Кстати, то, что братья ввели химию в изучение своими «гимназистами», было довольно необычно. Химии в перечне предметов для гимназий не было.

Правда, тем учителям, что этот предмет преподавали, приходилось объяснять всё «на пальцах», так как лабораторию для учебных целей пока невозможно было организовать — всё пошло на производственные нужды. А для всего остального — когда ещё из Европ прибудет, или здесь же произведено будет?…

Всё делалось в нынешние времена весьма неспешно. Это братья постоянно спешили. Зная, что предстоит и стране и миру в ближайшем будущем.

Что ещё было введено — построили из брёвен рядом столовую. Где кормили обедами своих работников. Ясное дело эта мера была прежде всего для школяров. На последнее, так как кормили по тем временам, очень прилично, все работники взирали «квадратными глазами». Что также способствовало всемерному прилежанию во всех областях деятельности на фабрике. Такую работу потерять — потом вся Рассея будет смеяться над идиотом.

Хоть и было в подчинении нанятых на работу инженеров и учителей совсем немного людей, но слухи о необычных нововведениях на фабриках братьев Эсторских поползли по Петербургу.

И что совсем поразило братьев, нововведения резко испортили отношения с другими фабрикантами. Да, сами обыватели, на все те нововведения смотрели как на фантастическую, безумную блажь. И никакие объяснения рационального характера не принимались.

Фабриканты же, также невзирая на элементарные объяснения, хмурились, так как считали данный пример провокацией для своих же работников.

В тот день Василий явился на фабрику, чтобы провести общее собрание работников и поставить перед ними новые задачи. В ближайшее время приходило новое оборудование, и его надо было не только установить, но и проверить, прочистить и так далее. Также была мысль, самых толковых из работников, кто проявлял некие таланты в области химии и прочего — начать потихоньку готовить к более серьёзным вещам — пока секретным даже от тех, кого предстояло готовить. Так что всем работы резко прибавлялось.

И вот, во время собрания, Василий обратил внимание, что одна из «бестужевок» находится в крайне подавленном состоянии. Она рассеяно слушала, что говорится. Её мысли были заняты чем-то, что явно её очень тяготило.

Заметив это, Василий тут же прицепился. Что случилось и что такое. Поначалу, студентка сильно отнекивалась, но потом, будто собравшись с духом поведала, что у неё серьёзно заболела мать. Так как на дворе уже было начало декабря, то чем заболела, можно было догадаться с большой вероятностью.

— У неё простуда?

Девушка опустила взгляд и мелко закивала, как будто это какая-то великая вина.

— Воспаление лёгких?

Снова торопливые кивки опущенной головой.

— Не чахотка?

Опять кивки.

— Ясно! А почему раньше нам не сказала? — удивился Василий. — Разве я не говорил, что за лекарство мы производим?

Студентка подняла взгляд и также испугано помотала головой.

— Вот… же! — удивился Василий и сам покраснел. — Ладно… Расскажу.

— То, что мы производим — называется антибиотик. Первый в мире. Средство, против инфекций. Пока его знают в среде врачей, как «соль номер восемь». Те, кому предоставляется для клинических испытаний. Потому, что мало. Лечат этим антибиотиком как раз те самые болезни, что вызываются стафилококками, стрептококками. В том числе и воспаление лёгких. Не просто лечит. А спасает часто людей от смерти. Поэтому, я особо заявляю, если ваши близкие заболеют — немедленно докладывайте мне или главинженеру. Он передаст мне. А сейчас, пока закончим и перенесём уже мелкие вопросы на завтра на это же время. Сейчас же я поеду на дом к заболевшей. Посмотрю, чем можно помочь.

Прихватив попутно медикуса, что был при заводе на штатной должности, взяв из сейфа, из свежей партии, пенициллин, Василий отправился на дом к работнице. Пенициллин, кстати, был пока драгоценностью. Та партия, что постоянно готовилась для испытаний, производилась на маленькой установке, которую собрали, можно сказать, на коленке инженеры, нанятые ещё по приходу яхты в Питер.

