Дичь, которую обычно предпочитали ночные охотники, редко попадалась в окрестностях, но как-то раз они обнаружили подходящее животное к взяли с собой Иеро, видимо желая проверить, на что тот способен. Гостя оставили в засаде, тактично выбрав место недалеко от деревьев, и велели быть наготове. Иеро понимал, что ему будет предоставлена честь прикончить добычу. Но с каким зверем придется иметь дело? Об этом даже не заикнулись. Дети Ветра, несомненно, обладали чувством юмора — довольно причудливым, как мог заметить Иеро. Оставалось надеяться, что ночные охотники не пригонят к роще одного из бродивших неподалеку гигантов с ногами, подобными древесным стволам.

Иеро испытал большое облегчение, услышав топот копыт и сердитое фырканье какого-то травоядного. Однако, когда зверь возник перед ним в лунном свете, энтузиазм метса слегка приугас.

Судя по форме головы это был огромный бык. Над глубоко посаженными крохотными глазками выдавались два длинных прямых рога — мощное, смертоносное оружие. Кроме того, на широкой морде торчал третий, который разветвлялся посередине и выглядел весьма зловеще. Иир'ова гнали разъяренного зверя к месту, и того на миг охватило удивление: как ночные охотники, при всей их стремительности, ухитрялись избегать смертельных ударов страшных рогов? Однако несущийся на него бык не отставлял времени для раздумий. Нанести удар в толстый, увенчанный ротами череп было бы самоубийством; Иеро метнул копье в широкую грудь зверя и, отскочив в сторону, выхватил меч.

Широкий наконечник копья впился в мохнатую тушу, на секунду остановив чудовище. В то же мгновение Иеро с трех ярдов метнул клинок, целясь в налитый кровью, выпученный глаз животного. Лезвие вошло по рукоять. Взревев в последний раз, бык рухнул на землю под торжествующие крики охотников; мозг зверя был пронзен насквозь. Внезапно Иеро почувствовал, что у него дрожат колени.

Когда он вытащил меч и осмотрел морду животного, ноги стали ватными. Глазницу окружала мощная черепная кость; придись удар чуть в сторону, и клинок отскочил бы, оставив лишь царапину на толстой шкуре. На миг прикрыв глаза. Иеро вознес благодарность Создателю за добрый бросок.

— Ты ловко управился с Четырехрогим, — пришла одобрительная мысль Б'ургха. — Никто даже не успел помочь. — Он помолчал и потом добавил: — Мы любим охотиться на него… бывает, что добычей становится охотник. Рогач не боится хорошей схватки.

Иеро витиевато поблагодарил Детей Ветра за предоставленную честь и отличное развлечение. Не стоило показывать им, что он чувствовал на самом деле.

Хопперы, даже отборные скакуны королевской гвардии, очень устали. Весь бесконечный день они мчались вслед за повелительницей с одного конца поля битвы на другой. Принцесса поспевала всюду; ее золоченые доспехи и яркий плюмаж сверкали то перед линией обремененных оружием копьеносцев, нуждавшихся в королевском ободрении, то впереди лавины атакующих всадников. Ее видели там, где дело принимало тяжелый оборот, и, вдохновленные присутствием Лучар, воины Д'Алва бились насмерть.

Бой тем не менее был проигран. Королевская армия, обойденная с флангов и подавленная численным превосходством врага, отступила. Мятежный герцог — или один из советников противника — оказался неплохим стратегом, и силы его продвигались гораздо быстрее, чем рассчитывали Лучар и король, ее отец. К тому же хитрец Амибал использовал кое-какие неожиданные трюки, что свидетельствовало либо о его остром уме, либо о тайной поддержке Нечистого. Во всем этом ощущалась направляющая рука Джозато. "Однако, — мрачно подумала Лучар, — Амибал оказался достойным учеником". Не успели отряды короля покинуть столицу, как ее потряс бунт нищих, воров и присоединившихся к ним недовольных мелких лавочников. С восстанием быстро покончили, вздернув главарей у городских ворот, но это потребовало времени и сил. И когда две армии встретились в двадцати милях к югу от столицы, королевские войска были уже измотаны и обескровлены уличными схватками.

