— Кажется, меня больше интересует, чего она хочет, — ответил я.

— Чего она хочет? — повторил он. — Смерти, чего же еще?

— Я так не думаю, друг Рубен.

— Почему?

— Если бы она жаждала смерти героев, то наверняка уже пресытилась бы.

— Некоторые никогда не пресыщаются, — сказал Венциа.

— Я не могу забыть ее глаза, печаль в лице, исходящую от нее почти осязаемую тоску, — возразил я. — Меня не покидает чувство, что она что-то ищет, и еще не нашла.

— Ищет? Чего?

— Я не знаю, — ответил я честно.

Мы еще несколько минут поговорили о чем-то незначащем. Потом Венциа отправился в нашу каюту спать. Я остался один размышлять о Черной Леди, и обнаружил, что я надеюсь. Надеюсь, что она когда-нибудь найдет то, что ищет, и тогда, наконец, вечная печаль покинет ее черты.

Оказавшись на Дальнем Лондоне, я явился в галерею Клейборн, где Гектор Рейберн сообщил мне, что Тай Чонг была арестована в прошлое воскресенье, за участие в мирной демонстрации протеста против нарушений прав инопланетян в соседнем мире, на Кенникотте VI. Она отказалась уплатить залог и должна была отсидеть еще два дня.

— Я предложил организовать уплату залога через Клейборн, — закончил он, — но она отказалась наотрез. Теперь сидит в каталажке и обращается с речами ко всем, кто согласен ее слушать. По-моему, она даже провела пресс-конференцию из камеры!

Его, видимо, очень забавляло ее поведение.

— Весьма прискорбно об этом слышать, друг Гектор, — посочувствовал я. — Наверное, заключение в кенникоттской тюрьме ее очень угнетает.

— Да она так в жизни не развлекалась! — ответил он со смехом. — Между прочим, я, кажется, должен вам обед.

— Сейчас только десять часов утра, — заметил я.

— Никогда не слышали о раннем обеде?

— Признателен за предложение, друг Гектор, но я в самом деле не голоден.

Он пожал плечами.

— Предложение остается в силе. Только предупредите с вечера.

— Непременно, — пообещал я.

— Ресторан, о котором я говорил вам в прошлый раз, закрылся, — продолжал он. — Но я слышал еще об одном, где обслуживают инопланетян.

Может, сегодня проверю, стоит ли туда идти.

— Вы очень внимательны, друг Гектор, — ответил я.

— Кстати, — доверительно поинтересовался он, — что за человек Валентин Хит на самом деле?

— Очень обаятельный человек, — сказал я. — Почему вы спрашиваете?

— Он нам уже сколько лет сдает краденые картины, — пояснил Рейберн.

— Просто интересно было узнать.

— Почему вы принимаете картины, зная, что они краденые?

— Да боже мой, все, что стоит украсть, за свою историю бывает украдено раз, а то и больше. По крайней мере, его картины трудно проследить.

— Как давно вы узнали, что Хит торгует крадеными произведениями искусства?

— Догадался, когда услышал, что он никогда не выставляет их на публичные аукционы.

— А Тай Чонг об этом знает? — спросил я, надеясь, что ответ будет отрицательным.

— Официально об этом не знает никто, — ответил Рейберн с многозначительной улыбкой. — И на вопросы властей все будут наверняка утверждать, что им ничего не известно.

Тут он понизил голос.

— Я сам говорю об этом с вами только потому, что мы коллеги, и вы, оказалось, коротко знакомы с Валентином Хитом.

— Знакомство с Валентином Хитом не значит, что я вор! — запротестовал я.

— Конечно, не значит, — утешил меня Рейберн. — Но с другой стороны вы же не остались невинным, как новорожденный младенец?

— Я никогда ничего не крал, друг Гектор.

Он усмехнулся.

— Я не сужу вас за аморальность, Леонардо.

— Судите, — настаивал я. — Вы говорите, что меня испортило общество Валентина Хита.

— Ну, полиция действительно обращалась к Тай Чонг по поводу вас, когда вы уехали с Шарлеманя.

— Произошло недоразумение. Я не сделал ничего плохого.

— О'кей, — он все еще улыбался. — Я вам верю.

— Мне кажется, что нет.

— Послушайте, я, наверное, вас расстроил, а я совершенно этого не хотел. Мы говорили о Хите.