Им не объясняли для чего. Сразу вообще ничего не было сказано. Только вот эта установка, «для отработки технологии». А точнее для обучения. Ясное дело, что и количества вещества на выходе были скромные.

Тем не менее, кое-что для некоторых нужд, в частности для испытаний, и вот таких «пожарных случаев», накоплено было.

Работницу звали Ольга Владимировна. И судьба у неё была довольно обычная для тех времён, того социального слоя и тех обстоятельств. Была она старшей дочерью в семье военного.

Отец — майор. Ещё до того, как это звание отменили в империи, вернулся с какой-то из войн России калекой. Без ноги.

Жили на его пенсион. Мать ещё прирабатывала. Но так как дочерей как-то надо было «ставить на ноги», да ещё характер у обеих был боевой, решили получать образование по-полной. Почему и пошла она на Бестужевские курсы. Чем очень сильно гордилась. Доучиться оставался год. И тут внезапно умирает отец. Начавшиеся финансовые трудности и горе, однако, не сломили семью. Мать решает, что доучить дочек надо во что бы то ни стало. Поэтому, основные траты — на оплату учёбы старшей. Но для этого пришлось сильно «ужаться».

Переехали в более дешёвое жильё. Питались — впроголодь. И когда начались холода, не нашлось денег на дрова. Решили на этом поэкономить. Даже то, что с некоторых пор, старшая прирабатывала на фабрике братьев, по полдня, не сильно исправило положения. Денег катастрофически не хватало. Ведь и младшей надо было закончить свою гимназию.

Вообще без отопления было никак, но хотя бы чуть-чуть… Но это «чуть-чуть» обернулось простудами. И тяжелее всего пришлось матери, которая и так была не очень сильна здоровьем.

Когда прибыли на место, Василий ещё раз, поразился бедности живущих. А ведь те, к кому он ехал, считались людьми ну никак не бедными. Откровенная голытьба из деревень — тут по подвалам и сараям ютилась.

В квартирке было изрядно холодно. Поэтому, когда Василий переступил порог этого, с позволения сказать, жилья, то тут же послал приказчика, за дровами.

Первое, что бросалось в глаза, когда заходишь в комнату, так это облезлые, старые обои. Бедность обстановки — старые шкафы. Стол, наверное помнящий ещё ту отечественную, застеленный, тем не менее белой застиранной скатертью. И три кровати. Вероятно, когда-то эти комнаты были и «ничего», но сейчас, по прошествии лет, и здание, и сами комнаты, сдаваемые в наем, сильно поистрепались.

Как объяснила Ольга, хозяйка, держательница этих трущоб, никаких отсрочек в платежах не принимала. Требовала, чтобы платили в срок. А с неплательщиками обращалась крайне сурово — с полицией просто вышвыривала на улицу. Потому их семье пришлось выбирать либо жить на улице, либо всё-таки заплатить из того, что необходимо было заплатить за дрова.

Вообще, как чётко понимал Василий, в таких условиях, воспаление лёгких — смертный приговор. Если не принять срочные меры, то пациент очень быстро, в течение пары суток умрёт. Воспаление перейдёт в отёк лёгких, а после — острая сердечная недостаточность и смерть. Потому, стоило подумать как дальше поступить.

Врач, осмотрев пациентку, полностью подтвердил диагноз — воспаление лёгких. Прогрессирующее. Тут же вкатили первую дозу лекарства. Внутривенно. Но так как угроза перехода болезни в более тяжёлую форму была велика, решили-таки, заболевшую перевезти в больничку.

Тут как раз из гимназии явилась младшая.

Заметив нездоровый блеск в глазах и румянец, Василий попросил фельдшера осмотреть и её. Оказалось, — тоже простуда. И если оставить всё как есть — вполне вероятно, что воспаление лёгких будет и у неё.

Посмотрев на обстановку, на сквозняки, Василий махнул рукой и приказал «паковать» обеих и тащить в больницу. Ту, что при заводе.

Пока ехали, Ольга тяжело молчала, погружённая в свои думы. А Василий помалкивал потому, что ему пришла весьма несвоевременная мысль.