Никого из них я не знала. А если еще и Урс их не знал, то это были просто зеваки с Шоттштрассе, которые там прогуливались, услышали звуки веселой вечеринки и подумали: «Почему бы и нам не присоединиться?» Я бы именно так и сделала.

Но с этим курносиком что-то было не так. Моя интуиция подсказывала мне. Предчувствие.

Которое исполнилось. Сразу за этим.

Совершенный мужчина перешагнул через нашу изгородь.

Вздернутый носик повернулась за моим взглядом в ту сторону и объяснила:

— Это мой друг. Он ставил машину на стоянку.

Друг приближался к нам решительным шагом. Его фигура напомнила мне кого-то.

На нем был черный плащ Зорро с маской. Но и за этим я его сразу узнала.

Виктор!

11.11, 23 ч. 11 мин.

— Ура нашему новорожденному! Ура, ура, трижды ура! — гремело в нашей гостиной.

Я тоже подняла бокал в честь Урса. Он послал мне воздушный поцелуй.

Стреляли пробки шампанского, зажигались бенгальские огни, Шанталь Шварценэггер растроганно всхлипывала в жилетку, Свэми Детлеф Ковальски в костюме метателя дротиков и Аксель из «Кундалини» в парике Эйнштейна звонили в тибетские колокольчики и орали «Хэппи бёзди ту ю» [137].

— Спасибо, спасибо, спасибо, — раскланивался на все стороны Урс. — Дорогие друзья, сегодня есть повод больший, чем день моего рождения. Мы обручились с моей сладкой Клеопатрой!

— Браво! — громыхнуло в унисон.

После этого мы были обцелованы сорока девятью губами и одной марлевой маской. Исподтишка я еще получила и полдюжины тычков от моих подружек по Клубу любителей детективов из-за того, что не оповестила вовремя общественность.

Когда меня целовал Виктор, я прошептала:

— Только не снимай свою маску!

Если Саймон его опознает, только что оповещенная помолвка станет самой сенсационной в этом городе.

Виктор, чьи голубые глаза вовсе не светились этим вечером[138], кротко кивнул.

Амадео Штурценэггер обцеловал меня несколько сердечнее, чем это было необходимо. Взамен объятия моей матери были несколько прохладнее, чем можно было ожидать.

— Пойду на кухню приберусь. Да, детка, не заставляй меня за тебя краснеть. Скажи еще спасибо, что ты заарканила такого покладистого мужика.

О матери!

11.11, 23 час. 29 мин.

Мы с Алекс и Аполлоном сидели на голливудских качелях Джерри в садике. Моросил мелкий дождь, но мы были под надежной крышей.

Аполлон грустил по поводу того, что его компаньон Зевс предпочел рассыпаться мелким бесом перед сучкой-таксихой, вместо того чтобы поливать мочой ноги гостей. Он был настолько деморализован, что позволил себе перевернуться на спину и позволить Алекс чесать брюхо.

Я время от времени давала ему кусочки застывшей пиццы, которую прихватила с собой на свежий воздух.

— Вот она! — внезапно возвестила Алекс.

Курносиха в костюме секретарши ковыляла на своих шпильках по вязкому газону.

Первое впечатление меня не обмануло.

Это была Хельга Хальбингер, секретарша Алекс. И она была обряжена не в свой обычный деловой костюм, а в карнавальный по «Эрину Броковичу», как она соизволила нам сообщить.

Она вытащила пакет с прокладкой из сумочки на плече:

— Вот, возьмите, здесь ваши фотографии и дневник.

Алекс в эйфории запала на документы и газон.

Аполлон, который не ожидал такого нападения, может быть, потому, что валялся на спине и потерял бдительность, тоже плюхнулся на зеленую лужайку, после чего оскорбленно удалился.

Алекс проверила документацию на наличие и сохранность и кивнула.

Мне часто приписывают гипнотичность взгляда, особенно если не слишком много выпью «Ферне Бланка». Именно этим взглядом я и пригвоздила курносиху. Она его не выдержала.

— Госпожа Дромбовски имеет обыкновение разбрасывать свои документы. Когда я занесла ей домой предложения по высвобождению рабочей силы… Семь недель назад… Во время ее летней инфлюэнцы… На комоде в спальне… Там они и лежали… — Голос Хельги Хальбингер звучал непримиримо.

