Вспышка мнемонической памяти озарила его разум чуть-чуть поздновато, когда они уже добрались до берега реки и увидели длинное каноэ с дюжиной гребцов, несущееся по грязной воде. Когда белокожие гребцы заметили их, они яростно завопили и еще быстрее заработали веслами.

Деревня, конечно! Она должно быть спрятана от морских пиратов и, видимо, находится вверх по течению реки, потому что раньше ему не попадалась. Что-то затуманило ему ум и он сразу не осознал, что поблизости должно быть поселение, откуда и пришли все эти женщины и дети. А теперь, должно быть, о них сообщили тем, кто остался в деревне, и, вероятно, с помощью телепатии. Это искусство широко распространено не только в Республике Метц, но в той или иной степени, среди почти всех людей. Вероятно, жрецы дикарей искушены в этом искусстве.

Все это промелькнуло в его мозгу, пока он лихорадочно заряжал метатель и подгонял Клаца в воду. Если их поймают на отмели!.. Лучше все же испытать счастья в воде. Русло реки было всего в несколько ярдов шириной, а за ней простиралась, насколько хватало взгляда, пустынная и манящая местность.

Девушка, сидящая перед ним, не говоря ни слова, выхватила широкое копье из седельной подвески. Небрежность и уверенность этого движения заставили Иеро ухмыльнуться несмотря на их трудное положение. В самом деле, какой отважный зверек!

На сей раз Иеро не повезло с метателем, но, как он сам признал, в этом отчасти была и его вина. Он протянул с выстрелом слишком долго и выпалил в тот самый момент, когда Клац прыгнул в реку. И, что хуже всего, каноэ было слишком близко и перезарядить метатель он не успел бы. Острый нос каноэ несся прямо на них, как ни старался Клац достичь мелководья с другой стороны реки.

Но дикари никогда раньше не видели, и тем более не сражались с лорсом, к тому же они не имели никакого представления о том, какую смертельную опасность составляет команда лорс — человек. Иеро обхватил обеими руками девушку, крепко сжал ногами бока Клаца и велел ему нырнуть.

«Вниз, малыш, вниз! — мысленно приказал он. — Поднырни под них!»

Когда лорс начал погружаться перед приближающимся каноэ, Иеро увидел как от удивления медленно отваливались челюсти белых дикарей, как некоторые гребцы побросали весла и схватились за оружие.

Иеро так и не понял, почему Клац отталкивался от речного дна мягко, но уверенно — по счастливой случайности или благодаря своему уму. Иеро, закрыв глаза, скорчился над спасенной девушкой, пытаясь прикрыть ее, и почувствовал, как дно каноэ скользнуло по его спине, прижимая его все сильнее и сильнее, распластывая поверх девушки и туши антилопы. Когда же затем каноэ скользнуло на круп лорса, Клац отбросил всю свою мягкость и просто толкнулся вверх всей силой задних ног.

Двое полузахлебнувшихся людей и лорс вынырнули из-под воды, а груженое каноэ взлетело вверх и рассыпалось на куски, расшвыривая свой экипаж во вспенившуюся воду. Иеро с облегчением заметил, что вроде бы все выплыли и никто не погиб, а Клац в это время, вздымая брызги, уже выбрался по глинистому мелководью на восточный берег. Священник мог быть совершенно беспощадным к врагам человечества и Аббатства, но ему претило убивать мужчин и женщин, чья главная вина заключалась в невежестве и проклинать их за это не стоило.

Не обращая внимания на взрыв яростных криков и проклятий, смысл которых был совершенно очевиден из облика и жестов выкупавшихся дикарей, лорс снова нес своих двух всадников по песчаному побережью на восток.

Лучи заходящего солнца отбрасывали перед ними гигантскую тень. Иеро только сейчас осознал, что продолжает крепко сжимать девушку в объятиях, а она, выпрямившись, сидела перед ним, и было незаметно, чтобы ее сила духа ослабла после всего, что ей довелось испытать. Однако, рана на ее спине и плече снова начала кровоточить и через пару миль Иеро велел Клацу остановиться. Помогая девушке спуститься вниз, Иеро заметил, что она все еще продолжает сжимать в руке копье, и улыбнулся.

