Грюнебаум в своей работе «Классический ислам» пишет, что мамлюки интеллектуально были изолированы от подвластного им населения. Это утверждение кажется нам поверхностным и неверным в большей своей части. Единственной сферой относительной изолированности черкесских мамлюков была сфера религиозная. Благодаря своему этнопсихологическому складу черкесы, как правило, оставались довольно равнодушны к религии. В других же сферах черкесы и мамлюки вообще достигали больших высот, опираясь на собственную культуру и перенимая опыт местных жителей. Двор черкесских султанов был местом, куда стремились лучшие умы мусульманского мира, поэты, богословы и путешественники. Лучшие историки этой эпохи творили в Каире. Так, султан Баркук приютил ученого беглеца из Магриба Ибн Халдуна и сделал его воспитателем своего сына Фараджа. Сам Фарадж стал первым в мире правителем, запретившим рабство, хотя это и осталось благим пожеланием. Словом, Сирия и Египет имели в лице мамлюкских султанов мудрых и просвещенных правителей, которые в роковые минуты сами выходили на бой с врагами султаната. Грязневич в своем коммента рии к книге Босворта «Мусульманские династии» пишет следующее: «Правление мамлюков в Египте и Сирии отмечено подъемом экономического благосостояния и расцветом культуры и искусства, в особенности таких областей, как архитектура, гончарное производство и обработка металлов. К эпохе мамлюков восходит, по всей видимости, зарождение геральдики. Существовали тесные торговые связи с христианскими державами Средиземноморья».

Тот же Грюнебаум ставит вопрос о том, почему постоянное население терпело мамлюкское господство. И находит странный ответ — в жизни местных жителей «имела значение одна только религия — религия, совпадавшая с культурой». Надо заметить, что в жизни наиболее деятельных египтян первенствующее значение имела не религия, а экономическая выгода. Интересы грандиозной по масштабам индийской торговли требовали стабильности в военно — политической сфере. А это могли обеспечить жителям Сирии и Египта только мамлюки. Поэтому местному населению надо было терпеть потому, что это было выгодно для них же самих. Земледельческое население Египта — смиренные и трудолюбивые феллахи — искало защиты от буйных бедуинов опять‑таки у мамлюков. Они быстро и жестоко подавляли антиправительственные мятежи кочевников, чему были только рады богатые горожане и феллахи.

Необходимо отметить и тот факт, что мамлюкские султаны не шли на поводу у эмоций и религиозного фанатизма. Султан Бибарс I, например, в самый разгар военных действий против городов крестоносцев в Сирии заключил торговые договоры с Яковом I Арагонским и королем Сицилии Карлом Анжуйским.

В государстве мамлюков главенствующее положение занимала группа высших эмиров, эмиров сотни, которых насчитывалось не более двух — трех десятков одновременно. Они жили своими законами и предпочитали не руководствоваться нормами шариата.

Эмиры были трех степеней: эмир десятка, эмир сорока и эмир сотни. Эмирам сорока мамлюков уже разрешалось иметь оркестр и потому арабские хронисты именуют их эмирами Таблхана. Мамлюк мог быть произведен в эмирское звание только указом султана, который жаловал ему при этом какой‑нибудь лен в кормление, назначал годовое жалованье в деньгах и облачал в почетную мантию. Эмир обязывался покупкой приобрести минимальное число мамлюков, приличествующее его рангу, и должен был содержать их за свой счет. Но не возбранялось приобретать дополнительное число мамлюков, лишь бы это позволял делать годовой доход эмира. Он имел дворец в том городе, где проживал, а его хозяйство, в миниатюре, копировало султанское. Фактически каждый эмир, в отведенных ему пределах, чувствовал себя султаном. Отличительным предметом их одеяния была накидка на плащ или мантию (фауканийа). Эмиры сотни имели свои гербы, которые наносили на щиты, накидки и знамена.

Эмиром мог стать только мамлюк и, изредка, сын мамлюка.

Часть эмиров избиралась в ближайшее окружение султана и составляла его свиту. В их каждодневные обязанности входило присутствие на официальных церемониях в цитадели. Остальные эмиры получали должности в армии либо назначались наместниками или комендантами цитаделей в провинциях.

Эмир по мамлюкским законам не мог быть лишен своего звания. Наказание могло последовать в виде тюремного заключения, казни или ссылки в далекий гарнизон, но возвращение в рабское состояние, как мера наказания, не применялось. Единственный случай такого рода произошел в правление Бибарса İ.

Поппер отмечает, что «назначение эмира на военную должность обычно влекло за собой увеличение его лена (икта), но не обязательно». Так, например, когда в 1400 г. (802 г. х.) племянник Баркука Бибарс сменил Айтамиша ал — Баджаси на посту главнокомандующего, три района, с годовым доходом в 44000 динаров, были исключены из икта Бибарса и оставлены Аитамйшу.