Ага! Ничего себе, теперь вина перекладывается на жертву, из-за того что она неправильно охраняла от воров свою собственность.

— Но почему? Почему, почему?! — простонала Алекс. Что-то в ее голосе не слышалось понимания и сочувствия. — За что?! Что я вам сделала?

— Что вы мне сделали? И вы еще спрашиваете? — Курносая в своей короткой, до пупа, кожаной жилетке и мини-юбке жутко мерзла, между делом начав синеть. — Да вы со мной обращались, как с секретаршей! И как, думаете, я при этом себя чувствовала?!

Алекс вытянула губы, но ничего не сказала.

— Конечно, я только и ждала момента, чтобы вам отомстить, как только представится возможность. Разумеется, деньги мне не нужны, я только хотела выставить вас в дурном свете.

«Вот это да… Ничего себе!.»

Не уверена, что я это подумала, а не произнесла вслух. По крайней мере Алекс ткнула меня в бок.

— Просто вы мне завидовали, — не могла остановить поток слов курносая, — потому что меня уважают коллеги, а вас — нет. Потому что я пользуюсь большим успехом у мужчин. А у вас даже и парня нет! — с триумфом закончила Хельга свою речь.

И в этот момент к нам подошел Джерри, распахнув свою гавайку, поскребывая волосатую грудь и громко пукая.

— Ба! Это просто необходимо выпустить! — прогорланил Джерри. — Девочки, одни? На холоде? Вас не согреть?

Алекс протянула Хельге руку:

— Итак, квиты, о'кей?

— О'кей!

Курносая собралась удалиться на своих ходулях, но я остановила ее вопросом, который вертелся у меня на языке:

— А как давно вы знакомы с Виктором?

Она оглянулась и посмотрела на свои часы:

— Уже три часа. Сегодня наше первое свидание. Мы познакомились по объявлению. Скажите, круто! Он настоящий супермен! — Она одернула джинсовый лоскут, который исполнял роль юбки. — А как он целуется! Представить себе не можете!

Я могла.

А потом пошла в ванную и почистила зубы.

12.11, 2 ч. 51 мин.

В году четыреста пятидесятом по Рождеству Господню гунны огнем и мечом и насилием прошлись по Европе. Постфактум хочу дать им отпускную. По сравнению с нашими гостями орды под предводительством Аттилы были безобидными марионетками в переносном ящике.

Они обожрали нас до корней волос, обезобразили наши картины, осквернили супружеское ложе. И за все это их нельзя прирезать. Что ни говорите, а Средние века имели все-таки свои стороны…

Около двух ночи мы выставили последних гостей за порог. Джерри отнес вдрызг упившуюся Алекс на свою половину. Конни и Фабиола Симоне уехали с комиссаром. Мэрен и криминалист с марлевой маской на лице — которая стала с ним одним целым (этот тип, даже целуясь, не снимал ее!), — отправились рачьим шагом в ее гнездышко, а долговязый Наполеон долго тряс мою руку и на прощание подарил мне брошюру «Здоровая пища — выход из ядовитой западни для домохозяйки».

Наши родители уже где-то в полночь выбросили белый флаг. Но перед этим Шанталь и моя мать быстренько перемыли посуду и прибрались на скорую руку. Так чисто в нашей халабуде еще никогда не было!

И вот наконец мы с Урсом лежали в постели, усталые, но счастливые.

На стороне Урса белье было влажным и клейким — только не спрашивайте почему, — и мы расположились на моей стороне футона. Я снизу, он сверху. Не волнуйтесь, никакой грязной сексуальной сцены не будет — для этого я слишком утомилась.

— Спасибо за коллекционную камеру, — проворковал Урс и поцеловал меня в кончик носа.

— Угу-м, — устало пробормотала я.

— Но ведь она страшно дорогая. Ты заложила за нее семейные драгоценности?

Я хотела улыбнуться на шутку, но мои лицевые мускулы перенапряглись.

— Скажи честно, что ты за нее отдала?

— Продала душу дьяволу.

Урс покусал мою мочку:

— Ну, это не страшно.

Я попробовала сопротивляться:

— Отстань, — но это прозвучало скорее как мурлыканье, чем как приказ.