Матушка моя пребывала без состояния и без пенсиона, когда герцог Орлеанский даровал мне место возле своей милости; с тех пор жалованье мое служит нам обоим, матери и мне.
Успех принес бы мне звание библиотекаря герцога Шартрского [сын Орлеанского] и, следовательно, упрочил бы мое будущее. Успех, таким образом, мне важен вдвойне».
Поскольку у первого шпика Франции всегда благородное сердце, Мартиньяк соглашается с начальником. В конце концов, просьба этого достойного молодого человека вполне приемлема, и, кроме того, голоса депутатов-орлеанистов понадобятся, чтобы поддержать указ, против которого выступают правые, запрещающий иезуитам обучать молодежь. «Христину» начинают репетировать. Роль Мональдески будет играть Фирмен, «актер эмоциональный, но не стабильный». В отсутствии Греты Гарбо, увы, еще не родившейся, роль Христины отдана мадемуазель Марс. Знатная дама и на сцене, и в жизни, она, стоит Александру выйти из зала, в котором она находится, начинает визжать: «Откройте окна, здесь воняет негром!» Но он в результате лишь непреклоннее отказывает ей в изменениях роли, которых она добивается. И Тэйлора нет рядом, чтобы рассудить конфликт, 10 мая он уехал на Восток и вернется только в октябре. Тогда хрупкая мадемуазель Марс обнаруживает у себя недомогание и берет отпуск по болезни на все лето.
Стоит удушливый июль. Александр грезит в своей каморке в Пале-Рояль. Жаль, что так обернулось с «Христиной», когда он был почти у цели, наверное, надо было быть поуступчивей и снова перетерпеть унижения и оскорбления, которым с детства подвергают его расисты. А еще лучше было бы пока что начать новый, большой сюжет, «Христина» — это еще не то, он знает; романтик, подобно Делакруа в живописи, без всяких уступок классицизму должен взяться за современную драму, где сможет выразить все буйство кипящих в нем страстей. Боже, какая жара! почему бы не проветриться немного и не подняться в бухгалтерию — поболтать с другом Ля Понсом, а если встретится кто-нибудь из начальников, он скажет, что идет за бумагой. Ля Понса нет, он вышел, тоже перетрудился, должно быть. На его конторке открытый том Анкетиля. Александр улыбается, склоняется над книгой и читает небольшой рассказ из царствования Генриха III.
Всем известно, что один из фаворитов короля Сен-Мегрен — любовник Екатерины Клевской, герцогини де Гиз. Герцогу это совершенно безразлично, но, дабы побудить жену к еще большей неосторожности, он притворяется взбешенным и предлагает ей умереть либо от яда, либо от кинжала. Она просит пощады, он понуждает ее к выбору. Она выпивает питье и начинает молиться. Через час герцог возвращается в прекрасном настроении, шутка удалась, яд оказался отлично приготовленным супом.
Александр задумывается; возможно, стало быть, в одно и то же время иметь сексуальные склонности господина с облатками от кашля в суассонском дилижансе и любить женщин; занятный тип, этот Сен-Мегрен, что говорит нам о нем «Всемирная биография»? Она отсылает к «Мемуарам Этуаля», в которых очень просто рассказывается об убийстве Сен-Мегрена по приказу герцога де Гиза, затаившего к любовнику жены еще большую враждебность, чем к жене. Александр листает книжку дальше и останавливается на смерти Бюсси д’Амбуаза, жертвы другого знатного рогоносца — сеньора де Монсоро. Пикантная деталь: на роковое свидание Бюсси был вызван письмом своей любовницы. Александр переписывает все три пассажа. Вечером он просит у Вилленава самую подробную документацию в «деталях о нравах» эпохи. Отец Мелании рекомендует ему памфлет Агриппы д’Обинье «Католическая исповедь кавалера де Санси» и анонимный «Остров гермафродитов», который, как следует из его названия, представляет собой резкую сатиру на двор Генриха III.
Александр начинает явственно представлять себе своего Сен-Мегрена, молодого, красивого, элегантного, отважного, дерзкого — вылитый и чуть двусмысленный портрет королевского «любимчика», скорее фаворита, чем сожителя, чьи отношения со старшим, выше его стоящим на иерархической лестнице, напоминали сыновние, и это Александр мог понять легче, чем что-либо другое. И на самом деле, весьма маловероятно, чтобы он когда-либо признавал за собой гомосексуальные склонности. Однако гермафродиты, как и травести мужчины или женщины, столь частые в творчестве его учителя Шекспира, — это персонажи, которые прельщают его чрезвычайно. Самого его мужская красота привлекает, что вовсе не мешает ему играть своей с представителями обоих полов. Но превыше всего был для него культ мужественности, связанный, без сомнения, с идеализированным образом Генерала.
