Все это привело к тому, что на почве продовольственных трудностей увеличилось число антисоветских проявлений, за которые только в ноябре арестовано было 11 человек[476].
Уже это свидетельствовало о том, что подобное преступное отношение к эвакуированным порождало у них возмущение и негодование, а именно это и квалифицировалось как антисоветская деятельность. Следовательно, к открытым, осознанным антисоветским выступлениям отдельных ленинградцев (а они были и несомненно, не единичны) добавились искусственно вызванные возмущения, что привело к резкому росту числа антисоветских преступлений. За период с июня 1941 по май 1945 г. только за антисоветскую агитацию было арестовано по Ленинграду и области 6632 чел.[477], что составило почти 50 % всех арестованных. Все эвакуированное население в Ленинграде нуждалось в строгом учете. 5 декабря 1941 г. начальник Управления городской милиции представил в горисполком справку, где указал, что в Ленинграде числится 11 039 эвакуированных, в том числе 2378 мужчин, 4618 женщин и 4313 детей. Поданным паспортной службы, за сентябрь-декабрь 1941 г. в городе прописались 84 614 человек. В город прибыло в сентябре — 33 596, октябре — 35 912, в ноябре — 9837 и в декабре — 5269 чел. В то же время за эти же месяцы изданной категории выбыло в сентябре — 17 432, в октябре — 114 245, ноябре — 84 776 и декабре — 27 746 человек[478].
В этот же период было принято решение о выселении из пригородов Ленинграда 96 000 человек немецкой и финской национальностей, в том числе — в Казахстан — 15 000, в Красноярский край — 24 000, в Новосибирскую область — 24 000, Алтайский край — 12 000, в Омскую область — 21 000 человек[479]. Были ли правовые основы для этого выселения? Безусловно, были. Город находился в блокаде. Его безопасность зависела от высокой ответственности всех граждан, понимания той обстановки, которая сложилась в городе и вокруг него. 25 сентября 1941 г. командующий ВВС Ленфронта генерал-майор авиации Новиков в письме к Председателю Ленсовета П. С. Попкову прямо указал: «За последнее время, в период налета противника, днем и ночью со стороны колонии (Смольнинской немецко-финской — Б. Б. П.) в сторону аэродрома пускают ракеты красного и зеленого цветов. Само население враждебно настроено против советской власти, так, например, финны заявляют: „Если придут сюда финны, то будет вам и нам плохо, если придут немцы, то вам, русским, будет плохо, а нам хорошо“. Эта колония кишит шпионами. 5 сентября 1941 г. решением Всеволожского райсовета население этой колонии подлежало выселению по политическим соображениям. Несмотря на имеющееся решение, до сих пор враждебно настроенное население продолжает находиться в районе аэродрома…»[480].
Задача по выселению и переселению немецкого и финского населения возлагалась на НКВД, как на войска, так и на органы. Одновременно из Ленинграда выселялись и другие категории населения. Уже с первого дня войны Управление милиции провело учет уголовного рецидива и социально-паразитического элемента, который подлежал выселению из фронтового города. В городе на начало декабря 1941 г. находилось 1514 чел., требующих эвакуации, в том числе контрреволюционный элемент и уголовный рецидив, на который имелись оформленные постановления УНКВД ЛО и городского угрозыска — 762, лица, подлежащие выселению на основании паспортных ограничений — 603, лица без гражданства — 65, иностранцы — 84[481]. Выселение социально-опасных элементов проводилось на основе директивы НКВД от 4 июля 1941 года (Приложение № 11). В последующем СНК СССР своим постановлением № 34-14с от 8 января 1945 года утвердил Положение о спецкомендатурах НКВД и определил правовое положение спецпереселенцев (Приложение № 12, № 13).
Активное участие ленинградская милиция приняла в обеспечении функционирования Дороги жизни. Согласно приказу командования Ленинградского фронта от 19 ноября 1941 года создано Управление ледовой дороги, состоявшее из нескольких отделений[482]. Дорогу жизни обслуживало свыше 20 000 человек, в том числе регулировщики движения[483]. В самые первые дни войны на дороге было выставлено 20 регулировочных постов, к концу ноября 1941 года их число увеличилось до 45. Созданная система регулирования давала возможность предупреждать провалы и отклонения автомашин от трассы. Однако, поскольку лед был ещё не прочным и трассу приходилось менять, с 19 1 декабря количество регулировочных постов было увеличено до 75[484]. Всего в, первые месяцы действия ледовой дороги ее обслуживало 350 регулировщиков[485]. В это время на дороге было установлено 60 постов регулирования движения, которые обслуживались только сотрудниками ГАИ и ОРУД[486]. Отряд милиции, обеспечивавший движение через Ладожское озеро в основном был сформирован из работников ГАИ областного управления, отделов и отделений милиции Ленинградской области. Возглавлял его начальник Госавтоинспекции И. Дмитриев. В дальнейшем, когда часть сотрудников была переведена на оперативную работу в город, их место заняли женщины, пришедшие на службу в милицию[487].
Посты регулирования движения располагались через каждые 500 метров дороги. Регулировщики управляли движением многочисленного транспорта, своевременно предупреждали колонны о налетах с воздуха, указывали пути объезда опасных мест, регулировали движение на однопутных участках трассы, не допускали скопления автомашин, которые становились хорошей мишенью для вражеской авиации. Пробки автотранспорта, особо опасные при авианалетах, к началу 1942 года практически исчезли.
Одновременно контролировался пропускной и санитарный режим. На сотрудников органов внутренних дел возлагались обязанности по контролю за документами о санобработке и непропуске в город лиц, не прошедших таковую[488]. На бойцов сводного боевого отряда Военно-автомобильной дороги возлагалась и охрана перевозимых грузов. Особые условия их служебной деятельности создавали возможность не только обеспечения бесперебойного снабжения города, но и предупреждение проникновения вражеской агентуры, бандитствующих элементов и т. д.
В обеспечении внутренней безопасности города предпринимались меры к повышению требовательности к движению транспорта, его пропуску и состоянию. Решением Исполкома Ленсовета от 24 июня 1941 г. были утверждены правила уличного движения в Ленинграде[489]. Но в условиях начавшейся войны, когда многие сотрудники ОРУД и ГАИ ушли на фронт, оставшимся пришлось работать на новых постах в напряженном режиме. К тому же из-за резкого сокращения электроэнергии прекратили функционировать светофоры. В соответствии с постановлением Военного совета перед сотрудниками УНКВД встала задача добиться соблюдения всеми водителями светомаскировки автотранспорта. Приказом УРКМ Ленинграда № 132 от 30 октября 1941 г. предписывалось по выявлению нарушителей светомаскировки на транспорте, немедленно задерживать таковых и доставлять в дежурные комнаты ГАИ для составления соответствующего акта. Ответственность несли не только водители, но и должностные лица, ответственные за отпуск транспорта из гаража[490].
Опыт первых месяцев блокады ясно показал, какой ущерб наносит городу и фронту нечеткое регулирование уличного движения, неудовлетворительно техническое состояние автомобильного транспорта. В результате аварий, поломок автомашин десятки тонн грузов не всегда вовремя прибывали к пункту назначения. Учитывая эти обстоятельства, сотрудники ГАИ приложили все усилия, чтобы свести до минимума число дорожно-транспортных происшествий. Условия блокады, отсутствие электроэнергии, сокращение числа регулировщиков требовали новых технических средств в деятельности ГАИ и ОРУД.