— Мы говорили о том, знала ли Тай Чонг, что Хит продавал ей краденые картины, — поправил его я.

— Вы бы хотели услышать, что она ничего не знала и не участвовала в пикетах, борясь за ваши права?

— Я не подозревал, что она боролась за права бъйорннов, — сказал я, признательный за перемену темы.

— Бъйорнны, канфориты, раболиане — какая разница? Вы ж все, ребята, за равенство боретесь, правда?

— Бъйорнны не борются, — ответил я.

— Вы понимаете, что я имел в виду, — смутился он.

— Да, друг Гектор. Я понимаю, что вы имели в виду.

— Ну хорошо, — он направился к двери. — Я ушел. Встретимся во второй половине дня.

— Это должен быть весьма обильный обед, — заметил я.

— И к обеду, — усмехнулся он. — Не есть же всухомятку. Вы в самом деле не хотите присоединиться? Когда Тай Чонг вернется, пятичасовые обеденные перерывы выйдут из моды.

— Нет, спасибо, друг Гектор.

Он развел руками, помахал мне на прощанье и вышел на улицу.

Так как у меня не было определенного задания, а оба непосредственных руководителя отсутствовали, я все оставшееся утро просматривал каталоги аукционов за прошедшие две недели, безуспешно пытаясь встретить хоть одно изображение Черной Леди. Вторая половина дня ушла на исследование списков частных предложений, с тем же результатом.

Вечером я уже собирался уйти из галереи, когда позвонил по видеофону Малькольм Аберкромби.

— Я слышал, вы вернулись, — буркнул он, когда произошло соединение, и нас стало видно.

— Я приехал сегодня утром, — ответил я.

— Привезли картину Маллаки?

— Да.

— Так какого же черта не показываетесь?

— У меня сложилось впечатление, что вы и Тай Чонг еще не договорились о цене, — сказал я.

— Ну и что? Она попытается ограбить меня, я предложу свою цену, мы несколько часов поторгуемся, но всем известно, что в конце концов я ее куплю.

— Мне нужно спросить Тай Чонг, как поступить в данном случае.

— Ваш босс парится в тюрьме на Кенникотте, если вы еще не в курсе.

— Я знаю об этом.

— Тогда вы должны знать и о том, что ее выпустят не раньше, чем через несколько дней, — продолжал Аберкромби, гневно сверкнув глазами. — Я не могу столько ждать. Она нужна мне сейчас!

— У меня нет полномочий передать ее вам, — сказал я извиняющимся тоном. — В отсутствие Тай Чонг решение должен принять Гектор Рейберн.

— Где он?

— Не знаю.

— Завтра он будет в галерее?

— Да, будет.

— Возьмете у него разрешение, как только он покажется в дверях, — сказал Аберкромби, — и тут же явитесь ко мне с картиной. Ясно?

— Да, мистер Аберкромби, — сказал я. — Предельно ясно.

— До завтрашнего утра, — с угрозой произнес он и прервал связь.

Я вернулся на ночь к себе в комнату, а на следующее утро, получив согласие Рейберна, доставил картину Аберкромби, как тот и приказал.

Следующие два дня не были богаты событиями. Я продолжал искать изображения Черной Леди, но без успеха.

Утром того дня, когда Тай Чонг должна была вернуться, Хит разыскал меня в галерее.

— Привет, друг Валентин, — сказал я, поднимая взгляд от настольного компьютера. — Надеюсь, у вас все в порядке.

Он кивнул.

— А у вас?

— Вполне, — ответил я, удивляясь, зачем он пришел в галерею.

— Вы общались с Венциа после полета?

— Я с ним каждый вечер беседую, друг Валентин.

— Интересный человек, — сказал Хит.

— Да, интересный, — согласился я. — Могу ли я чем-нибудь быть вам полезен, друг Валентин?

— Откровенно говоря, да, — ответил он. — Вчера вечером я получил новые известия от своих адвокатов. Большая часть обвинений снята, но мои счета по-прежнему заморожены.

Он сделал паузу.

— Все счета, не только те, что на Шарлемане, — он удивленно тряхнул головой. — Они нашли даже счет на Спике II.

— Сожалею, что не могу ссудить вам денег, друг Валентин, — сказал я, — но весь мой заработок перечисляется в Дом Крстхъонн. Даже счет за жилище и питание поступает в Клейборн, и они вычитают эту сумму, прежде чем отправить деньги моей Матери Узора.