В процессе передвижения мы остановились в «Аполлоне», кофейне на Флэтбуш. Там мы заказали сувлаки. Было вкусно, но Кенан практически не притронулся к еде.

– Мне бы следовало заказать что-то другое, – позже произнес он уже в машине. – С той ночи я мяса даже видеть не могу. Меня от него воротит. Уверен, со временем пройдет, но пока что мне явно следует отказаться от него. Глупо заказывать то, что не можешь заставить себя проглотить.

Питер на «тойоте» вез меня домой. Со дня похищения он постоянно находился у брата на Колониал-роуд, ночуя на кушетке в гостиной. И сейчас он ехал к себе домой взять кое-какие вещи.

Иначе я вызвал бы такси. Вообще-то я прекрасно чувствую себя и в подземке, она не вызывает у меня опасений, но казалось смешным экономить на такси, имея в кармане десять тысяч. Я выглядел бы полным идиотом, если бы в метро меня обчистил карманник.

Эти деньги были даны мне на расходы. Две пачки сотенных по пятьдесят купюр в каждой. Две пачки, абсолютно идентичные тем восьмидесяти, отданным в виде выкупа за Франсин Кури. У меня всю жизнь проблемы с оценкой стоимости моих услуг, но в данном случае я ничего не решал. Кенан просто кинул две пачки на стол, спросив, хватит ли для начала. Я ответил, что этого более чем достаточно.

– Я могу себе это позволить, – хмыкнул Кенан. – Денег у меня вагон. Они меня вовсе не разорили.

– Значит, вы могли заплатить им и миллион?

– Мог бы, но мне пришлось бы выезжать из страны. У меня счет в банке на Кайманах, там около полумиллиона. Здесь, в сейфе лишь семьсот штук. В принципе я смог бы найти оставшиеся триста здесь, в городе. Нужно было просто звякнуть в пару мест. Но вот что я думаю…

– Что?

– А, так, глупость. Предположим, я бы не давил на них в разговоре, был бы вежлив, лизал бы им задницы, и все такое? И согласись я на миллион, вернули бы они ее живой?

– Они бы все равно ее убили.

– Я тоже себя в этом пытаюсь убедить, ну а вдруг? Меня не перестают терзать мысли о том, что я мог еще что-то предпринять. Предположим, изображал бы крутого до конца, пригрозил бы не дать ни гроша, пока не получу доказательств, что она жива?

– Она наверняка была уже мертва, когда они позвонили.

– Молю Бога, чтобы так оно и было, но не уверен в этом. Я все время думаю, что все-таки мог ее спасти. Все время думаю, что я во всем виноват.

Мы проехали обратно на Манхэттен по скоростным трассам, Шор-Парквэй и Гованус через туннель. Машин в это время было немного, но Питер ехал медленно, лишь изредка свыше сорока миль в час. Сначала мы молчали, но потом тишина стала давить.

– Ну и денечки были, – заговорил он первым.

Я поинтересовался, как он все это перенес.

– Нормально.

– На встречи ходил?

– Я регулярно хожу. – Затем, немного помолчав, добавил: – У меня не было возможности попасть на встречу с того дня, как началась вся эта катавасия. Был сильно занят, как ты понимаешь.

– Если ты запьешь, брату от тебя будет мало пользы.

– Да знаю я.

– Встречи проводятся и на Бэй-Ридж. Тебе не нужно было возвращаться в город.

– Знаю. Я собирался пойти вчера вечером, но не сложилось. – Он побарабанил пальцами по рулю. – Думал, успеем сегодня в собор Святого Павла, но мы опоздали. Доберемся туда намного позже девяти.

– Есть десятичасовая встреча на Хаустон-стрит.

– Видно будет. Пока доберусь до дома, соберу то, что мне нужно…

– Если не попадешь на десятичасовую, будет еще в полдень. Там же, на Хаустон, между Шестой и Варик.

– Я знаю, где это находится.

Что-то в его тоне заставило меня воздержаться от дальнейших предложений.

– Я понимаю, что мне не следует пропускать встречи, – немного погодя сказал Питер. – Постараюсь попасть на десятичасовую. С полуденной сложнее. Мне бы не хотелось оставлять Кенана надолго одного.

