от шестнадцати до двадцати одного.

Экран высветил: «Готово». Араманти отпихнул в сторону клавиатуру и положил ладонь на мышь.

— Форма головы?

Я закрыл глаза и представил себе Фермана.

— Слегка грушевидная.

Когда я открыл глаза, Араманти пялился на меня.

— Я занимаюсь фотороботом шесть лет, но еще не слышал о ком-нибудь, у кого голова была бы грушевидной формы.

Даже Бэйнбридж послала мне изумленный взгляд, словно говоривший: «Ну и кто здесь занимается глупостями?»

— Понимаете, — сказал я, — у него худое лицо. Изнуренное. Голова выглядит большой, а вокруг скул и подбородка лицо обтянуто кожей.

— Форма черепа, — сказал Араманти. Его ладонь коснулась мыши. Овал начал раздаваться сверху и утягиваться снизу.

— Вот оно! — сказал я.

Араманти нажал кнопку. Форма застыла. — Так?

— Так.

— Хорошо. Цвет волос?

— Не могу сказать.

Он перевел взгляд на Бэйнбридж, но она лишь пожала плечами:

— Извините. Я там не присутствовала.

— Может быть, вы все-таки выберете кого-нибудь из своего офиса?

— Нет. Я не могу сказать вам цвет волос, потому что они сбриты! Оставался только тонкий пух.

Сержант поколдовал над программой.

— Длина, — сказал я. — Чуть короче. Вот так.

— Светлые или темные? Воспоминание снизошло на меня.

— Светлые. И у него шрамы на голове. Целая куча, они пересекаются друг с другом… Как схема метро.

Араманти пробежался по клавиатуре. В углу экрана возникла надпись: «Экстенсивные шрамы (область черепа)».

— Лоб? — сказал он.

Работа шла своим чередом. Мы начали с прыщеватого лба Фермана и закончили редкими волосками на подбородке. Лицо — на экране чуть большего размера, нежели в жизни — медленно обретало знакомые черты. Когда я закончил диктовать и принялся рассматривать изображение, у меня перехватило дыхание. Я словно опять оказался там — прижимаясь лопатками к холодной мостовой и глядя вверх, в эти холодные, злые глаза.

«…Я и мои ребята придем, чтобы переломать тебе все кости».

— Выглядит впечатляюще, а? — сказал Араманти.

— Вы даже не представляете, насколько впечатляюще.

— Погодите. — Сержант несколько раз кликнул мышью. Голова уменьшилась и переместилась в верхнюю часть экрана. Араманти передал мне тяжелую черную перчатку с каким-то прибором прикрепленным сверху. — Теперь, мистер Боддеккер, я хочу, чтобы вы надели это и прошлись по экрану. Внимательно посмотрите на лицо нашего джентльмена и покажите мне рукой — какого он приблизительно роста.

Я поднялся и подошел к громадному монитору. Оглянулся на сержанта.

— Смотрите на экран. — Он улыбнулся.

Я повиновался. Голова Фермана парила на уровне моих коленей. Я посмотрел на свою опущенную руку в перчатке. По ней прыгали красные отсветы от лазера мыши.

— Вы шутите…

Я поднял руку к голове. Голова Фермана переместилась на самый верх экрана.

— Я не шучу, мистер Боддеккер.

Я на пробу помахал рукой в разные стороны, наблюдая, как голова без тела скачет по экрану.

— Все так, — сказал Араманти, оборачиваясь к Бэйнбридж, — как только понимают принцип работы, сразу начитают играть.

— А, — отозвалась она. — В ролике женщина этого делать не будет. Не то создастся впечатление, что она уже имела дело с фотороботом.

— Хорошая мысль, — сказал Араманти.

— Поэтому-то мы и пришли, — объяснила Бэйнбридж.

— Замечательно, — сказал я, поднося руку к подбородку, — этот приятель примерно вот такого роста.

— Не напрягайтесь. Программа предполагает, что вы определяете рост от уровня глаз, так что она автоматически помещает их на уровень вашей руки и корректирует соответственно.

Я услышал, как он нажал клавишу. Голова Фермана замерла на одном месте, и яркая красная линия протянулась от подбородка и вниз.

— Телосложение? — сказал он.

Я посмотрел на изображение. Голову мужчины словно приклеили к телу пингвина.

— Тощий. Узкий в кости. Стройный. Картинка менялась.

— Тощее, — сказал я. — Еще тощее.

— Этот парень доставил вам неприятности?

— Пытался. Можно как-нибудь сделать его худобу пропорциональной лицу?

Картинка опять изменилась.

— Отлично.

— Как насчет одежды?

— Рубашки нет. Э… Военная куртка.

Поверх торса Фермана возникло изображение камуфляжа.

— Белый, — сказал я. — Норвежская война. Картинка изменилась.

— Штаны… э… джинсовые. И высокие ботинки. Вот так.

— Спасибо. Можете сесть.

Я отступил. Изображение на экране начало подрагивать.

— Идет поиск. Подождите немного.

Я так и не успел дойти до стула. Внезапно картинка на экране начала сама собой изменяться. Голова покрылась знакомой паутиной шрамов. Прыщи на лбу изменили расположение. Глаза слегка раздвинулись в стороны, нос стал прямее, пух на подбородке немного жиже. На куртке возник «логотип» банды, штаны покрылись жирными пятнами. И с левой стороны экрана появился столбец текста.

Имя: Мак-Класки, Френсис Герман

Возраст: 17

Раса: Кавказский тип

Рост: 5 футов, 21 дюйм

Вес: 99 фунтов

Цвет глаз: голубой

Цвет волос: блондин

Пол: Мужской

Сексуальные пристрастия: не определены (предположительно гетеросексуальные)

Обвинения:

Нанесение телесных повреждений I (подозревается — 23/ обвиняется — 11/ осужден — 3)