Полиция не торопилась прибыть на вокзал и навести порядок, она выбрала более подходящее решение: позволить шторму выплеснуться до конца. Наконец они начали появляться, не совершая при этом никаких резких движений. Мы же подводили итоги: 500 умелых парней только что устроили показательную, как из учебника, засаду с трех флангов, которой гордился бы сам Ганнибал.

В следующем сезоне 30 «гунеров» попытались «подписать» наших бойцов на битву со «шпорами». И были посланы в жопу, несмотря на признание, сделанное по поводу того дня: «Ну, вы и задали нам жару на Оксфорд-роуд! Уважуха Понятно, что дело было на вашей территории, но жестокость проявлена потрясающая. У нас есть несколько реальных парней, которые видели разное, но даже для них это было явно чересчур. Нас просто размазали».

Произошли и другие события, пропущенные мной из-за пребывания в тюрьме. Одно из них завершилось трагедией, хотя поначалу ничто не предвещало такого финала. Поскольку я тогда отсутствовал, комментировать случившееся не стану, но, с другой стороны, было бы нечестно не упомянуть о нем.

В 1982 году мы играли с «Тоттенхэмом» на «Уайт Харт Лейн» [178]. Как обычно, дрались повсюду и в течение целого дня. Наконец шедшие по пятам за «Юнайтед» до станции метро «Севен Систерз» хозяева решили атаковать в последний раз. Говорят, что человек 250 наших находились в самом низу эскалатора, а фанаты «Тоттенхэма», наоборот — наверху. Когда возникли давка и сумятица, кто-то нажал на кнопку экстренной остановки. Это привело падению большого числа людей. В результате один болельщик «Тоттенхэма» был раздавлен насмерть, многие получили увечья.

Малыш Десси: Мы подошли к «Севен Систерз», постоянно отбиваясь по пути. Но наконец отлепились от них и вошли в метро с другой стороны станции, в то время как большинство «Юнайтед» воспользовалось главным входом Тут-то все и произошло. Мы были на эскалаторе, они стояли выше нас, началась драка. Кто-то нажал на кнопку «стоп», и один парень полетел вниз кувырком, сбивая остальных, как кегли. Возникла страшная давка. Я видел одну девчонку-панка, волосы которой застряли в ленте эскалатора. Хотя потом она выкарабкалась.

Везде царил хаос. Мы добрались до Юстона, и я знаю, что это прозвучит глупо, но в поезде мы играли в «жмурки». Вот каким тупым можно быть, если не отдавать себе отчета в том, насколько все серьезно. Когда мы прибыли в Мэклсфилд, я заметил копов на платформе, в Уилмслоу — тоже. А на Пиккадилли они уже были повсюду, охотясь на темнокожих. В итоге повязали Коко и Феза, остальных не трону ли.

В следующий понедельник я сидел вечером дома, когда раздался стук в дверь. В ответ на мой вопрос «Кто там?» прозвучало: «Малыш Дес?» Вскоре я понял, что с отделом убийств шутки плохи. Особенно в тех случаях, когда складывают два и два, а получают пять.

После игры в Лондоне Черный Сэм отправился за границу. Мы частенько туда ездили, чтобы подзаработать. Они же решили, что он попросту сбежал. По возвращении домой Сэм был арестован и обвинен в смерти того парня. Но он сумел доказать свою невиновность, и его нехотя отпустили.

Еще одна трагедия чуть было не свершилась в том же году но эту историю, в отличие от предыдущей, можно назвать «плановой». В сентябре 1982 года фанаты «Эвертона» совершили одну из самых грязных своих подлостей — они искромсали молодого фаната «Юнайтед» Джоба Хенри настолько зверски, что ему наложили 200 швов, чтобы собрать по частям спину. «Эвертон» тогда прибег к своей обычной уловке: они не появились перед игрой. По окончании матча «Юнайтед» отправился на поиски их моба, но так и не смог его найти. Естественно, все разошлись по пабам, а «Эвертон» тем временем вышел из укрытия — человек 200. Должен признать, нас перехитрили. Они перешли через Траффорд Бридж, продолжили движение по Траффорд-Роуд, нырнули в боковую Ист-Ордсалл-Лейн, после чего, дав задний ход, оказались на Чепел-стрит и наконец вышли к вокзалу «Виктория». Вот каким образом «Эвертону» удалось избежать встречи с главными силами «Юнайтед». И, словно на радостях, они порезали несчастного Джоба, случайно оказавшегося на их пути. Какие-то наши мальцы выскочили со стороны Ордсалла, чтобы отомстить, но подонки уже вошли в здание вокзала. Позже мы выяснили, что они уже пару раз использовали этот маршрут ранее. Напрашивается вопрос: зачем приезжать к нам «фирмой», чтобы потом где-то прятаться?

