Грозному Волку досталась самая большая камера. Несмотря на прочные железные решетки, новые хитроумные замки и охранника с обнаженным мечом, который стоял всего в нескольких футах от двери, рыцари посчитали нужным еще и заковать Дамона в тяжелые цепи. О побеге не могло быть и речи. Камера оказалась на удивление чистой – такую в тюрьме редко можно увидеть; на полу стояла фляга с водой и чаша с овсяной кашей; на опрятно застеленной койке лежало толстое шерстяное одеяло. Однако практически все покрывал тонкий слой пыли. Грозный Волк решил, что темницей пользовались нечасто. Видимо, жители Пшеничников старались соблюдать законы.

Три камеры из оставшихся четырех занимали его товарищи. Мэлдред в кандалах, специально выкованных под огромные людоедские запястья и лодыжки, спал на обломках того, что раньше было кроватью, которая развалилась под его непомерным весом. И силача, и сивака, храпевшего в камере напротив, насильно усыпили, опоив дурманом, прежде чем засунуть в камеры. Правда, для Рагха кузнец еще не успел закончить подходящие оковы, но бывший рыцарь слышал, как стражник сказал, что кандалы скоро принесут.

– Дамон, что они собираются сделать с нами?

Он не ответил.

– Дамон, я с тобой разговариваю!

Рикали сидела на койке в камере через коридор от Грозного Волка, неуклюже подогнув под себя скованные цепью ноги. Руки полуэльфийки не тронули. Голова Вейрека лежала у девушки на коленях. Рикали накладывала смоченные в холодной воде тряпки на лоб мужу и нежно ворковала.

Рыцари поменяли повязку на культе. Дамон хорошо прижег рану, но знал, что Вейрека лихорадит – сказываются последствия операции.

– Держи его в тепле, – предупредил Дамон. – Укрой одеялом. Если сможешь, возьми еще одно у Рагха.

Полуэльфийка осторожно встала, стараясь не потревожить спящего, и укутала его сначала в одно одеяло, потом в другое.

– Что они хотят с нами сделать? – повторила она, схватившись за решетку и глядя на Дамона.

– Повесить, наверное, – холодно ответил Грозный Волк, отвернулся и пошел вглубь камеры. Цепи позвякивали, поднимая пыль с пола.

Высоко под потолком было окно. Дамону удалось подтянуться на прутьях и посмотреть наружу. Сквозь маленькое отверстие удалось рассмотреть не особенно много, однако самое главное выяснилось тут же: во дворе рос могучий дуб с толстыми ветвями, под которым строили помост.

– Да. Они собираются нас повесить.

– А как же суд? – Голос девушки дрожал от страха. – Рыцари должны соблюдать законы чести и все такое.

Грозный Волк коротко усмехнулся в ответ и принялся следить за приготовлениями.

– Думаешь, суд чем-нибудь поможет? В конце концов, мы же обокрали рыцарей в госпитале.

– Ты обокрал! Ты единственный, кто обокрал госпиталь! Я в этом не участвовала! И даже не получила причитающуюся мне по праву долю!

– Мы выбирались из города с боем…

– Поэтому несколько рыцарей было ранено, – перебила полуэльфийка. – Ранено. А мы только защищались.

– Возможно, были и убитые, – заметил Дамон.

– А я говорю, это – самозащита.

– Мы сожгли почти весь город, – пожал плечами Грозный Волк.

– Это случайность. Несун устроил пожар, когда мы пытались скрыться.

Дамон усмехнулся:

– Несун мертв. Он не может взять на себя ответственность за это, разве не так? Кроме того, я сомневаюсь, что Рыцари Легиона Стали поверят в духов.

Рикали пошаркала прочь от двери и села на край кровати.

– Я слишком молода, чтобы умирать, – сказала девушка упавшим голосом.

– Все мы смертны.

– И все врут! – резко ответила полуэльфийка. – Вы с Мэлдредом обманули меня, чтоб вас… заставили меня думать, что Мэлдред – мой друг, что он – человек. А не какой-то… синекожий монстр.

– Людоед.

– Монстр. – Рикали громко вздохнула, отчего завитки волос рассыпались по лбу. – Ты обманул меня, позволив мне думать, что любишь меня.

– Ну, это была не такая уж и неправда, – сказал Дамон так тихо, что она едва расслышала.

– Ты оставил меня одну в Блотене и даже не попытался вернуться за мной. А там повсюду эти уродливые людоеды. И это еще не самое худшее из всего. Погляди, что случилось с моим Вейреком – а все потому, что он полез за вами в эту пещеру. – Полуэльфийка отерла пот с лица юноши и пригладила пряди волос, разметавшихся по подушке. – И теперь нас всех повесят! Из-за тебя!

Прошел час, а может, и больше, прежде чем Дамон услышал, что входная дверь открылась и в коридоре зазвучали тяжелые шаги. Явившийся рыцарь выглядел изрядно помятым, одежда его местами была порвана, грязь покрывала доспехи и налипла на лицо.

– Командующий Лолор только что вернулся в город, – объявил он.

Рыцари, которые доставили пленников, очень удивились, обнаружив, что Лолора и еще нескольких человек не оказалось в Пшеничниках. Кто-то упомянул, что они ушли в разведку искать следы спасающихся бегством эльфов-сильванестийцев.

– Скоро он вынесет вам всем суровый приговор, – добавил рыцарь, развернулся на каблуках кожаных сапог, перепачканных глиной, и вышел.

– Нас всех повесят, – заключил Грозный Волк.

Незадолго до захода солнца Лолор пришел в тюрьму, предварительно осмотрев виселицу, которая, к его радости, была уже готова. Дамон наблюдал за происходящим из окна камеры.

– Дамон Грозный Волк, – сказал командующий, подкручивая усы и внимательно рассматривая арестованного с ног до головы. В руках он держал одно из объявлений с портретом Дамона.

Бывший рыцарь угрюмо смотрел в глаза рыцаря.

– Ты должен умереть до рассвета, – спокойно продолжал Арун. – За все твои преступления против моего Ордена.

– А мы? – тихо спросила Рикали.

– Меня известили только о господине Грозном Водке, но, как я понимаю, вы все с ним заодно.

Лолор вытащил объявление о розыске Мэлдреда:

– А где же этот приятель?

Дамон пожал плечами:

– Давно его не видел.

Рыцарь расспросил об ограблении госпиталя и поджоге города в Кхуре, о различных кражах, в которых, как подозревалось, они участвовали, причем часть обвинений выглядели явно ложными. Лолор еще несколько раз задавал вопрос относительно Мэлдреда и наконец, швырнув Дамону пергаменты, повернулся к Вейреку.