Войдя в комнату напротив, Бекки очутилась в царстве девчоночьих грез. Шагнув в середину спальни, она ухватилась за резной столбик кровати под белым прозрачным балдахином.

Бекки всегда мечтала о кровати с балдахином. Даже став взрослой, она не отрешилась от этой детской мечты.

А у Дани их было две. Одна — обычного размера, другая — крохотная, для кукол. А куклы!.. Фарфоровые куколки с шелковистыми кудрями, тряпичные куклы с косами из шерсти. Бесчисленные Барби в полностью обставленном замке высотой в три фута. Плюшевые медвежата в атласных и бархатных нарядах, которые словно сошли со страниц средневековой сказки.

Бекки от души надеялась, что Сара никогда не увидит этой комнаты.

На пороге следующей комнаты она щелкнула выключателем и зажмурилась, прикрывая ладонью глаза от мощного света люминесцентных ламп. Постепенно мир вокруг обрел четкие очертания. Кухня. Вся отделана белым, столешницы из гранита. Так холодно, бездушно… если бы не картины.

Почти на всех шкафчиках и даже на холодильнике были развешаны карандашные наброски и акварели. Бекки хихикнула, выключая свет. Да, этот человек явно знает толк в искусстве.

Наконец она добрела до гостиной, задержавшись в конце коридора, чтобы отыскать выключатель. Декоративные настенные канделябры заливали комнату сильным и одновременно изысканным светом, служа обрамлением художественной коллекции Райана.

Светло-серые стены. Глаз отдыхал лишь на разноцветных пятнах картин да на причудливом орнаменте восточного коврика, располагавшегося в центре комнаты. Судя по пустым местам на стенах и осиротевшим полкам этажерок, Райан не успел еще заменить картины и статуэтки, похищенные либо уничтоженные при взломе.

Бекки чихнула. От свежевыкрашенных стен до сих пор исходил сильный запах краски. Она выключила свет и свернулась калачиком в уютном кресле возле огромного, во всю стену, окна, чтобы полюбоваться, как заря поднимается над погруженным во тьму городом. Скоро утро. Ночь, их ночь почти подошла к концу. Бекки откинула голову на кожаную обивку и задумалась.

Там, в вестибюле ресторана, он сказал, что любит ее. Спокойно. Обыденно. Словно констатируя факт. Позже, входя в нее, он повторил эти слова хриплым от страсти голосом. И это же было последней внятной фразой, которую услышала от него Бекки, прежде чем он заснул на ее груди.

Райан любит Ребекку.

Эти слова были вырезаны на сердце Бекки заглавными буквами, но она до сих пор не могла ответить Райану тем же признанием, хотя в глазах его явно читалось, что он ждет от нее тех же слов.

Почему?

Во время стычки с Кэрол Бекки всем сердцем поверила признанию Райана и лишь тогда поняла, насколько она теперь доверяет ему. Райан — совершенный любовник, неповторимый человек. Отчего же она причиняет ему боль, утаивая слова, которые он так жаждет услышать? Бекки перебрала в памяти все дни с самой первой встречи с Райаном и нашла ответ.

Потому что она трусиха.

Как бы Бекки ни изворачивалась, стараясь избегнуть правды, она хорошо знала, что любит Райана. Не говоря этого вслух, она подсознательно пытается защитить себя от возможности того, что Райан может причинить ей боль. Так дальше не пойдет. Поступая подобным образом, Бекки причиняет боль им обоим.

Словно камень свалился у нее с души в ту минуту, когда она приняла решение сделать последний шаг навстречу Райану и тому будущему, которое, возможно, ждет их.

— Бекки! Почему ты здесь?

Она повернула голову. Райан во всей своей роскошной наготе стоял позади кресла и отчаянно зевал.

— Мне не спится, а будить тебя не хотелось.

Райан завел руки за голову и зевнул так, что захрустели челюсти.

— Надо было разбудить. — Он опустил руки и счастливо рассмеялся. — Мы бы времени зря не теряли.

Бекки встала, оказавшись с ним лицом к лицу.

— Я люблю тебя, Райан.

От шока лицо Райана мгновенно утратило блаженно-глупое выражение. Он шагнул было к Бекки, но замер.

— Не знаю, что делать — то ли сгрести тебя в объятия и зацеловать до беспамятства, то ли грохнуться в обморок тут же, на полу.