Амибал, который, надо отдать справедливость, оказался храбрым и решительным военачальником, привел не только своих вассалов, но и орды дикарей; некоторые принадлежали к неведомым и чудовищным расам. Особенным бедствием стали толпы маленьких бледнокожик человечков, выпускавших тучи отравленных стрел из луков и духовых трубок. Но было и кое-что похуже. Колдуны Нечистого на этот раз пришли в открытую с армией бунтовщиков. И на одно крыло войск Д'Алва обрушились обезьяны, Волосатые Ревуны, в то время как отряды яростно визжащих людей-крыс накинулись на другое.

Кроме того, Амибал продвигался так быстро, что далеко не все части королевской армии успели вовремя добраться до поля битвы. Отряды му'аманов, лучших пехотинцев Д'Алва, вызванные с равнин запада, еще не подошли. Придут ли они позже? Не успели собраться ни деревенские ополченцы, ни рыбаки с побережья Лантика, бойцы безжалостные и упорные; не было еще и частей, сосредоточенных на границах королевства.

Итак, в поле вышли только отряды, охранявшие столицу, да личные дружины верных королю дворян, чьи владения располагались поблизости. Сражение было тяжелым. На какой-то миг центр войск Д'Алва дрогнул под яростным натиском мятежников, и только неожиданный удар двух подоспевших эскадронов графа Камила Гифтаха спас дело. Если у Лучар и имелись сомнения насчет графа, упорно не отзывавшегося на письма, теперь они были рассеяны. Гифтах бился словно дьявол перед строем своих всадников и сумел отбросить пехоту противника.

Увы, этого было недостаточно. Сплотив ряды, угрюмо огрызаясь на врага, королевская армия покатилась обратно — несломленная, но и не способная продолжать битву. Уже сгущалась ночная тьма, и у Лучар не оставалось другого выбора, как приказать командирам, чтобы те разместили войска на окраине столицы. Из отдаленных областей страны сообщений не поступало, и слухи о завтрашнем штурме поползли до притихшему городу. Солдаты, мрачные и усталые, в изнеможении падали на землю и засыпали; нигде не было слышно ни смеха, ни обычной болтовни.

Четыре молчаливые фигуры скорчились у пламени крохотного костра. Огонек пылал в углублении причудливо изогнутой ветви дерева — столь огромного, что его крона могла бы прикрыть целый городок. Чуть выше виднелась еще одна фигура — видимо, дозорный. Далеко внизу, даже днем скрытое от солнечного света бесчисленными листьями, побегами, лианами, лежало болото, которое взрастило древесного гиганта.

Иеро совещался с М'рин, Б'ургхом и За'рикшем, сильным молодым воином. Ч'урш, другой молодой иир'ова, стоявший на страже, при желании мог присоединиться к их мысленной беседе. Обычно двое младших Детей Ветра предпочитали молчать, когда говорили старшие, но если они с чем-нибудь не соглашались, то имели право высказаться. Сейчас собеседники хранили ментальное молчание, вслушиваясь в звуки, которые издавала трясина в сотнях футов под ними.

Чудовищный рев раздался вдалеке, низкий, горловой, всколыхнув насыщенный запахом цветущих деревьев воздух; мириады лесных шумов, шорохов и писков испуганно стихли при этом звуке.

— Что это, Иеро? — Б'ургх, как и остальные, знал, что новый друг умел воспринимать мысли других созданий, тогда как способности иир'ова ограничивались общением с соплеменниками. Иеро, сосредоточившись, прикрыл глаза; над головой покачивался огромный цветок, испуская чудесный аромат. Итак, еще один страшный монстр, чей яростный рев на миг поколебал листву… Метс расслабился и улыбнулся:

— Не знаю. Возможно, такого зверя встречал старый эливенер, один из моих друзей, о котором я вам рассказывал. Он и его братья изучают все живое… все, что растет, двигается, дышит. И не умею различать многих низших животных — тех, у кого крошечный вялый мозг. Может, это рептилия, вроде огромной ящерицы или змеи… Но думаю, ревущий зверь скорее похож на амфибию — на лягушку или саламандру. Мозгов у них еще меньше, чем у рептилий. До меня докатилась огромная волна беспричинной злобы… Что-то подобное я встречал раньше — в Пайлуде, большом болоте на севере. Фроги, гигантские хищные жабы… с разумом столь ничтожным, что его нельзя определить. Во всяком случае, мне это оказалось не под пилу.