— Можешь положить его обратно, — сказал он, указывая на гнездо в седле.

Она что-то пробормотала, оглядываясь, но, не заметив ничего угрожающего, пожала плечами и с неохотой, как ему показалось, вложила оружие в ременную петлю.

Она с интересом смотрела, как Иеро достал медицинскую сумку, а когда он жестом показал, что хочет сшить края раны прежде, чем перевязать, она просто кивнула. Иеро так и не понял, то ли она вела себя так по врожденной доверчивости, то ли от того, что не имела представления о том, как сшивают раны. Даже несмотря на монастырский бальзам процесс этот болезненный, но, кроме того, что она пару раз сжала губы, девушка и виду не подала, что ей больно. В конечном счете рана была зашита и перевязана, девушка усажена на лорса, а священник принялся упаковывать свои пожитки. Когда он закончил, то заметил, что девушка прилегла на длинную шею лорса и почесывает его за отвислыми ушами, что Клац весьма любил. Иеро поставил ей еще одну хорошую отметку за то, что она любит и понимает животных.

Вернувшись в седло он оглянулся, но не увидел и признака преследователей. Дальше от моря вглубь страны тянулась та же линия дюн, которая до сих пор сопровождала их на своем пути, кое-где прерываемая скальными выступами, и он с уверенностью чувствовал, что всего в нескольких милях отсюда начинаются и бесконечно тянутся болота.

Был уже полный вечер, облака на западе покраснели, солнечный диск почти скрылся. Самое время было позаботиться о месте для привала, но они прошли всего несколько миль, а Иеро не имел ни малейшего представления об искусстве дикарей как следопытов. Его решение убить шамана могло только разъярить их вместо того, чтобы помешать преследованию. Ведь он предполагал, что дикари будут ритуально скорбеть по погибшему предводителю. Девушке тоже очень скоро потребуются отдых и еда. Какой бы мужественной она ни казалась, но за этот день она пережила столько, что и сильный мужчина вымотался бы. Священник сам устал и больно долго бы еще не вытерпел.

Прошел еще час, полностью стемнело и перед ними вновь заблестела река. Совершенно невозможно было оценить ее ширину, да и безумием было бы пытаться переплыть реку в темноте. Иеро неохотно свернул лорса в сторону моря. вдоль берега реки или узкого залива и удвоил осторожность на тот случай, если что-нибудь выберется из воды в поисках ужина.

По необходимости они шли медленно и продвижение становилось все медленнее по мере того. как все чаще попадались кактусы, лианы и древовидные растения.

В конце концов Иеро заметил слева темный холм. Он направил к нему Клаца и, к своему удивлению, обнаружил, что «холм» оказался гигантским круглым кустом или невысоким деревом, примерно сорока футов высотой с толстым стволом. Его ветви свисали почти до земли и чрезвычайно походили на естественный шатер.

Они забрались внутрь, разгрузили и расседлали лорса, после чего Иеро отпустил его пастись и одновременно нести охрану. Он решил даже рискнуть и развести костерок из хворостинок, и только что иной причины для костра, как взглянуть на девушку, у него не было. Это открытие привело Иеро в дурное расположение духа.

Пока он распаковывался, делая попусту много лишних движений, она сидела спокойно, обхватив колени руками. Когда Иеро достал еду и воду, она молча приняла свою часть и не сделала попытки заговорить. Когда легкий ужин завершился, она стряхнула крошки с подола и снова стала ровно и бесстрастно смотреть на него поверх крошечного костерка. Очевидно, настало время попытаться найти общий язык.

На самом деле потребовались всего четыре попытки. Она не говорила на метском и индейском западного типа, не поняла она и языка знаков. Но когда Иеро попытался заговорить на батуа, жаргоне бродячих торговцев, девушка впервые улыбнулась и ответила. Ее произношение было очень странным, чтобы не сказать просто плохим, подумал он, и многие слова ее были непонятны. Иеро предположил и, как оказалось впоследствии правильно, что сам он идет из местности, находящейся на одном конце очень длинного торгового пути, а она — откуда-то с другого конца.