Рымкевич, вернувшийся из поездки в Литву, привез информацию (от офицера авиационной части Рихт-Хофена) о том, что фюрер принял решение нанести удар на Кавказ с целью скорейшего овладения богатыми нефтеносными районами. Эти сведения подтвердил также и Янушевский. Достаточно достоверные данные о подготовке немцев к новому наступлению удалось получить Янеку через майора Сикорского.

Вся эта информация немедленно передавалась в Центр. Напряжение в эти дни было настолько велико, что Арцишевский работал чуть ли не круглые сутки, стремясь раскрыть истинные замыслы гитлеровцев и определить направления предполагаемого их удара.

О том, насколько большим доверием Центра пользовался Арцишевский и как высоко ценилось его мнение, свидетельствует тот факт, что ему было дано задание изложить свою оценку общего военно-политического положения и высказать соображения о возможных направлениях немецких ударов. Центр высоко оценил деятельность Арцишевского и всей группы «Михал» в целом[21].

Однако возросшая в этот период активность группы «Михал» обошлась очень дорого. И вскоре нам пришлось расплатиться за нее первым тяжелым ударом. Один из ценнейших наших помощников, Юрек Томашунас, попал в руки гестапо. При трудновыяснимых обстоятельствах, во время сбора донесений в Кракове, он был арестован местным отделением гитлеровской тайной полиции. Мы подозревали в предательстве одного из людей, с которым Юрек установил связь в самое последнее время. Арест Томашунаса дезорганизовал нашу работу — пришлось срочно ликвидировать все известные ему явки и заменить документы людям, с которыми ему доводилось общаться. Несмотря на пытки, Юрек никого не выдал. Однако полной уверенности, что гитлеровцы не напали на наш след по каким-либо другим путям, теперь не было. В частности, меня крайне озадачил визит на одну из моих квартир неизвестного молодого человека из Кракова, назвавшегося товарищем Юрека Томашунаса и предложившего свое сотрудничество. Он просил о встрече с командиром группы или его заместителем. Я пообещал ему содействие, но, наведя справки и узнав, что он был арестован вместе с Юреком, а сейчас разгуливает на свободе, прервал с ним всякую связь. Еще одна квартира оказалась проваленной.

В этот период мы получили сообщение о том, что генерал Андерс вывел из СССР на Ближний Восток польскую армию[22]. Арцишевский расценил этот шаг как противоречащий интересам Польши.

В стране тем временем множество различных подпольных военных организаций стали объединяться в одну, подчиненную единому командованию. Объединенная организация получила название Армии Крайовой. В рядах ее все более стали активизироваться группы, решительно настроенные против сотрудничества с Советским Союзом.

В этой обстановке Арцишевский решил принять дополнительные меры предосторожности, осуществить реорганизацию нашей группы путем подготовки еще нескольких радистов и получения новых радиостанций, а также ввести более строгие требования конспирации. Первым курс обучения стал проходить Богуслав Копка, который должен был заменить Игоря с тем, чтобы тот занялся обучением новых радистов.

До сих пор вся связь с Центром лежала на Игоре. В этой трудной и ответственной работе ему энергично помогала неутомимая Ирмина. Оба они явно симпатизировали друг другу. Нервное напряжение и постоянная опасность еще более их сближали. Потому для нас не явилось неожиданностью, когда они объявили о намерении жениться. Арцишевский, очень доброжелательно относившийся к обоим, устроил по этому поводу «семейный» ужин. Сердечная атмосфера этого торжества надолго сохранилась в нашей памяти.

В июне стали поступать тревожные сведения о новых арестах. За малоизвестные нам торговые сделки была арестована дочь Брацкой. Наша разведка в Павяке донесла, что она стала рассказывать немцам об Арцишевском буквально все, что знала. Но, к счастью, знания ее о Миколае не шли дальше эпизода, как он в новогоднюю ночь одевался в мундир капитана Войска Польского. Неделей позже были арестованы Карповичи несколько человек из его группы. От Карповича гитлеровцам ничего о нас выведать не удалось. Прошли аресты и среди знакомых Арцишевского, состоявших не в нашей группе, а в других подпольных организациях.

