Никогда Элеонора Лебег не простит ему этого бахвальства, напоминающего аналогичную историю с племянницей аббата Грегуара. И блистательный директор театра Виллер-Котре увидит вскоре, как одна за другой станут закрываться перед ним двери домов его детства. Дверь Девиоленов вслед за дверью замка Виллер-Элон. Напрасно Мари-Луиза будет просить о снисхождении папашу Кнута. Его только что назначили хранителем лесов герцога Орлеанского, и он вот-вот получит в Париже в управление весь лесной департамент. Он отказывается взять Александра к себе на работу, во всяком случае, не сейчас, когда дочь его пребывает в такой ярости, пусть пройдет время, потом посмотрим.
Все не складывается у Александра в этом 1821 году. Граф Лёвен, про которого Людовик XVIII как будто забыл, решает вернуться в Париж. Адольф прощается с Александром, увозя с собой их общие шедевры, вскоре все театры начнут оспаривать их друг у друга, и тогда перед писательской парой откроется «карьера, усыпанная лепестками роз и банковскими билетами». Медленно потекли недели. Каждый день Александр подстерегает почтальоншу, матушку Коломб, отвратительную старушонку:
«Дружеский ужин» позаимствован у г-на Буйи, не предлагает достаточной интриги, «Майор из Страсбурга» напоминает «Солдата-хлебопашца», который только что с огромным успехом был поставлен в театре «Варьете».
Что касается «Абенсеррагов», то в каждом театре на Бульварах имеется мелодрама на ту же тему, в одном — вот уже десять лет, в другом — пятнадцать, а в третьем и целых двадцать».
Завершением черной серии была потеря Александром места рассыльного у Меннесона. Приятней было бы вообразить, что он вылетел оттуда с треском, но разумнее принять, что он был изгнан за лень и прогулы по неуважительным причинам.
Аглая печальна. В ее двадцать три года на какое будущее может рассчитывать она с Александром, неполных девятнадцати лет, краснобаем, деклассированным безработным, без копейки в кармане, таким… таким… чудным любовником, вот жестокая дилемма!
Мари-Луиза в отчаянии, но что же с ним делать?! Работая у Меннесона, он хоть что-то приносил, а теперь ничего, и ему все время нужны деньги, не говоря уже о скандалах, которые он постоянно вызывает. Соседки-кумушки сочувствуют бедненькой госпоже Дюма, такой доброй, такой набожной, право, она не заслужила, а сын у нее никудышный и готовит ей печальную старость, дай Бог нам ошибиться в наших предположениях!
Александр в Дрё, у сестры и зятя. Приглашение погостить принято, потому что «мы становимся так бедны, что экономия на моем отсутствии дома почти компенсировала страдания, которые принес мой отъезд матери». Может, Мари-Луиза надеется, что зять передаст сыну свою страсть к косвенным налогам? Или это благочестивый заговор: отправив Александра на подножный корм, уладить за это время дело с честным замужеством Аглаи?[24] Все три гипотезы не опровергают одна другую. Александр остается в Дрё два месяца, волочится за замужней дамой, впрочем, без видимых результатов, принимает участие в открытии охотничьего сезона, покрывает себя неувядаемой славой, убив трехлапого мифического зайца, почитаемого бессмертным. Об Аглае он ничего не знает, в Виллер-Котре возвращается 15 сентября, и там его встречают улыбочками:
— Ты знаешь, что Аглая выходит замуж?
За Николая Луи Себастьяна Аннике, кондитера-трактирщика, тринадцатью годами старше нее[25], лживого, человека из двух половинок, как называл его Александр, и слово отомстило сильнее, чем факты. Свадьбу сыграли 1 октября. Он две недели не выходит из своей комнаты, отупевший, обессиленный, похожий на Генерала в моменты приступов депрессии. В воскресенье он решается пойти поиграть в лапту, надеясь, что упражнения на свежем воздухе подействуют на смену настроения. Рост его теперь метр восемьдесят, то есть на шесть сантиметров ниже Генерала. Это значит, что он никогда не сможет поднять лошадь, зажав ее в шенкелях, но тем не менее его физическая сила велика. И плюс досада на сердце. Он очень сильно ударяет по мячу и попадает в плечо Савару, сыну жандармского бригадира, который падает навзничь. Попади Александр чуть выше, ему бы не встать. Александр бросает ракетку и снова запирается в комнате.
