Субудай не мог дальше терпеть. С такими пленными он еще не встречался. Никогда с ним, страшным ботатуром, пленные так не разговаривали. А этот орос унизил Субудая при всех. Зачем только он начал допрос при тысячниках! Теперь они будут смеяться над ним.

Субудай спокойно приказал нукерам:

— Уведите ороса, сейчас мне некогда возиться с ним! Приведете его завтра утром.

Когда все вышли, Субудай позвал тысячника Гемябека.

— Ты, Гемябек, трогайся к Днепру, ищи оросов. В бой не вступай, заманивай их в степь, к нашему лагерю.

На дворе было совсем темно, когда Мефодия вывели из юрты Субудая. Два нукера шли рядом с ним и держались за концы веревки, которой Мефодий был связан. Пленник шел в окружении не менее десятка нукеров — Субудай велел зорко следить за ним. Нукеры знали: если пленный убежит, им завтра же переломают спины.

Мефодий был так измучен, что думал лишь о том, как бы поскорее упасть на землю и уснуть. Уже трое суток его не развязывали. Монголы, схватив его, мчались без остановки три дня и три ночи, меняя по дороге коней. Сейчас его руки и ноги ныли так, словно они были перебиты. Когда юрта Субудая осталась далеко позади, нукеры толкнули Мефодия, и он упал на траву. Стало немного легче. Нукеры расположились вокруг, вскоре они принесли ужин. Ноздри Мефодия щекотал запах жареного мяса. Он заговорил:

— Есть ли тут кто-нибудь, понимающий русский язык? Дайте поесть, я ведь живой человек.

Никто не откликнулся. И Мефодий понял, что среди них нет бродника. Обессилевший Мефодий задремал, ему хотелось поскорее забыть о еде. Вдруг кто-то потянул его за руку, Он замигал, не соображая, долго ли спал. При свете костра он узнал бродника Плоскиню. Старик принес Мефодию кусок мяса.

— Бери, ешь, — сказал он и поднес мясо ко рту Мефодия.

Забыв обо всем, Мефодий рвал зубами мясо из рук Плоскини. Ему казалось, что с каждой минутой прибывают его силы. Когда Мефодий съел мясо, Плоскиня принес ему воды.

— Завтра Субудай снова будет с тобой разговаривать. Если хочешь остаться в живых, отвечай на все, что он будет спрашивать.

— А ты будешь переводить то, что я скажу?

— Буду. Так и знай: будешь молчать — и тебя убьют, и меня.

Мефодий засмеялся:

— Да ты, я вижу, не обо мне печешься, а о себе.

Плоскиня разозлился:

— И где ты, упрямый такой, родился?

— Родился я на русской земле. А вот ты где родился?

Плоскиня ударил Мефодия ногой в бок.

— Сам скажу Субудаю, чтобы тебе спину переломили!

Мефодий умолк. Плоскиня приставал к нему:

— Кто твой князь? Из какой земли пришел ты? Только это скажи мне, и больше ничего не надо. Я Попрошу Субудая, чтобы тебя помиловали.

— А ты знаешь, из какой я земли? — промолвил Мефодий и снова поразил Плоскиню неожиданным ответом: — Из той Русской земли, где честные люди родятся.

Плоскиня плюнул Мефодию в лицо, встал и исчез в ночной темноте. Мефодий бросил ему вдогонку:

— Много бродил ты по степям, но, видно, и мать родную забыл.

Нукеры не обратили внимания на разговор двух русов — Плоскиню они знали, а пленный не был им страшен, ведь он крепко связан. Нукеры шумели, пили, ругались между собой.

После неожиданного ужина усталый Мефодий быстро уснул. Проснулся он от легкого толчка. В таборе было тихо, монголы спали, лишь кое-где догорали костры.

— Слушай! — раздался едва уловимый шепот. — Я русский бродник. Плоскиня рассказал мне о тебе.

Голос умолк, ибо нукер, лежащий поблизости, зашевелился. Бродник приник к Мефодию и, выждав, когда нукер притих, снова начал шептать:

— Плоскиня молвил, что завтра, если ты ничего не скажешь, Субудай велит тебя казнить.

От этих слов сердце Мефодия забилось и надеждой, и страхом. Радостно было услышать родной русский голос, и он спросил у незнакомца:

— Кто ты еси?

— Ты меня не знаешь. Бродник я. Нас много в дикой степи — мы рыбу ловим в реках, коней пасем. Беглецы мы, от гнева князей да бояр на волю, в степи, убежали.

