И несвоевременная она была потому, что надо было бы до этого догадаться раньше.

— Матвей Семёнович! — обратился он к врачу. — У вас есть записи по аналогичным пациентам, которые проходили лечение до того, как мы начали производить лекарство?

— Конечно, господин Эсторский! — тут же отозвался врач.

— И у вас есть статистика выздоровевших и умерших?

— Ну… Если так можно выразиться… То да. Есть.

— И много без лекарств помирали в таком положении?

Врач засопел. Глянул на Ольгу, но после, так как спрашивал всё-таки не абы кто, а работодатель, помявшись ответил. Коротко.

— Все.

От этого заявления Ольга чуть в обморок не хлопнулась. Василий же, наконец, заметив это «обстоятельство» поспешил разрядить ситуацию.

— Вот и замечательно, что у вас есть и записи и статистика. Когда пациентка выздоровеет, а также выздоровеют все, кого мы таким образом вылечим с помощью нашего лекарства, надо бы опубликовать эти данные.

— Но у нас нет пока пациентов… За исключением госпожи…

— Будут! — Оптимистично заявил Василий. И обернулся к Ольге. — Тебе задание. И вашим студенткам!

Произнесено было безапелляционным тоном, так что Ольге пришлось волей-неволей выйти из полушокового состояния и прислушаться.

— Надо пройтись по знакомым, знакомым знакомых, родственникам и так далее, и найти тех, кто сейчас попал в подобное положение. У кого воспаление лёгких. Всех заболевших — везти в больницу, что мы организовали. Не брать только тех, у кого чахотка. Эти — пока не излечимы.

— Э… Это лекарство не лечит чахотку? — с некоторым разочарованием спросил медикус.

— К сожалению, там бацилла такова, что нужно другое лекарство.

Матвей Семёнович тяжко вздохнул.

— Но ничего! Мы и его скоро будем делать! — оптимистично пообещал Василий. — вот только с этим надо бы развернуться. Побыстрее бы.

— А в чём проблема? — тут же заинтересовался врач.

— Обычная… — пожал плечами Василий. — Во-первых, недостаток квалифицированных кадров. Таких как Ольга и другие.

Василий кивнул на «бестужевку».

— Во-вторых, недостаток помещений, зданий и вообще оборудования. На наших рассейских заводах, многое оборудование просто не могут сделать. Так что заказывать многие узлы приходится в Германии…. Да и ещё много чего. Но мы справимся!

Когда Василий уходил из больницы, где уже определены были в палату мать и дочь, он услышал как медик с жаром убеждал Ольгу.

— Это чудо, а не лекарство! Оно буквально с того света людей возвращает! Не волнуйся! Всё будет очень хорошо! Вот увидишь!

— Вот это и опишите в статье, что я заказал! — обернувшись назад кинул обоим Василий и зашагал к выходу.

«С обязательным указанием того, кто это лекарство „изобрёл“ и производит!» — добавил он про себя, мысленно ставя галочку — проверить и проконтролировать, чтобы так и было.

Пока возился с проводкой электрического освещения в новые цеха пришла ещё одна мысль с которой он решил также подробно поделиться с братом. Григорий уже становился эдаким медиамагнатом, в миниатюре. Ведомством пропаганды в одном лице. Так что, как говорится, «ему и карты в руки».

Кстати и вот это действо, что сейчас производилось, — проводка электрического освещения в цеха, — для современных питерцев было ещё одним поводом для пересудов. Ещё больше убеждало их в том, что братья ну «совсем-ку-ку». Хотя, прогрессисты, что также были среди питерцев, разве что не подпрыгивали от восторга. Жаль, что их было мало. Кошмарно мало. Даже среди учёного люда, был изрядный процент консерваторов.

Кстати говоря, технари и «естественники», в этом смысле были все (за очень редким исключением), именно прогрессистами. Что не удивительно. Ведь именно на технический прогресс были завязаны их работы. Причём прямо здесь и прямо сейчас.