– Может, ты сумеешь попасть на одну из завтрашних встреч в Бруклине?

– Возможно.

– А как твоя работа? Ты туда не ходишь?

– Пока нет. Сказал, что болен, но не велика беда, если они меня и выставят. Такую работу легко найти.

– А что ты делаешь, как рассыльный?

– Главным образом доставляю обеды. На Пятьдесят седьмую и Девятую.

– Тяжело, должно быть, работать в подобной сфере, имея такого брата.

Питер помолчал, потом сказал:

– Кенан хотел, чтобы я работал с ним. Но я не могу заниматься такого рода делами и оставаться чистым. Не потому, что всегда есть доступ к наркотикам. Это не так – товара ты практически и не видишь. Я имею в виду склад ума и отношение к работе в целом, если ты понимаешь, о чем я.

– Конечно.

– Ты абсолютно прав насчет встреч. Я все время хочу напиться с того самого момента, как узнал о похищении Франсин. Я не позволял себе этого, но не могу избавиться от этой мысли. Я гоню, но она возвращается снова и снова.

– Ты давно общался со своим опекуном?

– Считай, у меня его нет. Они дали мне временного, когда я впервые пришел, и сначала мы довольно регулярно созванивались, но потом все сошло на нет. К тому же до него вообще трудно дозвониться. Мне бы следовало найти постоянного, но по некоторым причинам я этого не сделал.

– Как-нибудь на днях…

– Знаю. А у тебя есть опекун?

– Мы как раз с ним встречались прошлым вечером, – кивнул я. – Как правило, вместе ужинаем по воскресеньям, да и на неделе общаемся.

– Он дает тебе советы?

– Иногда. Я слушаю, но делаю как считаю нужным.

Вернувшись к себе в гостиницу, я первым делом позвонил Джиму Фаберу.

– Только что о тебе рассказывал, – сообщил я ему. – Приятель поинтересовался, дает ли мне мой опекун советы, и я ему ответил, что всегда в точности им следую.

– Твое счастье, что Господь тебя не покарал за ложь прямо на месте.

– Угу. Но я передумал ехать в Ирландию.

– О? Вчера ты вроде был решительно настроен. Проснувшись с утра, ты глянул на это другими глазами?

– Да нет. И с утра я отправился в туристическое агентство и забронировал дешевое место на пятничный вечерний рейс.

– Даже так?

– А сегодня во второй половине дня кое-кто предложил мне работу, и я согласился. Ты не хочешь слетать в Ирландию на три недели? Сомневаюсь, что получу обратно деньги за билет.

– Ты уверен?

– Ну, они сказали, что деньги вернуть не получится. Это не страшно: за работу получил достаточно, так что безболезненно могу списать пару сотен. Но я хотел сказать, что остаюсь не для того, чтобы поддаться безумию.

– Ты практически в полном порядке. Поэтому я и беспокоился. Конечно, ты сумел остаться трезвым, околачиваясь с твоим приятелем в его пабе…

– Он пьет за нас обоих.

– Ну во всяком случае, дело идет неплохо. Но по ту сторону океана, без привычной системы поддержки… К тому же твое беспокойное состояние в последнее время…

– Да знаю я. Но ты можешь не волноваться.

– Даже если это не моя заслуга?

– Ну может, и твоя. Неисповедимы пути Господни, чудны дела Его.

– Угу. Велика справедливость Его.

Элейн было очень жаль, что я не еду в Ирландию.

– И конечно, не было никакой возможности на некоторое время эту работу отложить?

– Нет.

– Или ты успеешь закончить к пятнице?

– К пятнице я только-только приступлю.

– Жаль. Но ты не выглядишь огорченным.

– А я и не огорчен. По крайней мере я не сообщил Мику, когда нужен билет, поэтому не придется тратиться на дополнительный звонок, чтобы поведать ему об изменении своего решения. Честно говоря, я рад этой работе.

– Хочешь чем себя занять?

– Вот именно. Как раз этого мне и не хватало. Гораздо больше, чем отпуска.

– И хорошее дело?

Я ей еще ничего не рассказывал.

– Ужасное, – немного подумав, ответил я.

– О?

– Господи, чего только люди не творят с себе подобными! Ты, возможно, думаешь, что я ко всему привык, но это не так.