Хотя Тацит констатирует, что эта форма политического влияния не всегда сохранялась и прежде всего редко была постоянной, римские монеты, как рупор официальной политики, прославляли назначение вассальных царей, хотя страна, о которой шла речь, не находилась под непосредственным римским руководством. Но представители иностранных ведущих слоев были обязаны римлянам и в другом: развитие дипломатических миссий и контактов засвидетельствовано не только литературно, но и доказано вещественными компонентами, находки на германском севере целого ассортимента римской бронзовой и серебряной посуды объясняются, хотя бы частично, такими связями.
В этом секторе тоже не существовало строгой системы. Если толкования британских археологов соответствуют действительности, то во 2 в.н.э. на территории северо-восточнее от вала Адриана римские контрольные посты предполья были продвинуты вперед, тогда как на северо-востоке римляне полностью положились на лояльность древних римских союзников вотадинов. Регулирование от случая к случаю относилось также и к вербовке вспомогательных групп на территориях по ту сторону границы, к временной помощи специалистами, как у Децебала, и к контролю за торговлей: «Ближе... расположено племя гермундуров (между Майном и Дунаем), оставшееся верным римлянам. Поэтому только им одним из германцев был разрешен товарообмен не только по берегу, но и глубоко внутри и в богатейшей колонии провинции Реция (Ангсбург). Повсюду они проходили без контроля...» (Тацит «Германия», 41).
По крайней мере временное расположение к гермундурам не стало общей нормой так же, как строгий контроль за тенктерами на Рейне или закрепление мест и времени для торговли, которое предписал маркоманнам Марк Аврелий после 173 г.н.э. Однако какими бы значительными ни были эти распоряжения для жизни пограничных соседей, они по своим последствиям даже близко не достигли того вмешательства, к которому прибегала римская политика на Рейне и Дунае во времена Цезаря для стабилизации положения на границах: переселение целых племен или неоднородных групп населения.
Очевидно, что такие насильственные или по крайней мере неконтролируемые акции по переселению во времена Цезаря и Августа предпринимались гораздо чаще, чем в последующие десятилетия, когда они проходили в большом объеме прежде всего на Нижнем Дунае. Сначала серьезнейшие изменения претерпели рейнская зона и ее окружение, когда гельветы, группа Ариовиста, убии, сигамбры, хатты, маркоманны и гермундуры со своими соседями, прямо или косвенно пострадавшими от этих акций, сменили места своего проживания. Если римская сторона почти до середины 2 в.н.э. была контролирующей и взвешенной властью, то в последующее время закон о торговле распространялся, как правило, и на другую сторону.
Представление о римском господстве над всем земным шаром сначала отождествлялось с господством римского сената и римского народа или с восприятием города Рима как столицы вселенной. Со времени основания принципата само собой напрашивалось видеть в принцепсе гаранта счастья, стража и отца всего земного шара. Если сами принцепсы сначала были сдержанными по этому поводу, то такое отношение уже с давних пор отображалось в почетных надписях и стихах. Это не прекратилось в году четырех императоров и при Флавиях, когда мир на всем земном шаре прославлялся как достижения разных принцепсов.
То есть была образована связь между принцепсом, империей и вселенной. Однако не у всех принцепсов замечается столь ярко выраженная концепция империи и мирового господства, как у Августа. Ключевое положение в общем развитии занимает Адриан, который перенес свое влияние на весь земной шар и на государственных монетах прославлялся как обновитель и благодетель всей ойкумены, как восстановитель и даже обогатитель всего земного шара. Целью Адриана было удовлетворить интересы города Рима, всех провинций и всей земли. Так, для него характерно, что он, с одной стороны, в долгих и утомительных путешествиях посещал провинции, чтобы ознакомиться с их проблемами, с другой, он приказал обозначить новыми маркировочными камнями священную границу города Рима, померию. Желание отгораживания диктовало также систематическую фиксацию и реорганизацию укрепленных границ империи, которые в первую очередь были предназначены для надзора, а не для обороны.