Технари, эта немногочисленная прослойка в обществе, единственная, кто полностью осознавала тот факт, что от прогресса в технической и технологической области, зависит и независимость и вообще жизнь державы.

В отличие от них, гуманитарии стояли практически целиком на консервативных, а чаще даже и на ретроградных позициях. И, как вы можете судить, уважаемый читатель, таково положение и у нас. Кто, какой слой общества оказался главной проституткой в современности? Кто, вслед за власть имущими в 80-е-90-е начал призывать народ назад в прошлое, в девятнадцатый век? И, кстати РЕАЛЬНО вернул страну на сто лет назад… Да ещё там, в этом социальном и вообще прошлом старательно удерживал общество, воплями «назад вернуться нельзя!».

«Гуманитарии». Как «учёные общественных наук», так и всякие артисты со стихоплётами!

Здесь, в конце века 19-го была такая же ситуация. Только лексика была иная. А сущность — та же.

Какая вообще беда была у прогрессистов главная?

Да как и во все времена — разобщённость. Существуя каждый по-отдельности, замкнутые только в своём маленьком кругу, они не осознавали часто, насколько они многочисленны и насколько большую силу представляют.

Вот именно их и предстояло, как-то объединить.

«Аненербе-рус» грядёт, так сказать!

Брата он застал, как и всегда, за очень важным делом. Которым он занимался последнее время. За написанием разнообразнейших книжек, статей и их изданием.

В другое время он также занимался установлением плотных знакомств с офицерством этого времени и выяснением их настроений, устремлений.

Это самое установление знакомств работало у него на то, что он пытался протащить некоторые стратегические и тактические идеи, которые появятся лишь в отдалённом будущем. Когда армии достаточно много поубивают своих солдат на старых приёмах, боясь перейти на что-то новое.

Но, в данный момент у брата была пора именно пропагандистской работы.

Почесав как-то в затылке, Григорий, оценил свои потуги в области журналистики, и решил потихоньку завести себе и тут в Питере какое-нибудь печатное издание. Пока-что приглядывался, кого бы прикупить. Или наоборот, сделать что-то своё, «с нуля». Однако, сотрудничество с изданиями Европы, которое было налажено ещё летом, он не терял. Продолжал исправно снабжать их разнообразнейшими «материалами».

Василий как раз застал его за тем, что он раскладывал папочки перед «своими» корреспондентами, выдавая соответствующие задания.

— Э-э… Мне может позже зайти? Ты занят? — спросил Василий на санскрите, увидев незнакомых людей.

— Нет-нет! — ответил поспешно Григорий по-русски. — Мы уже почти закончили.

Григорий действительно быстро закруглился, дав напутствия каждому и отпустил репортёров.

Василий с сомнением посмотрел вслед уходящим, но всё-таки, махнув рукой, сел напротив брата спиной ко входной двери.

— И какие новости? — жизнерадостно спросил Григорий.

— Надеюсь, ничего политического ты им не заправил? — опасливо покосившись за спину, проигнорировав вопрос бросил реплику брат.

— Нет, конечно! — удивился Григорий. — Я им заправил очередные басни насчёт будущих технологических новшеств и благ. Больше про самолёты.

— А ещё что?

— Про наше лекарство. Ты знаешь, слушок уже по столице пополз. Стараниями нашей профессуры.

Григорий сделал ударение на слове «нашей», имея в виду тех, кто сотрудничал с братьями и потихоньку начинал им верить. Всё-таки, одно дело выслушать кучу «завиральных» историй насчёт того, что можно сделать, а совсем другое, увидеть эти самые «завиральные идеи» воплощёнными в жизнь и вполне себе действующими.

— Ага! В масть!

— Чё в масть? — слабо заинтересовался Григорий.

— Я как раз пришёл к тебе по этому поводу.

— По поводу пенициллина?

— Да. Ты, надеюсь, не называл его именно пенициллином? Никому? — слегка насторожившись спросил Василий.

— Как договаривались. Только «Соль номер восемь».

— Это хорошо… — неопределённо отозвался Василий и тут же с жаром продолжил.