В ответ пронеслось троекратное «ура!», прозвучала команда «марш», и сотня за сотней, перестроившись в походный порядок, выступили в путь.

С ночи пал туман, и чем глубже отряд втягивался в горы, тем туман становился гуще. В нем скрывались близкие склоны, порой нависающие над дорогой, змеей ползущей вверх. Опасаясь внезапного нападения, генерал распорядился выслать казачий дозор по дороге вперед, влево направил сотню осетин, вправо — кубанцев.

— Береженого бог бережет.

И еще беспокоила мысль: сумеют ли вовремя подойти пехотный батальон и батарея. Волнение оказалось излишним. У развилки его ожидал офицер. Подошел, представился:

— Майор Домбровский — командир пехотного батальона Курского полка.

Вслед за ним еще офицер:

— Поручик Прохорович — командир 8-й Донской конной батареи.

— Сколько имеете орудий, поручик?

— Шесть, ваше превосходительство.

— И у меня в батальоне четыре, — доложил Домбровский.

— Десять орудий! Отлично! А как с боезарядами?

— На день боя припасено, — козырнул поручик.

— И у меня тоже в достатке, — сообщил майор.

Весть, что подоспело подкрепление, воодушевила казаков, вселила уверенность. Послышался смех, кое-где взлетела песня.

Прискакал разведовавший дорогу и исходную позицию есаул Астахов.

— Турка на Зеленых горах нет. Ни единой души. Сам проверял.

— Тогда нужно спешить. — Скобелев подозвал командира Кубанского полка войскового старшину Кирканова, поручика Прохоровича. — Две сотни кубанцев и четыре орудия последуют ускоренным маршем со мной. Остальным выдвигаться в прежнем порядке к Зеленым горам. Вам их вести, Петр Дмитриевич.

— Слушаюсь, — ответил Паренсов.

Скобелев преобразился. Он был словно взведенная пружина. Голос резкий, губы сжаты, позеленели глаза. Приказав казакам не отставать, хлестнул коня нагайкой. Помчался вместе с есаулом Астаховым к гряде Зеленых гор и скрылся в тумане. За ним кубанцы и батарейцы. Тоже торопятся: как бы не опоздать к началу сражения.

Авангард во главе с генералом вышел на первый гребень. Но впереди еще два. Главное — опередить неприятеля и закрепиться на третьем гребне, с него открывается вид на Плевну. Оттуда можно вести огонь прямой наводкой по городу и подступам к нему.

— Вперед, кубанцы! Орудия, не отставать!

Миновали второй гребень… Подъем на третий. Туман вдруг стал редеть, заголубело небо… Вот, наконец, достигнут и третий. С него, как на ладони, видна вся Плевна, дороги, турецкие колонны и орудия на позициях.

— Вот где ключ от Плевны! — воскликнул Скобелев. — Стоит закрепиться на этом гребне, и Плевне — конец.

Отсюда видна и деревушка Радишево, вся в дыме разрывов, оттуда доносится глухой гул. Там ведет бой отряд генерала Шаховского, фланг которого прикрывают скобелевцы. «Необходимо ему помочь, — молнией проносится мысль. — А как? Конечно же, оттянуть на себя часть неприятельских сил».

— Орудия, к бою! — командует генерал поручику Прохоровичу.

Артиллеристы сорвались с места, развернули в сторону города пушки, подкатили зарядные ящики со снарядами. Спешились и кубанцы, залегли в цепь, изготовились к стрельбе.

— Огонь!

Орудийный залп из четырех пушек разорвал горный покой. Многократно повторилось эхо. Снаряды точно легли по выдвигавшейся к Радишево колонне.

— Еще огонь! — И снова удачно.

Колонна рассыпалась, залегла. Показались вспышки выстрелов, но пули не причиняли вреда. Зато после четвертого залпа отозвались турецкие пушки. Их шесть. Первые снаряды, пролетев над головами, взорвались сзади. Перелет! Потом впереди. Недолет!

— Ваше превосходительство, уйдите! Укрытие рядом! — забеспокоился ординарец генерала Сергей Верещагин, младший брат художника. — Вас ранят!

— Не суетись! — прикрикнул на юношу генерал, однако последовал совету.

Очередной залп турецких орудий был точен. Один снаряд угодил прямо в пушку, повредил ее. Несколько человек были ранены.