Мы снова сталкиваемся с явным противоречием римского мышления, а также римской системы господства: в таких действиях, как обновление померии и систематическая реорганизация укрепленных границ, проявляется римское стремление к четко установленному отграничению, стремление, которое конкретно выражено в расцвете римского землемерства, в образовании колоний с их детально упорядоченным наделением землей, или в таком документе, как Оранский кадастр. Если во всем этом на переднем плане стоит однозначное обозначение границ, то на эту фиксацию одновременно наложилась другая не менее важная основная структура: как показывают примеры поздней Римской Республики, область подчинения, провинция, опора империи, расположенная в глубоком предполье ее собственного круга задач, часто щедро расширялась. Империя Цезаря в Галлии так же характерна, как империи Помпея, Красса и Антония на Востоке.
Сверх этого концепция «иностранной клиентелы» выходила слишком далеко за рамки римско-италийского региона, чтобы обеспечивать и усиливать свое влияние и престиж также и на территориях с узкой экономической и политической сферой деятельности. Только предположительное наслоение обеих структур (одной закрытой и одной открытой) концепции господства объясняет очень противоречивое развитие в пограничном пространстве и в окрестностях империи.
Британия наряду с Германией была той римской пограничной провинцией, в которой интенсивнее всего изучались этапы оккупации, течение военных передвижений, а также структуры пограничного контроля и охрана границы. Поэтому пограничная политика и организация предполья в этом регионе могут служить примером для обобщения. Властные отношения британских племен Тацит описал следующим образом: «В древние времена ими правили цари, теперь же они раздроблены ведущими вельможами на партии и пристрастия. И для нас ничего нет полезнее, чем чтобы они не принимали решений в общих интересах. Редко собираются два или три племени, чтобы отразить общую опасность: сражаются они поодиночке, а побеждаются все вместе» («Агрикола», 14).
Ко времени вторжения при Клавдии и десятилетия спустя клиентельные цари были важнейшими партнерами римского господства. Как вернейшего из всех Тацит называет Когидубна, царя атребатов, который был удостоен Клавдием звания царя и легата Августа в Британии и в благодарность за проримскую деятельность награжден властью над другими городами. Тем не менее Тацит тут же указывает на то, что все это «произошло в соответствии с давним обычаем римского народа как средство порабощения даже и царей».
Действительно, были немыслимы ни захват римлянами Британии, ни отстаивание и расширение их большого предмостного укрепления без сознательного использования соперничества и враждебности внутри ведущих царских и аристократических семей. Юго-восточная часть острова являлась особенно важной для Рима по географическим и экономическим причинам. Там находились большие территории, пригодные для снабжения зерном оккупационного войска, тогда как в горных регионах Запада и Севера располагались бедные подворья и маленькие поселения, жители которых к тому же оказывали жестокое сопротивление. Упорная оборона, которая одновременно осложнялась восстаниями в уже занятых областях, могла быть преодолена только ценой больших усилий. Это привело к тому, что регион за регионом с военной точки зрения подвергался преобразованиям, во всех частях острова появились дороги, маленькие крепости, укрепления и маршевые лагеря, пока наконец при Адриане не была предпринята первая последовательная попытка к окончательной и систематической охране и контролю занятых областей.
Построенный между 122 и 128 гг. н.э. 117-километровый «вал Адриана» включал целую систему элементов военной архитектуры. Проведенное между Солуэй Фертом и Тайном сооружение в своем конечном виде имело стену высотой от одного до 3,5 метра, вокруг которой было расположено хорошо скоординированное гнездо маленьких крепостей, башен, рвов и валов. Оно гарантировало не только бесперебойный контроль всех прохожих и транспорта, но и давало возможность для вылазки маленьких гарнизонов в случае обороны.