Нам снова пришлось сменить оказавшиеся ненадежными квартиры, явки и документы. Арцишевский переселился на улицу Добрую, куда перебрался и Жук. Сюда мы переправили все документы, печати, оружие и снаряжение. Охранял все это имущество живший там инвалид, друг нашего хозяина. Все прежние квартиры мы сочли проваленными, и лишь Янек продолжал оставаться в квартире Гурницкой. На все предложения сменить место жительства он отвечал, что из его окружения никто не провалился и потому переселяться нет необходимости. Положение наше становилось тяжелым, но Арцишевский не падал духом. Он сохранял спокойствие сам и помогал другим, побуждая нас к активным действиям. Помнится, однажды, почувствовав, что все угнетены и подавлены внезапными арестами, он собрал всех находившихся в то время в Варшаве на квартире своих знакомых. Мы расположились в мягких креслах, и Валеры стал рассказывать о временах правления короля Собеского, об искусстве и литературе того периода. Он до такой степени завладел нашим воображением, что мы полностью перенеслись мыслями в ту эпоху, забыв о войне, неудачах, арестах. Мы просидели у горящего камина почти всю ночь. Утром, хоть и невыспавшиеся, мы чувствовали себя бодрыми и с новой энергией принялись за выполнение своих заданий.

Материалов набиралось все больше. Темпы подготовки немецких войск к новому наступлению с каждым днем нарастали. Немцы собирали все силы, готовясь к удару, который должен был утвердить господство «третьего рейха» над миром.

Арцишевский уже не успевал разбирать и шифровать доставляемые связными донесения. Чтобы высвободить время на организационные вопросы по расширению деятельности группы, он передал мне шифровальные таблицы, и я стал ему помогать в этой трудоемкой работе.

Именно в этот ответственный для группы момент Игорь сообщил, что в районе дач, где находилась наша радиостанция, замечены неизвестные люди, по всей вероятности, ведущие за ними тайное наблюдение. Высланный в разведку Януш подтвердил, что действительно возле нашей конспиративной квартиры крутится какой-то подозрительный тип.

Командир посоветовал Игорю и Ирмине незаметно исчезнуть из Свидера, а я получил задание переправить радиостанцию в Варшаву. Поскольку не было ни возможности, ни времени провести предварительное наблюдение за местностью и людьми, следившими за Игорем, я решил действовать внезапно. Взяв с собой Анджея Жупанского и Франека Камровского, электричкой поехал в Свидер. На всякий случай мы вооружились пистолетами.

По дороге со станции ничего подозрительного мы не заметили. Подойдя к даче, одного из своих спутников я оставил у калитки для наблюдения, а со вторым вошел в дом. Вытащив передатчик из подвала, мы с тяжелым чемоданом двинулись обратно. Едва подошли к станции, как раздался шум приближающегося поезда. Бегом влетели мы на перрон и, не купив даже билетов, вскочили в вагон в самую последнюю минуту, когда поезд уже тронулся. После нас в поезд никто не сел, значит, слежки за нами не было. В Варшаве прямо с вокзала мы направились на улицу Добрую, где временно и пристроили передатчик.

Начались интенсивные поиски новой квартиры. Ирмина на этот раз пыталась снять «тихий домик для больного мужа». Однако в разгар летнего сезона сделать это было не так-то просто. После двухдневных поисков мы наконец наткнулись на никем не занятый еще маленький домик в Юзефове. К сожалению, он находился слишком близко от того места, где мы прятали передатчик, однако ничего более подходящего у нас не было, и мы решили временно снять пока этот домик. Правда, Стефан Выробек мобилизовал своих ребят на поиски подходящего места в районе Пельцовизны, но дело и там затягивалось.