Зная Бэйнбридж, можно смело ожидать буквально чего угодно. Она великолепно осведомлена обо всех этих новомодных средствах медицины, лекарствах и препаратах. Я уже почти видел, как она роется в моем кухонном шкафу, разыскивая специи, чтобы добавить их в специальную припарку, которую следует класть на грудь специальной лопаточкой…

Одним словом, я притворился, что не расслышал.

Впрочем, Бэйнбрдж это ничуть не смутило. Она намеревалась довести медленную пытку до конца. В течение всего полета Бэйнбридж держалась за слово «исцеление» и периодически стукала меня им позже. Будто дубинкой по голове — дабы я не забыл, что она намерена облегчить мои страдания.

…После того как цеппелин приземлился на станции Род-Айленд: «Скоро будем дома, Боддеккер. Исцеление уже близко».

…Пока мы стояли под ледяной изморосью и ловили коляску: «Выше нос, Боддеккер. Скоро окажемся в тепле, и там тебя ждет исцеление».

…Во время поездки в коляске: «Нет, Боддеккер. Мы поедем к тебе. Там и начнем исцеление».

…В ответ на мои протесты и робкое предложение отвезти ее домой: «Это не то исцеление, которое можно обеспечить по телефону».

…После того как мы вылезли из коляски возле моего дома: «Я оплачу проезд. А ты готовься к исцелению».

На лестнице, по пути к двери, я уже надеялся, что ее «исцеление» будет иметь для меня летальный исход.

К тому времени, как мы добрались до дома, на улице уже вечерело, а в квартире вообще царила непроглядная мгла. Я зажег маленькую лампу и высунулся в окно, любуясь видом на Манхэттен. Стояла величественная, внушающая благоговение ночь.

Бэйнбридж показалась в дверях.

— Будет новый день, — сказала она, скользнув внутрь.

— Не беспокойся, я не собираюсь прыгать. Она рассмеялась.

— Прежде чем заняться твоим исцелением, мне нужно принять ванну. Это ненадолго.

— Сколько угодно. — Я включил телефон в часах, и он высветил цифру «4».

— У меня тут новые сообщения, надо бы их просмотреть, — бросил я. — Ванная через спальню, направо.

Бэйнбридж исчезла в спальне, и я услышал ее голосок:

— Ты живешь совсем один. Это просто отлично.

Я проигнорировал ее замечание. Уселся напротив окна — так, чтобы видеть городские огни, и нажал кнопку прокрутки сообщений. Раздался мелодичный звон.

— Боддеккер, это Дансигер. Мне очень жаль, что сегодня все так вышло. Кажется, я не слишком внятно это обозначила, когда мы находились у тебя в кабинете. Я собиралась переговорить с тобой позже, но Депп сказал, что эта маленькая шлюшка Бэйнбридж куда-то тебя уволокла…

Я осторожно выглянул из двери, чтобы выяснить, в ванной ли еще Бэйнбридж. Она была там. Я уменьшил звук в часах до минимума.

— …Я понимаю твои чувства. Я тоже огорчена, и мне стыдно за то, как я с тобой обошлась. Поэтому прошу прощения. Я очень хотела, чтобы наш ролик прошел в «Мир Нано», но нет — так нет. В любом случае ты сделал все, что мог. В следующий раз у нас все получится. Пока, Тигр.

Тигр? Я вздрогнул. Уж от кого-кого, а от Дансигер я менее всего мог ожидать подобных слов. Или ей не терпится заполнить пустоту, образовавшуюся в ее жизни после исчезновения Хотчкисса?..

Еще один звоночек.

— Мистер Боддеккер, это ваш феррет. Я подумал, вы захотите узнать, что в Пембрук-Холле сегодня отмечена высокая активность в сети. По большей части это попытки вторжения в ваш компьютер. Мне удалось задержать нескольких лазутчиков низкого уровня, однако «Теч-бойз» проломились внутрь, используя ваш персональный код, и я ничего не смог поделать.

Теперь я по умолчанию включил полную защиту, и буду поддерживать ее, пока вы не отдадите иного распоряжения. Я закрыл глаза.

— Куда они пытались вломиться? Молчание.

— Феррет? — Я открыл глаза и вспомнил, что это всего лишь запись автоответчика.

Звоночек.

— Боддеккер? Это Хотчкисс. Мне нужно поговорить с тобой. Перезвони, как только включишь телефон.

