В темноте он с кем-то столкнулся, сбил человека с ног, сам едва удержался в равновесии и понесся дальше.

Спустя несколько минут Бренн уже был на главной улице, а оттуда мигом домчался до пристани, где стояла «Надежда Геркулеса». Радуясь, что на корабле еще горели огни, он вбежал на пристань; матрос окликнул Бренна и велел остановиться, но он вскочил на мостки и потребовал, чтобы его провели к кормчему.

— Мне нужно условиться с ним… насчет отплытия… назавтра, — проговорил он задыхаясь.

— Завтра и приходи.

Подведя матроса к фонарю, Бренн вытащил из-под туники туго набитый кошель, раскрыл его и показал матросу золотые монеты. Онемев от изумления, матрос живо поднялся на палубу, вскоре вернулся оттуда и провел Бренна к кормчему в его каюту.

— Что значат эти россказни о каком-то мешке с золотом? — спросил кормчий, коренастый человек с коротко подстриженной бородкой и пронизывающими голубыми глазами. — Верно, парень с перепою пришел ко мне и понес такую дичь!

Бренн молча положил на стол доверху набитый кошель, откуда посыпались монеты. Кормчий взял одну, внимательно разглядел чекан, звякнул ею об стол и испытующе взглянул на Бренна.

— Что это за деньги?

— Плата за то, чтобы доставить нас троих в Британию.

— Здесь гораздо больше, чем нужно; ты, наверно, знаешь это. Деньги краденные?

— Нет, — ответил Бренн, которому резкое, но не враждебное обращение кормчего придало смелости. — Мы нашли это на судне, потерпевшем крушение у африканского побережья.

Кормчий заглянул ему в глаза и сказал:

— Мне думается, ты говоришь правду. Но чего ради ты предлагаешь мне такую кучу денег?

— Мне нужна твоя помощь, — воскликнул Бренн и торопливо рассказал все, что произошло.

— Я знаю этот вертеп, — молвил кормчий, жестом приказав Бренну замолчать. — В прошлом году там ударом ножа убили одного из моих матросов. Негодяя-трактирщика давным-давно следовало отправить в рудники, но он, видно, подкупил какое-то важное лицо. Мы выручим твоих друзей.

Он повернулся к матросу, который привел Бренна и теперь ждал у двери.

— Кликни десяток самых дюжих людей и дай им дубинки. Этот парень поведет вас, куда нужно. Смотрите, вытащите его приятелей из этого разбойничьего логова. Матрос побежал вниз, а Бренн со слезами на глазах взволнованно обратился к кормчему:

— Не знаю, как и благодарить тебя…

— Благодарить не за что, — отрезал тот. — Ты заплатил мне за услугу; но я охотно доставил бы тебя в Британию даром, в награду за то, как ты перебрался по балке…

Он повел Бренна из каюты на палубу, где уже выстроились матросы, и сказал им:

— Идите за этим парнем и действуйте так, как он скажет. Если разобьете несколько голов, вам за это ничего не будет.

Матросы одобрительно хмыкнули и вслед за Бренном сошли на пристань.

Дойдя до трактира, отряд остановился. Один из матросов зашел туда разузнать, что происходит. Вернувшись, он сообщил, что в трактире всего двое людей, но сверху, с лестницы, доносится шум. Бренн в сопровождении матросов тотчас вбежал в трактир, и два раба, сторожившие у входа, живо удрали куда-то на задворки.

Бренн ринулся вверх по лестнице. Шум становился все сильнее, и он понял, что трактирщик и его шайка ломятся в дверь чердака. Матросы шли за ним по пятам, сжимая в руках дубинку.

— Выходите! — орал во всю глотку трактирщик, беснуясь на площадке лестницы, среди своей банды.

Он первый увидел Бренна и матросов и завопил, предостерегая своих. Но матросы уже набросились на громил, и те разбежались. Трактирщик остался на площадке и, жалобно причитая, забился в темный угол.

— Теперь можете открыть! — крикнул Бренн своим, и в отверстие, через которое раньше летели черепицы, улыбаясь выглянули Феликс и Марон. Недавние осажденные быстро убрали преграду, воздвигнутую из убогой мебели с прибавлением балки. Спустя несколько минут дверь открылась; и друзья Бренна радостно протянули ему руки.