— А теперь врагам прислуживаете?

Обиженный бродник замолчал. Потом он снова обжег ухо Мефодия горячим шепотом:

— Не служим мы врагу. Нас вместе с половцами в плен захватили. Не все такие, как Плоскиня. Я давно хотел бежать, но боялся, что мне не поверят князья русские. А теперь слушай — тебе помогу бежать и сам вместе с тобой поеду. Знаю, что ты в степи был, что князь послал тебя о монголах разузнать.

Мефодий хотел схватить бродника за руку, поблагодарить его, но, вспомнив, что связан, только плюнул в сердцах.

— Тише! — прошептал бродник. — Развяжу тебя, разрежу веревки, и мы поползем отсюда. Я уже приготовил двух коней. Стража спит: я им такого в кумыс подсыпал, что они будут спать до утра.

Он начал ножом разрезать веревки.

— Темно, ползи за мной, — прошептал бродник. — Мы в конце лагеря, тут и кони поблизости.

Мефодий пополз за бродником. Они то и дело останавливались, проверяя, не заметил ли их кто-нибудь. Вскоре сползли в балку. Бродник поднялся и потащил за собой Мефодия.

— Вот и кони, смотри.

Мефодий подошел к коню, пощупал его, прикоснулся к седлу и переметным сумам.

— Еда в сумках, — прошептал бродник. — Бери коня и иди за мной.

Мефодий взял повод в руки, и они тронулись. Кони ступали так легко, что казалось, будто дорога устлана пухом. Бродник повернулся к Мефодию:

— Не слышно, как ступают? Я ноги обернул им тряпками. Еще малость пройдем и сядем верхом. А сейчас надень вот татарскую одежду. Надевай! Не беда, что рукава коротки.

Они остановились. Бродник отвязал от седла узел и подал Мефодию.

— Поедешь за мной. Встретится стража — молчи. Я буду отвечать им.

Сели верхом и поскакали что было духу. К утру беглецы были уже далеко в степи и мчались к своим.

Передав коня слуге, Даниил остановился на берегу. Ревел Днепр, на порогах разбрасывая белесую пену, а перепрыгнув через них, катил успокоенные воды дальше. За Днепром раскинулась зеленая степь. Где-то там проклятые тоурмены. Даниил вспомнил, как Мстислав поучал его: и Днепр, и Днестр нужно защищать. Задумался и не услышал, как к нему подошел тесть.

— Что, Данило, про Днестр думаешь? — улыбнулся Мстислав. — Угадал я? И про Анну…

Они сели на берегу Днепра и молча смотрели вдаль. Что ожидает их на том берегу? От самого Киева Мстислав ехал озабоченный. Черниговский князь Михайло Всеволодович не захотел идти вместе с галичанами.

Мстислав доказывал ему, что порознь идти невыгодно: ведь они еще не знают, сколько у врага войска и каков этот враг… Но черниговский князь отказался. Ругались и с киевским князем. Киевляне начали избегать галичан, прятаться от них, и разгневанный Мстислав Удалой приказал спешно идти вперед…

— Киевский князь стоит на своем, — сказал Мстислав, бросая камешки в реку. — Молвил, что не даст ладей переправляться на левый берег. Но мы и без него переедем. Скоро прибудет тысяча наших ладей.

Вечерние сумерки спускались на Днепр, окутывали степь. Князья сидели молча. К Даниилу подошел Микула и коснулся его плеча.

— Княже, на той стороне два всадника.

Мстислав, услыхав слова Микулы, поднял голову.

— Где всадники?

Микула показал рукой, но Мстислав ничего не видел в сумерках.

— Вон там. Я их уже давно заметил. Слушайте!

С того берега глухо доносился крик.

— Люди кричат, княже Данило, — промолвил Микула, приставив ладонь к уху.

— Крикни — пускай на конях переплывают сюда, и ладью пошли навстречу.

Мстислав и Даниил спустились ближе к воде. Когда ладья приблизилась к берегу, Даниил воскликнул:

— Мефодий!

Мефодий и его спутник выскочили на берег и поклонились князьям. Даниил удивленно посмотрел на своего воина. Лицо Мефодия было бледным, он осунулся и оттого казался еще выше. Короткие рукава чепана едва закрывали локти.

— Возвратился… В руках у татар побывал… Спасибо, этот бродник спас меня от смерти.