— Сегодня снова вторник, — начала я. — Я подумала — отличная возможность сходить в художественный институт. В выходные нас здесь уже не будет, так что это наш последний шанс… — Вернее, мой последний шанс — Йен волен приходить и уходить, когда вздумается, это я сидела в павильоне как пришитая. — В смысле, последний шанс сходить вместе.

— О, Джейн, отличная идея, только, боюсь, не смогу составить вам компанию — сегодня я занят. Но вы обязательно сходите. Передавайте мой привет «Воскресной прогулке».

— Жаль. — Я старалась не выдать огорчения. — Обязательно передам Сера ваш привет. Хорошего вам вечера, Йен, до свидания.

— Всего хорошего, Джейн. Увидимся за завтраком.

Выключив компьютер, я направилась к выходу, гадая, с кем Йен встречался за ленчем и разделит ужин, если, конечно, это один и тот же человек. Дверь галереи распахнулась мне навстречу, обдав ледяным воздухом.

— П'ивет, Джейн.

Я увидела идеальную фигуру, замшевые сапоги от Армани и темно-коричневую кашемировую накидку, вызвавшую в душе острую ностальгию по номеру пять на Мэмокс-стрит. Да, можно было догадаться.

— Здравствуйте, Карина, как ваши дела?

— О, вы же знаете, как это бывает, — начала красавица.

Я подумала — уж кто-кто, а я меньше остальных знаю, как «это» бывает.

— Д'евицы из галереи заказали мне неп'авильный отель, самолет вылетел 'ано ут'ом, я к'айне утомлена, но п'ишлось п'иехать на у-укцион Зу-утбиз.

Я не знала, что «Сотбис» проводит аукцион, не очень хотела об этом знать и не представляла, что кто-нибудь, даже Карина Кратц, может прилететь рано утром, провести день на аукционе, возможно, с перерывом на ленч с Йеном, и все равно так изумительно выглядеть.

— А где Йе-ен? — вкрадчиво спросила Карина. Простое упоминание «йе-е-его» имени запустило ее придыхательный механизм — минуту назад она разговаривала нормально.

— В кабинете. Сейчас я предупрежу его по внутреннему телефону.

В Чикагский художественный институт я пошла одна. Едва войдя, сразу направилась в зал с картиной Сера и присела на скамью напротив «Воскресной прогулки», рядом с девушкой с альбомом и коробкой цветных карандашей. Я смотрела на цветные точки, изучая детали картины, складывавшиеся в целое изображение: зонтики от солнца, элегантно одетые люди — все удивительно мирное, расслабляющее, свободное. Затем я ненадолго растворилась в картине и побыла с ее героями. Я не носила с собой ноутбук, не куталась в неуклюжее пальто, шарф, перчатки и шапку, а с зонтиком в руках и в легком платье с пышными нижними юбками изящно семенила по дорожкам. Исчез леденящий холод, мне ничуть не было одиноко в компании прекрасных, тщательно выписанных, идеальных людей, гуляющих по дорожкам острова Гранд-Жатт, где всегда воскресенье и лето.

Через некоторое время я взглянула на рисунок девушки, сидевшей рядом.

— Хорошо получается, — сказал за меня ангел счастья, спрятавшийся где-то в груди.

— Спасибо, — с признательностью отозвалась рисовальщица.

— Вы давно работаете над рисунком?

— Да, несколько вечеров. Я могу приходить только когда музей открыт допоздна.

— Отличный способ провести вечер, — сказала я, думая, насколько спокойнее проводить вечера в музее наедине с Сера и сколько неприятностей позволяет избежать подобный образ жизни.

— О да. Знаете, здесь бывает настоящий бомонд. На прошлой неделе, не поверите, я видела самого Йена Рис-Фицсиммонса, — оживилась девушка.

— Да что вы?

— Он даже поставил автограф мне в альбом. Рис-Фицсиммонс — величайший из скульпторов нашего времени. — Перевернув несколько страниц, девушка открыла ту, где Йен по диагонали написал свое имя. Я представила, как, должно быть, смутила его эта просьба, но, не желая показаться неучтивым, он подчинился.

— Вау, — выдохнула я, восхитившись изящной подписью вместе с рисовальщицей.

— Но он показался мне каким-то подавленным.

— Подавленным?

— Да. Целый вечер просидел перед этой картиной с очень грустным видом.

Вернувшись к себе, я со вздохом открыла меню на странице «Салаты».

Сделав заказ в номер, я решила от нечего делать проверить электронную почту. Новых писем не оказалось — все разъехались встречать Рождество и Новый год. Ох уж этот Новый год… Держу пари, никто не любит новогоднюю ночь: погода, как правило, ужасная, такси не найдешь, не праздник, а гвоздь в заднице. Совсем невесело, если вы одиноки.

Тут я вспомнила о старом письме, которое не прочитала за недостатком времени.

Листая список сообщений назад, я соображала: Лондон, конец октября. Ага, вот оно — в отличие от многих входящих не помечено изогнутой стрелкой, ибо я — весьма неучтиво — так и не ответила отправителю.

И в этот момент — вот так запросто, без подготовки — меня осенило: не проще ли, не легче ли обзавестись бойфрендом вроде Джорджа? Разве обязательно искать мужчину, при виде которого сладко щекочет под ложечкой? Неужели нельзя прожить без сказочного первого поцелуя и упоительной романтики? Первые поцелуи становятся вторыми, третьими и перестают быть сказочными. А любовь? Много ли смысла в том, чтобы сходить с ума от волнения и нетерпения в ожидании телефонного звонка? Что важнее — любовь или уверенность, что ты удачно пристроилась и не останешься одинокой до конца дней?

Пожалуй, любовь не стоит стольких мук.

Возможно, пора на что-то решаться.

Выставка федерации артдилеров

Санта-Фе, штат Нью-Мексико

— Сколько лететь до Санта-Фе? — спросил Йен, когда мы шли получать багаж в Альбукерке. На лице скульптора читалось радостное нетерпение: видимо, страсть к путешествиям не удовлетворили четырехчасовой перелет из Чикаго и час ожидания на взлетной полосе.

— Думаю, час-полтора.

Никто в мире не любит перелеты больше, чем Йен. Однако только в ту минуту, когда мы ожидали заказанную в прокате машину, до меня дошло, что на Рождество скульптор никуда не уезжал, — в канун Нового года мы с ним находились в аэропорту Альбукерке.

— Йен, получается, вы не поехали домой на Рождество? — осторожно спросила я, надеясь, что не выгляжу законченной эгоисткой, раз только сейчас спохватилась.

— В этом году не поехал, нет.

— Но почему?

— Ну, в последнее время пришлось очень много путешествовать, к тому же я терпеть не могу летать самолетом, а с семьей много времени провел в октябре. Пожалуй, в этом году, в связи с проектом и всем остальным, мне лучше остаться в Штатах.

Что?! Я даже рот приоткрыла от удивления.

— Но вы же любите летать!

Йен осекся, и в его глазах промелькнул загадочный огонек.

— Люблю, — подтвердил он, неловко улыбнувшись — слегка невпопад и несколько странно. — Люблю, да. Просто много работы, вот и все.