— Да, малость повредили дом старому прохвосту, — сказал Феликс. — Придется ему потратиться на починку крыши.

— Уйдем скорее из этой смрадной трущобы, — воскликнул Бренн.

Моряки весело загоготали и гурьбой спустились по лестнице, плотно окружив обоих спасенных. У стойки они остановились и пустили чашу в круговую, как ни возражал против этого Бренн, опасавшийся, что трактир — место сбора бандитов и может подоспеть подкрепление. Но страхи оказались напрасными, — никто не явился. Они вышли на улицу и благополучно дошли до самой пристани.

— А как насчет отплытия в Британию? — спросил Марон.

— Все в порядке, — ответил, Бренн, — кормчий — молодец, замечательный человек, лучше не сыскать.

Кормчий встретил их у мостков; ему не терпелось узнать, чем кончилась спасательная экспедиция. Он немногословно приветствовал Марона и Феликса, кое о чем расспросил их, похвалил матросов, добродушно пошучивая, и велел отвести новых пассажиров в свободную каюту.

— Как будто кончились наши бедствия, — сказал Бренн. — Но я все еще не могу этому поверить. Может, поверю, когда мы благополучно выйдем из гавани,

— Подальше от ретивых чиновников, — подхватил Феликс, — которые, чего доброго, захотят узнать, почему у человека шапка надвинута на лоб.

В эту ночь беглецы почти не сомкнули глаз. Они поминутно просыпались, то беседовали о пережитых невзгодах, то говорили друг другу, как хороша каюта (которая была не хуже и не лучше всякой другой), и как хороши судно и кормчий (для этого уж были некоторые основания), и как хорош весь мир (из чего видно, как они были счастливы), — если только судно выйдет из гавани рано утром.

Когда забрезжил рассвет, они не решились выйти из каюты, хотя им страшно хотелось понаблюдать приготовления, посмотреть, как работают матросы, своими ушами услышать приказания, означающие, что корабль вот-вот отчалит. Им принесли завтрак, но они не выглянули наружу, твердо решив не трогаться с места, покуда корабль не отойдет от берега.

Им казалось, что они уже много часов провели в каюте. При каждом звуке они тревожно вздрагивали, спрашивая себя, не явился ли на судно проныра-чиновник. А вдруг рыбак с Балеарских островов совершил какую-нибудь оплошность и с перепугу рассказал все? Или негодяй трактирщик возвел на них поклеп? Они уже не сомневались в том, что корабль задерживается; что же могло его задержать, как не распоряжение властей? Бренн высунул из каюты голову, но ничего не увидел.

Наконец, они почувствовали, что корабль снялся с якоря. Все трое с трепетом выжидали, все еще сомневаясь. Вскоре пришлось увериться, что это на самом деле так, — и тотчас они выбежали из каюты на залитую солнцем палубу, где гулял ветер. Стоя у борта, они смотрели на сновавших вокруг матросов. Свежий ветер с моря, теперь ставшего для них родной стихией, обвевал их разгоряченные лица, а лязг и скрежет, раздававшийся, когда судно делало поворот, ласкал их слух.

Судно вышло из гавани на вольные воды необъятного океана, быстро удаляясь от стран, подвластных Риму.

— Какое чудесное зрелище, — воскликнул Феликс. — Эх, хорошо бы иметь два глаза, чтобы вволю им насладиться!

Спустя два месяца, после чудесных дней спокойного плавания в ясную погоду и тревожных дней борьбы с ненастьем, «Надежда Геркулеса» оказалась почти у цели. Сначала судно обогнуло Испанию, затем поплыло вдоль берегов Галлии; достигнув крайней западной оконечности Арморики, оно взяло курс на Оловянные острова и гору Великанов и понеслось прямо на северо-запад, в открытое море.

— Земля! — крикнул наблюдатель.

Бренн напряженно смотрел вдаль, но ничего не мог различить. Вскоре на горизонте возникла голубоватая полоса, выступавшая все отчетливее по мере того, как корабль продвигался вперед. То были Оловянные острова — сильно выпяченная западная оконечность Британии, которую первые мореплаватели принимали за группу островков: открыв острова Силли, они затем многочисленные мысы самой Британии тоже считали островами.