Он не хочет показываться в Виллер-Котре в день свадьбы и предлагает Гарпену заняться ловлей птиц. Друзья детства ставят свои силки неподалеку от Арамона, откуда произойдут однажды «Анж Питу» и «Консьянс Простодушный». Они сооружают себе шалаш из ветвей для ночлега. С собой они принесли еду и питье. Солнце восходит, минует день, и охота приносит обильные плоды. Гарпен уважает молчание Александра. Внезапно «из моей задумчивости меня вывели пронзительные звуки скрипки и радостные взрывы смеха. Скрипка и смех приближались, и вскоре можно уже было видеть между деревьев деревенского скрипача и свадьбу, двигающуюся из Арамона в направлении Виллер-Котре. Они шли по боковой тропинке и должны были пройти в двадцати шагах от меня: барышни в белых платьях, молодые люди в синих или черных сюртуках с большими букетами и длинными лентами!» Это была свадьба Аглаи.
Около года мрачно и размеренно протекло в Виллер-Котре. Снова осмеянный, жалкий, то укоризненные, то презрительные взгляды добрых людей; такой большой и сильный, он по-прежнему живет за счет своей старой матери, бонапартистский (или республиканский) прощелыга, я же говорила вам, душенька, эти негритянские ублюдки все бездельники. Приглашают ли его на охоту? Маловероятно, учитывая, что папаша Кнут подверг его остракизму. Итак, кроме ловли птиц с маргиналом Буду (два маргинала-пара) или с шорником Арпеном, который, по крайней мере, себе на жизнь зарабатывает, Александр бесконечно совершенствует свое мастерство на бильярде в кафе Камберлен.
Ни любовницы, ни театра, ни друзей. Вести от Адольфа приходят редко, у него «много пьес в работе вместе с Теолоном, Сулье, Руссо. Он попытается их поставить, и когда они будут сыграны, использует влияние, которое получит вследствие их успеха, и потребует, чтобы приняли и одну из наших пьес». Александр этому не верит. Он пытается работать один, но ничего не выходит из-под его пера. Ему не хватает интеллектуальной среды, стимула и поддержки, которую дает дружеское соучастие, когда ты лишь нащупываешь свой писательский путь. Ля Понс как будто перестал оказывать на него какое бы то ни было влияние. Бывший офицер — это просвещенный и добрый буржуа, а не какой-нибудь писака-авантюрист, он осмысленно потребляет творчество других, но не творит сам. Когда табачная лавочка закрывается, они на скорую руку обедают, Мари-Луиза принимается за домашнюю работу, а Александр читает или делает вид, что пишет. Она вздыхает: сил нет видеть его несчастным. Он вздыхает в унисон: скоро двадцать лет, и никакого будущего, сын недостойный, виновный, неспособный, тоскующий, не наследственная ли у него неврастения? Своими пьесами он завоевал весь Виллер-Котре. Конец аплодисментам и уважительным моментам, тщетны были все усилья, у него подрезаны крылья… Иногда он встряхивается, выныривает, бедная мама, пусть она немного развеселится, он готов на все, даже вернуться к нотариусу. Сам ли он или Мари-Луиза в конце июля 1822 года добивается у мэтра Пьера Николая Лефевра, нотариуса в Крепи-ан-Валуа, «места второго или третьего клерка, точно не помню». Начало положено, и можно уже заключать пари о финальных результатах.
«Господин Лефевр представлял собой в это время весьма привлекательного мужчину тридцати четырех — тридцати пяти лет, очень темного волосами, очень бледного лицом и очень истощенного телом. В нем нетрудно было узнать человека, который долго жил в Париже и много вкусил от его дозволенных радостей, но еще более — от запретных», и продолжал наслаждаться в ритме один раз в месяц. С этой целью он уезжал на несколько дней и возвращался всегда неожиданно, дабы его персонал был всегда настороже и не предавался недозволенным каникулам.
У Александра есть кров и пища. Есть очень милая комнатка, выходящая в сад, свободные вечера и о чем писать. Не хватает только вдохновения. На работе он томится, по Мари-Луизе скучает. В субботу он возвращается в Виллер-Котре, охотясь по дороге, две ночи проводит дома и возвращается к занятиям в понедельник утром. Свекровь его сестры живет в Крепи-ан-Валуа. Благодаря ей, он вхож в круг местных буржуа. Внимание его привлекает Атенаис Лекорнье, но без взаимности. У Александра нечего надеть, стало быть, причина столь удивительного безразличия по отношению к нему именно в поношенной одежде. Брат Атенаис — такого же роста, как Александр, и к тому же услужлив, он готов рекомендовать Александра вместе со своими мерками своему портному Бампу, 12, улица Эльдер, Париж. Александр посылает двадцать франков задатка. В обмен Бамп отправляет фрак, жилет, панталоны и чек на сто пятьдесят франков, которые можно уплатить в рассрочку по двадцать франков в месяц.