Дансигер называет меня Тигром. Хотчкиссу нужно срочно со мной переговорить. Что с ними обоими произошло? Может, они пытались помириться и это вызвало какой-то странный побочный эффект?

Следующий звоночек послышался одновременно с голосом Бэйнбридж, окликавшей меня из ванной. Я поставил часы на паузу.

— Если ты хочешь получить свое исцеление, я готова его обеспечить.

— Буду через несколько минут, — крикнул я. — Мне нужно сделать несколько звонков. — Я помедлил, собираясь спросить, что за исцеление она мне готовит, и в этой паузе я услышал…

Пш-ш! Пш-ш!

Я откинулся на спинку стула и прошептал вульгарное и полностью подходящее к ситуации слово. Потом осторожно приподнялся и заглянул в спальню.

Освещенная льющимся из ванной светом, Бэйнбридж обошла кровать и откинула покрывало. Она была раздета. В полумраке я рассмотрел, что ее фигурка не лишена приятности, хотя далеко не идеальна. Бэйнбридж нельзя назвать толстой, но несколько лишних фунтов в области живота и бедер портили общее впечатление.

Я похолодел, надеясь, что тусклого света лампы недостаточно, чтобы она меня заметила.

Бэйнбридж скользнула в кровать и положила голову на мою подушку.

— Приходи, когда будешь готов, Боддеккер. Я снова тихо выругался.

— Кретин! — прошептал я. — Ты должен был догадаться. Идиот! Идиот!..

— Боддеккер?

— Я еще звоню, — сказал я. Дрожащей рукой я нажал значок последнего сообщения.

— Здравствуй, сынок. Это Левин.

Мое сердце чуть не выскочило из груди.

— Здесь у нас кое-что произошло, и это «кое-что» требует твоего внимания. Я хочу, чтобы ты перезвонил мне, как только получишь сообщение — не важно, в какое время дня или ночи это произойдет. Я прилагаю к сообщению код своего личного номера, так что слезь со своей маленькой студентки и нажми на кнопочку.

Я выругался еще раз. Это что же получается? Я оказался единственным, кто не распознал намерений Бэйнбридж?.. А затем я нажал на кнопку. Левин ответил через три секунды.

— Это Боддеккер, — сказал я. — Перезваниваю, как вы просили.

— А, да! — Послышался сухой щелчок. — Сынок, что это за слово из девяти букв, которое обозначает «интенсивное общение на повышенных тонах»?

Я сглотнул и невольно обернулся в сторону спальни. Б-э-й-н-б-р-и-д-ж. Потом Левин сказал:

— О! Дискуссия! — Щелчок и стук пальцев по клавиатуре. — Этот кроссворд чуть не свел меня с ума своими бредовыми определениями. Может, именно поэтому я их так люблю.

— Вы просили позвонить вам, сэр, — сказал я хрипло.

— Конечно. Да. Боддеккер, после того как ты ушел из офиса, у нас тут последовало интересное продолжение истории…

Да, сынок. Бэйнбридж пока несовершеннолетняя, так что теперь федералы будут преследовать тебя по Акту Михальевича.

— Сэр? — каркнул я.

— Да. Забавная вещь. Кстати, не возражаешь, что я обращаюсь по-простому, на «ты»? После того как закончилось собрание и все разошлись, я уже нацелился заняться своими делами. Вдруг мне сообщают, что меня хотят видеть. Кто бы ты думал? Мисс Бродбент. И вот она заявляется и говорит, что ее ролик — не лучший в Пембрук-Холле и не стоит посылать его в «Мир Нанотехнологий».

— Время от времени такое случается с каждым из нас, сэр. Сперва мы выигрываем конкурс, а потом начинаем думать: «Мой ролик на самом деле вовсе не так хорош, мне просто повезло». У меня тоже так бывало.

— Она долго талдычила, что это твой ролик должен был одержать победу. Я с ней целиком и полностью согласился, однако мы уже проголосовали и приняли решение…

— Хорошее решение, — сказал я. — Мы можем гордиться ее роликом.

— …и тут ко мне в офис позвонил Хотчкисс. Он, дескать, долго обдумывал ситуацию и пришел к выводу, что проголосовал неправильно.

Само собой. Хотчкисс голосовал против ролика Бродбент, только убедившись, что ей это не повредит. Так что он ничего не терял.

— Теперь он изменил решение и отдает свой голос за «Их было десять». Таким образом, твой ролик стал победителем и именно он и будет представлен «Миру Нано».