Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Союзническая война деформировала социальную структуру римской civitas и вместе с тем обострила внутриполитический кризис республики: к традиционным проблемам в отношениях между господствовавшими сословными группировками добавилась проблема участия во власти и общинной собственности новых людей из представителей италийской аристократии.

Проблема социальной организации римского общества была и остается до настоящего времени чрезвычайно дискуссионной. Оценки исследователей этого вопроса определяются их общими методологическими установками. Большинство западноевропейских и в последнее время отечественных антиковедов склонно считать римское общество сословным, т. е. разделенным на социальные группы с законодательно закрепленными наследственными правами и обязанностями{69}. Иногда понятие сословия заменяется понятием гражданского статуса, предполагающего прежде всего отношение человека к земельной собственности, государству и семье{70}. Некоторые исследователи склонны рассматривать римскую социальную организацию как систему страт, объединенных по принципу отношения к власти{71}. В соответствии с основными принципами социально-политической теории марксизма историки, опирающиеся на марксистскую методологию, представляют римское общество разделенным на классы по признаку их отношения к собственности, месту в производстве, степени участия каждого в производительном труде и распределении общественного богатства. Наиболее полно марксистская концепция классовой структуры римского рабовладельческого общества была разработана в отечественной историографии советского периода{72}. Ортодоксальный классовый подход в значительной степени смягчили исследования С. Л. Утченко, Е. М. Штаерман и В. И. Кузищина, которые помимо основных классов (рабовладельцев и рабов) выделили классы неосновные и определили их особую роль в многоукладных и переживавших процессы становления или кризиса обществах. Кроме того, каждый класс стал рассматриваться как сложный социальный организм, единство различных социальных групп и слоев{73}.

Наше мнение по столь спорному вопросу опирается на исходный тезис о том, что римская государственная система складывалась главным образом из потребностей общины в территориальной организации населения и территориальном управлении. При этом неизбежно важную роль приобретал фактор возникновения внутриобщинных различий, которые оформлялись не по экономическому признаку, а по социальным функциям, по объему прав и обязанностей. В процессе развития общины эти различия закреплялись, что способствовало оформлению сословий, т. е. таких социальных групп, которые обладали легитимно зафиксированными и передававшимися по наследству правами и обязанностями, привилегиями и ограничениями; имели корпоративный характер и находились в иерархическом отношении к другим подобным группам, отличались специфическим менталитетом и особыми внешними признаками групповой принадлежности. Таким образом, мы считаем возможным говорить о сословном характере римского общества.

Положение человека в сословном обществе определяется его принадлежностью к гражданскому коллективу, набором гражданских прав и обязанностей или их отсутствием. Действие такого принципа придает сословным связям устойчивость, а порой и жесткость. В основе римской республиканской сословной организации лежал именно этот принцип. Однако в Риме он действовал в уникальных условиях: 1) римская «конституция» опиралась на обычное право и состояла из актов текущего законодательства, 2) сословная принадлежность не наследовалась, 3) основой для фиксации гражданского состояния являлся имущественный ценз. В подобных обстоятельствах сословная организация не могла быть замкнутой и допускала некоторую социальную мобильность. Подтверждение этого тезиса мы находим у Цицерона, по мнению которого основной принцип гражданства состоял в следующем: поскольку нет возможности уравнять имущество и способности людей не могут быть одинаковы, то в этом случае права граждан одного и того же государства должны быть одинаковы — Nee vero habere virtutem satis est quasi artem aliquam, nisi utare; etsi ars quidem, cum ea non utare, scientia tamen ipsa teneri potest, virtus in usu sui tota posita est» (Cic. De rep., I, 2, 1—4).

Вследствие отмеченных нами особенностей изменение экономической и политической ситуации вызывало не формирование новых сословий, а приспособление прежних к новым условиям, в конечном итоге — возникновение различных переходных статусов и общественных состояний.

Социальная структура римской civitas в основном сложилась к середине III в.{74} Гражданство Рима составили три основных сословия: сенаторы — ordo senatorius, всадничество — ordo equestris и плебс — plebs. Однако уже в период оформления сословной парадигмы эти сословия не представляли единого целого, но в соответствии с общественным положением и влиятельностью (иными словами, в соответствии со статусом) подразделялись на категории. При этом имели значение несколько аспектов: собственность, власть, морально-психологический авторитет. Таким образом, постепенно внутри римских сословий образовались социальные (статусные) группы — римский нобилитет{75}, люмпен-пролетариат, вольноотпущенники и др., права и обязанности которых определялись не столько законной нормой, сколько реальным положением. Оформление статусных групп указывает на неоднородность и аморфность римской сословной организации.

Ведущую роль в экономической и политической жизни Римской республики играло сенаторское сословие — ordo senatorius. По данным античной традиции (Liv. Per., 60), до I в. его численность колебалась в пределах 300 человек{76}.

Сенаторское сословие не было замкнутым{77}. Оно постоянно пополнялось представителями всадничества, администрации италийских общин с латинским правом и даже плебса. Подобная социальная «диффузия» была порождена отчасти тем обстоятельством, что сословная принадлежность была связана с имущественным цензом, отчасти — политической традицией: низшая магистратура — эдилитет — не окупала огромных расходов, которые налагались на ее соискателей. Не случайно Луцилий в своих сатирах называл эдилов «получившими должность посредством богатства — per sat<u>ram aedilem factum»[10] (Lucil. Sat., I, 48). Политическую карьеру мог начать лишь в достаточной степени материально обеспеченный римский гражданин, способный выполнить обязанности эдила. Закреплением подобной практики стал закон Овиния, принятый между 318 и 312 гг. Текст этого закона сохранился у Феста: «законом Овиния установлено, что цензоры должны набирать в сенат по общему порядку лучших из тех, кто отслужил курульную должность — lege Ovinia sanctum est, ut censores ex omni ordine optimum quemque (curulem) in senatum legerent», т. е. должность консула, претора, курульного эдила (Fest., P. 246){78}. Примечательно, что приблизительно в это же время (304 г.) курульным эдилом, по сведениям Ливия, был избран писец Гней Флавий, сын вольноотпущенника (Liv., IX, 46; Per., 9).

Просопографические данные не позволяют говорить о количественных показателях. Но известно, что еще в IV—III вв. сенаторское сословие пополнили представители плебейских родов Лициниев, Ливиев, Генуциев, Марциев, Клавдиев, Марцеллов, Юниев, Попилиев, Элиев. Характерно также появление в числе римской сенаторской знати представителей общин с латинским правом: Плавтиев, Фульвиев, Атилиев. В середине III в. в сенат вошли плебейские роды Семпрониев (Блезы, Гракхи, Лонги, Софы и Тудитаны) и Цецилиев Метеллов. Хотя последние начали играть ведущую роль в среде сенатской аристократии лишь во II в., в фастах они упоминаются уже во время 1-й Пунической войны{79}.

вернуться

10

Автор перевода сатир Луцилия на русский язык Е. Рабинович употребляет такое определение — «сытноизбранный эдил». См.: Римская сатира: Пер. с лат. / Сост. и научн. подгот. текста М. Гаспарова. М., 1989. С. 348.

9
{"b":"230901","o":1}