Небезразличен ему и Генрих III. Да, «принц слаб и инфантилен, и образ этот нарушают лишь проявления красноречивости и внезапного мужества»[55], но направляет его Екатерина Медичи. Занятная аналогия, размышляет Александр, итальянская мать, как Мари-Луиза, или, хочется добавить, как мать еврейская, думает лишь о благе своего ребенка, прощает ему все его капризы, все прихоти, все недостатки, лишь бы продолжать им руководить. И если он намерен освободиться, оружие матери лишь слезы, слабость, одиночество, все, что обостряет в нем чувство вины, заставляя добровольно вернуться под ее эмоциональное иго. Другая общая точка — культ отца: Генрих II, отец номера III, был храбрый и рыцарственный король. Он тоже умер в сорок лет, только на турнире ему проткнули не желудок, а глаз.
Генрих II, III, IV, Александр вдруг начинает хохотать, он только что осознал потрясающее политическое значение созревшего в нем сюжета. Беарнец (прозвище Генриха IV. — Примеч. пер.) был первым королем из династии Бурбонов, Генрих III последним из династии Валуа. Решительно История напоминает заику. Людовик X, Филипп V и Карл IV, три сына Филиппа Красивого, умерли, не оставив мужского потомства, что означало пресечение рода Капетингов и пришествие Валуа. Конец Валуа начался тоже с трех братьев, Франциска II, Карла IX и Генриха III. Бог троицу любит, и нынешний супермонарх, унаследовавший трон после своих братьев Людовика XVI и Людовика XVIII[56], разве он не последний из Бурбонов? Разумеется, он не бездетен, но сколько времени смогут царствовать его потомки? Сын — герцог Ангулемский, «нечто вроде обезьяны, но без присущей ей грации», стерилен. Что касается внука, родившегося после смерти своего отца, герцога Беррийского (плохое предзнаменование!), то бедный малыш сразу же тяжело заболел, то есть со смертью Карла X на трон взойдет герцог Орлеанский, и Александр в своей пьесе сделает на это ставку, что совершенно для него естественно, поскольку с детства он обладает даром диагноста, который кое-кто назвал бы чувством Истории.
«Когда я поглощен писательской работой, мне Необходимо рассказывать: рассказ движет моей фантазией, и, рассказав несколько историй, я обнаруживаю однажды утром, что пьеса закончена». Мелания — отличный слушатель. Она всегда пугается смелости сюжета, страшится гнева цензуры. Александр же — в гораздо меньшей степени, так как, порвав с ультра, Мартиньяк ищет поддержки либералов и, следовательно, в нужный момент для него, как и для «Христины», главными станут отношения с герцогом Орлеанским. Что для Александра значительно важнее, так это осознание, что рассказ свой для Мелании он ведет вовсе не в стихах, а в прозе, за которую никто бы его не упрекнул. Пораскинув мыслями, он сделал из этого логический вывод: «Генрих III и его двор» должен быть написан не на языке Казимира Делавиня, а на языке Господина Журдена (намек на героя мольеровского «Мещанина во дворянстве», который был потрясен, узнав, что разговаривает прозой. — Примеч. пер.). Мелани прямо-таки ахнула при мысли о подобной театральной революции. Александр мило улыбается, обнимает ее, закрывает глаза.
«Я закрывал глаза, дабы не видеть материальной жизни. В мечтах своих и воспоминаниях искал я драматическую ситуацию и почти всегда развязку. <…> Затем к придуманной развязке приделывал четыре акта[57]. «Мелания нежно выскальзывает из его объятий, ей пора уходить. Он пытается ее удержать, да, ему известно, что за ней следят и мать, и брат, и этот капитан, ее муж, почему бы и нет, у него начинается приступ злобной ревности, ему осточертело оставаться тем, кого всегда скрывают, кого стыдятся, при этом безотчетно он сжал хрупкую, или, можно сказать, тощую шею своей добычи. Мелания испустила вопль, он сделал ей больно, этот Александр. Он отпускает ее, вот она, его развязка: приносит ли счастье смерть от руки любимого человека?
