Выявление дезертиров, а также и других лиц, нарушающих фронтовой режим, постоянно находилось под контролем Военного совета Ленинградского фронта. В приказе № 0030 по войскам от 18 мая 1942 г. устанавливался особый порядок выдачи всех командировочных и отпускных документов военнослужащим, прибывающим в город с передовой. Всем военнослужащим, командируемым в Ленинград, выдавалось удостоверение, в котором им разрешалось прибыть в гарнизон и находиться вне казарменного расположения в определенные часы. Удостоверение подписывали командир и военный комиссар. Рядом с угловым штампом части обязательно находилась виза, разрешающая пребывание военнослужащего в пределах срока данного документа за подписью коменданта гарнизона.

На основании этого приказа начальник Управления милиции города своим циркуляром от 21 мая 1942 года за № 2-225/с обязал всех начальников отделов при инструктаже постовых и патрульных сосредоточить особое внимание при проверке документов на условные обозначения, которые были строго секретными (например, определенные буквы по декадам и др.), а при их отсутствии подозрительных лиц задерживать и доставлять в комендатуру[609].

30 июня 1942 года была утверждена «Инструкция о порядке проверки документов у граждан, военнослужащих и автотранспорта, передвигающихся по г. Ленинграду и направляющихся в пригороды и за зону заграждения». В инструкции указывалось, на какие моменты следует обращать внимание при проверке паспортов. К ним относились: прописка и наличие ограничений на проживание в данной местности, состояние паспорта и крепление фотокарточки рельефным штампом милиции, исправления и др.

Указывалось на то, что все военнообязанные запаса должны иметь кроме паспорта военный билет, в котором обязательны: наличие штампа военно-учетного стола, отметка о переучете с особой оговоркой по ВУС. Граждане, освобожденные от всеобщей воинской обязанности, помимо документов, удостоверяющих личность, обязаны иметь свидетельство о болезни и свидетельство об освобождении их от воинской обязанности, выданное райвоенкоматом, с фотографической карточкой владельца[610].

Данная инструкция четко определяла требования к гражданам, а с введением военных билетов помогала сотрудникам милиции выявлять дезертиров и других нарушителей фронтового режима.

Все военнообязанные запаса рядового и начальствующего составов Ленинграда, Колпина и Кронштадта в период с 25 июля по 15 августа 1942 года прошли перерегистрацию, что также способствовало выявлению уклоняющихся от службы в армии[611].

Борьба с дезертирством позволяла накопить соответствующий опыт и вооружить им всех сотрудников милиции. Главное Управление милиции НКВД СССР в своем обзоре от 1 сентября 1942 года привело ряд ухищрений дезертиров, как-то переодевание в женское платье, подделывание под нищих, калек, глухонемых, представление фиктивных документов, якобы удостоверяющих освобождение от службы по болезни. Дезертиры, как правило, скрывались в специальных сооружениях (блиндажах, траншеях, ямах) с замаскированными выходами, прятались в подполах домов и т. д.[612].

Значение борьбы с дезертирами в обстановке блокады становилось особо актуальным, если учесть, что они значительно усложняли продовольственную проблему и криминизировали общественный порядок.

Нельзя не отметить, что в первые месяцы войны наметилась тенденция к снижению преступности. Достаточно сказать, что к 1 сентября 1941 года общее количество преступлений сократилось на 60 %, а такие опасные преступления, как грабежи и разбои — на 95,6 %, кражи «на рывок» и раздевание пьяных — на 78 %, хулиганство — на 53 %, другие виды преступлений — на 58 %[613]. Представляет также интерес и квалификация дел, рассмотренных военными трибуналами Северного фронта. По состоянию на 10 августа 1941 года всего ими было осуждено 2148 человек (в том числе за опоздания, сон на посту, пререкания с командирами). 761 человеку наказание было заменено пребыванием в действующих частях, многие из них заслужили снятие судимости и даже были представлены к наградам. Характерно то, что за первые полтора месяца войны военные трибуналы привлекли к ответственности только 2148 человек, и это на огромном военном театре: от Кольского полуострова до Эстонии. Следует иметь в виду, что к производству военных трибуналов были отнесены не только воинские преступления, но и гражданские — злостная спекуляция, дерзкое хулиганство и др[614].

Представляет интерес состояние преступности в Ленинграде в период с 1 июля 1941 г. по 1 июля 1943 г. За это время в городе военными трибуналами и народными судами по делам, расследованным прокуратурой, УНКГБ и органами милиции было осуждено 49 882 чел., в том числе во втором полугодии 1941 г. — 12 634, 1-ом полугодии 1942 г. — 16 635, во 2-м полугодии 1942 г. — 12 995 и в 1-м полугодии 1943 г. — 7618 чел.[615]. Одновременно нарсудами за этот же период было осуждено: за прогулы и самовольный уход с предприятий — 40 595 чел., за дезертирство с предприятий военной промышленности — 750 чел., за мелкие кражи на производстве — 4023 чел. Таким образом, всего осуждено — 95 251 чел.[616].

Однако по мере ухудшения ситуации на фронте и обострения проблем по снабжению Ленинграда продовольствием и топливом, криминогенная обстановка начала меняться в худшую сторону. Если в первую блокадную зиму значительная часть преступлений, связанных с кражами продуктов, совершалась ранее не судимыми гражданами, действующими в одиночку, то в последующие годы подобные преступления организуют устойчивые, хорошо оснащенные и вооруженные преступные группы. Милиции пришлось столкнуться как с изменениями в преступной среде, так и с самой характеристикой преступлений. Они стали наиболее тяжкими и включали такие, как разбои, грабежи и убийства. Бандитские группы пополнялись в основном за счет дезертиров и осужденных, бежавших из мест лишения свободы.

На северо-западе лагеря заключенных находились в Вологодской, Архангельской областях, Коми АССР. Они имелись и в Ленинградской области. Так, осужденные строили Архангельский, Сегежский и Соликамский целлюлозно-бумажные комбинаты. Значительная их часть находилась в лесных лагерях Управления лагерей лесной промышленности НКВД. В марте 1941 г. в системе НКВД в соответствии с решением СНК СССР и ЦК ВКП(б), создается Главное управление аэродромного строительства (ГУАС). На него возлагается задача по строительству аэродромов для ВВС Красной Армии. 27 июля 1941 г. Начальник УНКВД по Ленинграду и области Н. М. Лагунов доносил А. А. Жданову, Л. П. Берия и Военному совету Северного фронта о завершении строительства 16 оперативных аэродромов в Ленинградской и Вологодской областях и начале строительства еще шести аэродромов[617].

Перед войной в 53 лагерях (включая лагеря железнодорожного строительства) со множеством лагерных отделений, в 425 исправительно-трудовых колониях насчитывалось 1 929 729 чел.[618]. О наличии заключенных в исправительно-трудовых лагерях и колониях в военные годы свидетельствуют следующие данные[619].