Наиболее привилегированное положение из всех мамлюков занимали султанские мамлюки (ал — мамалик ас — султанийа). В составе их пребывали как уже освобожденные мамлюки, так и пребывавшие еще в рабском состоянии. Мамлюки султана имели наилучшие возможности для карьеры и получали лучшее образование, чем мамлюки эмиров. Численность их колебалась довольно сильно: от нескольких сот или тысяч до 10–12 тысяч. Султан Бибарс, например, имел 6000 мамлюков. Султанская гвардия была неоднородна по своему составу. Она распадалась на группы по иерархическому принципу, происхождению, а в отдельные периоды и по этническому признаку. Но в целом в среде султанских мамлюков всегда преобладали черкесы, которые монополизировали эту ступень еще со времен Салах ад — дина. Итак, по признаку происхождения султанские мамлюки различались на:

1) «Купленных мамлюков», т. е. мамлюков, купленных именно правящим султаном. Чаще в источниках именуются мамлюками джалаб или «ввезенными» мамлюками;

2) Собственно султанских мамлюков (в узком смысле этого термина), т. е. тех, кто был приобретен одним или несколькими предшествующими султанами, а затем перешел во владение правящего султана. Каждая группа этих унаследованных мамлюков продолжала носить имя их прежнего господина и сохранялась отдельной партией;

3) Сайфи мамлюков, т. е. тех, кто ранее принадлежал какому‑нибудь эмиру, а после его смерти перешел во владение правящего султана. Наименование «Сайфи» происходит от почетного прозвища Сайф аддин, которое носили многие эмиры XV века;

4) Мамалик ал — хидма или «мамлюки на службе». Бывшие эмирские невольники, которые после получения свободы поступали на службу к султану.

По иерархическому признаку султанские мамлюки распадались на четыре категории:

1) Близкие или домашние мамлюки (ал — хассакийа). Состояли в основном из числа освобожденных «ввезенных» мамлюков, избранных в личную обслугу султана. Исполняли секретные поручения и роль гонцов и шпионов. Эмиры, в большинстве своем, назначались из числа «близких» мамлюков.

2) Мамлюки каранис, т. е. мамлюки — ветераны. Это были в основном мамлюки уже правивших султанов. Все каранис имели большие доходы, стояли в очереди на повышение в ранг эмира. И хотя совершенно ясно, что под каранис подразумеваются опытные воины-ветераны, этимология самого слова еще не выяснена.

3) Обучающиеся мамлюки (куттабийа, от арабского куттаб — школа), т. е. в основном еще несовершеннолетние невольники, проходящие курс обучения. Но были среди них и те, кто не заслужил своевременно освобождения.

4) Казарменные мамлюки (мамалик ат — табакат) или «внешние» (барранийа) мамлюки. Сюда относится вся масса купленных и еще неосвобожденных мамлюков, назначенных в различные казармы цитадели. Они несли караул на стенах цитадели, осуществляя тем самым функцию внешней охраны.

Говоря о государстве мамлюков нельзя не остановиться на вопросе о численности мамлюкской армии. Аз — Захири приводит подробные данные по этому вопросу, но, как отметил Д. Айалон, эти данные сильно завышены, поскольку преследовали целью устрашить монгольских послов. Общая численность сирийских и египетских мамлюков, согласно Захири, равнялась 26000 всадников. Это не считая вольнонаемных всадников халка и воинов вассальных туркменских, курдских и арабских племен. Сообщение немецкого паломника Бернарда Брайденбаха, по мнению J1. Семеновой, также явно завышено. Брайденбах, посетивший Каир в 1483 г., назвал цифру в 22000 человек. Л. Семенова склоняется в пользу данных Макризи: «С этого времени (со времени правления Насира Мухаммеда — прим. С. X.) число халка стало уменьшаться, и теперь оно мало, примерно в тысячу воинов; мамлюки султана теперь тоже в небольшом числе; халка и султанские мамлюки совместно составляют пять тысяч всадников, йо из них способна к сражению тысяча, если не менее». На наш взгляд наиболее достоверны все же данные аз — Захири, касающиеся только мамлюков, и Бернарда Брайденбаха. Иначе совершенно непонятно, как мамлюки воевали с огромной армией Тимура, откуда взялся 18–тысячный мамлюкский десант на Кипр и каким образом они одержали верх в первой войне с османами, начавшейся кстати через два года после посещения Каира Брайденбахом. Нам остается предположить, что Макризи написал вышепроцитированный отрывок после очередной эпидемии чумы.