— Прости, что не сказала этого раньше, но…

Райан рывком привлек Бекки к себе, обхватил руками так крепко, словно намерен был никогда не выпускать, и уткнулся лицом в ее шею.

— Не извиняйся. Неважно, почему ты медлила. Я просто рад, что наконец услышал это от тебя. Ох, детка, что ты со мной делаешь!..

— Пожалуйста, дай мне договорить.

Райан чуть ослабил объятия ровно настолько, чтобы видеть ее лицо.

— Для меня это важно.

Он кивнул, затем легко подхватил Бекки на руки и сел, усадив ее к себе на колени. Когда обнаженные ягодицы женщины коснулись его мужского естества, Райан задохнулся, но мужественно стерпел.

— Выкладывай.

— Я боялась. Мне казалось, что… — Бекки осеклась, почувствовав, что он заерзал. — Тебе неудобно?

— Все в порядке, — просипел Райан. — Ради Бога, не медли.

Бекки развернулась немного, чтобы видеть его лицо, и он застонал.

— Что-то не так?

— Женщина, которую я люблю, говорит, что любит меня, и почти нагишом вертится у меня на коленях… — Райан философски пожал плечами. — Что ж, я справлюсь и с этим. — И тут его возбуждение явственно дало о себе знать.

Бекки подавила смех. Серьезный разговор может и подождать. Дрожь предвкушения пробежала по ее телу. Потом, сказала она себе, обязательно, но потом.

— Рада слышать это, — проговорила она с преувеличенно невинным видом, — потому что мне очень много нужно тебе сказать. — И Бекки вновь, теперь уже нарочно, поерзала на коленях у Райана. — Это займет много времени, наверное не один час…

Райан громко застонал.

— Бекки, ради всего святого, поторопись! Или я сейчас опозорюсь.

— Этого нельзя допустить. — Бекки повернулась, оседлав его колени, и начала медленно опускаться, до тех пор пока ее влажное лоно дразняще не коснулось его отвердевшей плоти.

— Бекки… — Имя ее сорвалось с губ Райана мучительным стоном. Откинув голову, он впился пальцами в ее бедра.

— Я… — прошептала Бекки, опускаясь чуть ниже.

Он вошел в нее.

— …люблю…

Она замерла, когда он погрузился в нее глубоко, так глубоко, что, казалось, заполнил всю.

— …тебя.

— Если ты выпросила в понедельник выходной, то зачем пошла в галерею со мной и детьми? — Бекки помахала рукой Никки, балансировавшему на верхней перекладине турника. — Осторожней!

— Что слышно об Эрике? — Джен моргнула, когда за соседним столом раздался дружный оглушительный визг. — И о деньгах, которые он должен тебе и банку?

— Он звонил пару раз. Просил денег.

— Господи, этот парень соображает, на каком он свете?

— Думаю, нет. Когда я заговорила с ним о выплатах по закладной, он сделал вид, что плохо меня слышит, и повесил трубку. А теперь скажи, почему ты здесь.

— Но ты ведь тоже здесь, верно?

— У меня нет выбора. Школа сегодня закрыта. За пару часов на игровой площадке дети истратят хотя бы часть своей неуемной энергии, и остаток дня пройдет более или менее спокойно.

— Бекки, ты отлично знаешь, почему я здесь. Ты должна рассказать мне, что произошло в субботу вечером. Целых два дня я ждала упоительных подробностей и больше ждать не намерена. А ты играешь со мной в прятки. — Джен окунула в кетчуп ломтик картофеля-фри и прицелилась им в Бекки. — Нехорошо шутить со мной. Я отменила свидание, чтобы остаться на ночь с шайкой сорванцов, и вот она, благодарность!

— Но я же тебя поблагодарила. И Райан сегодня утром прислал тебе цветы. Это ли не признание твоих заслуг?

— Слушай, Бекки, ты отлично знаешь, что я имею в виду. Я вас свела с самого начала и настаиваю на подробной информации о ходе дела.

— В твоей жизни не хватает собственных сложностей?

— В настоящий момент — нет.

— Ох, Джен! Неужели ты порвала с… как его там?

— Его зовут Стэнли. И я с ним не порвала. По правде говоря, у нас с ним все замечательно. Стэн чудесный парень. Нежный, заботливый, любящий…