Совсем по-иному я отреагировал на другой эпизод, имевший место во время моей отсидки. И даже усмехнулся, прочитав маленькую заметку о драке на Юстоне («Юнайтед» встречался с «Ливерпулем» в матче за «Черити Шилд») [179]:

Профессиональный боксер из Сэлфорда был приговорен к трем месяцам тюрьмы за то, что повел за собой «беспорядочную толпу» болельщиков «Манчестер Юнайтед».

Судья магистрата Клеркенвелла мистер Марк Ромер заявил, что вокзал Юстон превратился в «самое настоящее поле битвы» для противоборствующих группировок и что суды должны принять в данном отношении самые серьезные меры и вынести суровые решения.

Пол Дойл, 25 лет, проживающий на Кларенс-стрит, признал, что вел себя агрессивно после матча на Кубок «Черити Шилд», проходившего на «Уэмбли», когда он возглавил атаку на фанатов «Ливерпуля».

В заметке следовало указать кличку Дойла — Один Удар, потому что он может вырубить им любого. Пол — один из самых крутых парней в Манчестере, и я почти жалею любого скаузера, оказавшегося на его пути в тот день. Почти!

Футбол просто бушевал во мне. Споры у нас велись сумасшедшие. Если «Юнайтед» проигрывал, виновато в этом было все крыло. Я направил просьбу о переводе меня на последние два месяца в манчестерскую тюрьму. Очень уж не хотелось действовать кому-то на нервы рассказами о своем скором освобождении. Ведь я сидел с теми, у кого было пожизненное. Да и отношение к тебе менялось, когда ты готовился выйти на волю. В результате я получил «добро» и вскоре увидел знакомые лица в «Стрейн-джуэйз», включая парней из моего района. По сравнению с тем, где мне пришлось побывать, «Стрейн-джуэйз» можно было охарактеризовать как глупый, крикливый, вопящий балаган, набитый подростками, своего рода зал ожидания при переходе к «нормальной» жизни.

Я был зол на тех, кто плюнул на меня после того, как я оказался за решеткой, на тех, кто сидел вместе со мной, на то, как со мной обходились. Хотелось выйти наружу и сразу же подраться. Прокручивая в голове обиды и планы мести, я медленно сходил с ума. Но когда оказался на улице, злость исчезла. Как будто свалился тяжкий груз, мучивший годами.

В то время одним из моих лучших друзей был Дерек Уиттекер. Когда я, только что освободившись стоял перед воротами, они раскрылись, и внутрь медленно въехала тюремная машина. В ней сидел Дерек, который стучал в стекло, чтобы привлечь мое внимание. Но я попросту не заметил, как один из самых близких мне людей, кого хотелось увидеть чуть ли не первым, покидал мир, в который я возвращался.

Депрессия не покидала меня в течение двух недель. Мой первый вечер в городе оказался очень странным: все вокруг напились в стельку, а я был трезвым как стеклышко, хотя пришел в паб в 7 вечера. Прошло еще две недели, прежде чем мне удалось опьянеть. Как выяснилось в дальнейшем, тюрьма не очень-то меня изменила. Я вновь стал самим собой, вернувшись к футболу, просто мне потребовалось время на адаптацию. Но уже очень скоро пришло осознание того, что вокруг изменилось многое.

Наш район стал совсем другим. Все сидели без работы. Незаметно подкрался героин. Преступность росла, денег ни у кого не было, у многих не осталось даже надежды. Время не настраивало на оптимистический лад. Да и сам я не знал, чем буду заниматься. О карьере задумываться не приходилось, денег скопить не удалось. Я хотел одного — видеть «Юнайтед», и думал, что все как-нибудь сложится по-старому. С другой стороны, обсуждать планы на будущее было попросту не с кем. Закончилось все тем, что я встал на учет на бирже труда, а сам подрабатывал подносчиком кирпичей. Кроме того, поселился в Уизеншо напротив своего нового «домашнего» паба — «Гринвуд Три».