«Однако ж метки», — отметил Скобелев выучку неприятельских артиллеристов. Он знал, что турецкая армия не слаба, солдаты ее хорошо обучены, и теперь в этом убеждался.

И снова последовал залп из Плевны, и снова снаряд угодил в орудие, и оно оказалось на боку. Одно колесо отлетело прочь, второе — вращалось на оси.

Двигавшиеся по дороге на Радишево турецкие пехотинцы повернули в сторону гребня, и, рассыпавшись по склону, спешно поднимались. Солдат было около полутора тысяч. «Два табора, — определил Скобелев. — Отряду Шаховского будет легче». Он не ошибался. Именно эти подразделения должны были атаковать у Радишево русский отряд. Теперь они связаны боем с дерзко прорвавшейся к Плевне горсткой казаков, в сопровождении двух орудий.

На левом фланге сотня осетин схватилась врукопашную и отбросила неприятеля, справа дрались владикавказцы. Примчался посланный за подмогой казак-верховой:

— Пехотная рота и еще взвод выдвигаются! С ними пушки!

Скрываясь в кустарнике, турки пытались обойти отряд и зайти в тыл, чтобы окружить храбрецов. Спешно эвакуируя раненых и убитых, казаки и артиллеристы стали отходить, чтобы закрепиться на первом хребте. Там уже занимала позиции рота пехоты. Вспыхнула ружейная перестрелка, забили подошедшие орудия. Казалось, силы уравновесились, но не это входило в планы Скобелева. Удерживая частью пехотного батальона с казаками дорогу из Ловчи, он подтянул на гребень еще одну пехотную роту. Командир ее штаб-капитан Гурновский с полуслова понял генерала. Поднял солдат в атаку и сам первый бросился в рукопашную схватку. За ним поднялись и остальные. Сойдясь врукопашную, люди кололи друг друга штыками, ножами, били прикладами, даже лопатками. Выстрелы, крики, стоны, удары слились воедино. Турки не выдержали, бросились назад, срывались с круч, падали. Преследуя неприятеля, солдаты-куряне миновали второй гребень, выскочили на третий, где оставались два разбитых орудия. К пехотинцам присоединились спешившиеся казаки-владикавказцы и кубанцы. На плечах отступавших им удалось достичь окраины Плевны. Бой завязался на улицах города.

Скобелев руководил схваткой, находясь в непосредственной близости от боевой линии. Одна лошадь под ним была убита, вторая ранена. Казалось, он не замечал опасности.

— Вы, кажется, ранены, — сказал Сергей Верещагин, увидев кровь на вспоротом рукаве мундира.

— Ладно! — махнул он. — Потом.

Опытным глазом он понимал, что достигнутый успех не может быть решающим, потому что сил недостаточно, а отряды Вельяминова и Шаховского связаны ожесточенным боем и от Плевны далеко. Да и день незаметно кончился. На землю спустилась ночь, светлая, лунная.

Скобелев прислушался. В той стороне, где находился отряд Шаховского, было тихо, а из Плевны долетали мирные голоса. Казалось, не было никакого сражения. Только однажды ненароком прогремел ружейный выстрел, прокатился эхом в горах, и опять стало тихо. Он понял, что сражение кончилось, штурм не удался, и Плевна по-прежнему в руках неприятеля.

К нему подходили командиры, докладывали о состоянии подчиненных частей, он справлялся об убитых и раненых, благодарил за службу.

— Когда начнем отход? — спросил майор Домбровский.

— Когда на то получим приказ. И еще: отсюда не уйдем, пока не отправим всех убитых и не перевяжем раненых.

Он сел на поляне под одинокой грушей, вспомнив, что с самого утра во рту не было ни маковой росинки. И еще почувствовал в руке боль.

Дорогой ценой русская армия заплатила за «вторую Плевну». По официальным данным, потери составили более семи тысяч солдат и офицеров. Действия участвовавших в штурме отрядов признавались неудачными. Отмечался лишь отряд кавалерии и пехоты на левом фланге. Несмотря на трудности и малую численность, его командир Скобелев-младший проявил неистовую активность. Он сделал то, чего не могли добиться другие. Командование армии признало военный талант молодого генерала.

Обеспокоенный молчанием Криденера, главнокомандующий проснулся рано и несколько раз подходил к телеграфной карете, надеясь получить депешу.