Так же обстоит дело со смыванием позора. Пока произошедшее вызывает «тряску» у присутствовавших в момент его совершения — позор можно постараться не допустить до себя или смыть. Но смывают его обычно кровью.

Рассуждая о времени, необходимом для изменения случившегося, уместно вспомнить и о древнеиндийской практике «Сати» — добровольном лишении себя жизни супругой умершего. Согласно индуистским воззрения, жена может разделить благую загробную участь мужа, если взойдёт на его погребальный костёр. Более того, считается, что благодаря своей жертвенности, женщина в буквальном смысле сжигает все свои прегрешения и прегрешения своего мужа, давая возможность, тем самым, им соединиться в божественной чистоте за линией жизни. При этом в её руках должны быть или голова мужа или хотя бы его головной убор. Время пригодное для исполнения этого действа определяется моментом кремации. После кремации подобный результат становится недостижим.

Несмотря на то, что данная практика была категорически запрещена бездумными английскими колонизаторами, она дала свои ростки в европейском мире. С одним лишь отличием. Не имея достаточного религиозного воспитания и не понимая что за чем следует, эмоциональные европейские леди кончали свою жизнь самоубийством, невзирая на сроки, прошедшие со дня смерти своего любимого мужчины:

«20 октября 1977 года повесилась в собственном гараже Мари Терез Вальтер, бывшая возлюбленная Пабло Пикассо. Её дочь (прижитая от художника) рассказывала, что мать так и не смогла преодолеть своей бурной страсти к Пикассо. И когда он умер, решила, что должна следовать за ним, чтобы продолжать заботиться о нём. Точно так же спустя 9 лет поступила и официальная вдова художника — Жаклин Пикассо».

Самый, пожалуй, известный в мировом масштабе способ недопущения позора — японский обряд под названием «харакири»[17]. Запятнавший свою честь, исполнял его, вскрывая ритуальным мечом свой живот. Иногда дважды, крест-накрест. Так должен был поступить любой уважающий себя человек из высшего общества или самурай, когда речь заходила о сохранении чести. Кстати, откуда пришёл обряд, неизвестно. Японцы сохранили несколько легенд на этот счёт, но злые языки поговаривают, что на самом деле они заимствовали «харакири» у своих извечных врагов — северных языческих племён айну.

Возможно, это так и есть, ибо самоубийство, как способ очистки совести, известно практически у всех народов мира. Пусть не так эффектно, как японцы, но выстрелом в голову или в сердце кончали с собой люди высшего общества из разных стран. Кто-то вешается, кто-то травится, кто-то сжигает себя... Продолжить этот список возможно, хотя и несколько бессмысленно. Гораздо более важным и интересным является вопрос: «Каковы сроки исполнения самоубийства как средства избежать позора?»

Согласуясь с предыдущей главой, следует сказать, что, так как самоубийца окажется в пограничном пространстве именно в том состоянии, в котором он уходил из жизни, то весьма важно было исполнить самоубийство, пока позор ещё не покрыл провинившегося (то есть, 2-3 дня). Если самоубийца успеет проделать своё действие в этот срок — можно надеяться, что он уйдёт в «непотревоженном» состоянии. Правда, в данном случае, можно только надеяться — уверенным быть крайне сложно. Чем больше времени уйдёт на осмысление позора, тем более бестолковым получается сам акт лишения себя жизни.

Ибо как обычно себя ведет потенциальный самоубийца? Он в истерике или депрессии, выясняет мнение друзей и знакомых или отправляется в храм, проводит ночи без сна и, в конце концов, решается. Это и есть самый бестолковый способ лишить себя жизни. Самоубийце следует знать следующее. Как только он почувствовал обжигающую и удушающую волну позора — расставаться с жизнью бессмысленно! В этом случае он не очистится от позора, будет лишь хуже. Грамотный самоубийца должен уметь удерживать свой позор на расстоянии. Он должен уметь не впускать его в себя, должен абсолютно трезвым умом оценить свои возможности противодействия случившемуся, и только если все перспективы печальны, — срочно лишить себя жизни, дабы сохранить доброе имя и получить благую посмертную участь.

К примеру, соратник и единомышленник Гитлера Герман Геринг, как известно, предстал перед судом Нюрнбергского трибунала. На заседаниях он вёл себя достойно и в меру сил пытался обелить как гитлеровский режим, так и себя самого. И, тем не менее, он был признан виновным перед человечеством и приговорён к лишению жизни. Известно, что «Железный Герман» (как звали его в народе) нашёл возможности и не допустил приведения приговора в исполнение. Он отравился цианистым калием у себя в камере. Сумел ли он таким образом избегнуть позора, — неизвестно, ибо для правильного совершения акта самоубийства, он должен был:

• полностью разорвать отношения с родственниками, дабы в случае неудачи не повлиять на их последующую жизнь;

• разорвать отношения с религиозной традицией, ибо в нарушение её правил, на свой страх и риск устремлялся в своё последнее путешествие самостоятельно;

• идеально выверить свой дух на совершение последнего путешествия

Цель же Геринга, скорее всего, вряд ли была достигнута, ибо, во-первых, он признал приговор и письменно просил о помиловании, а во-вторых, прождал целых 2 недели с момента вынесения приговора. На Нюрнбергском процессе предельно достойно вели себя только 2 человека. Зейсс-Инкварт, который, в отличие от большинства прочих, уводимых под руки, спокойно выслушал приговор и, поклонившись судьям, на твёрдых ногах проследовал к лифту. И адмирал Рёдер, подавший просьбу о замене пожизненного заключения смертной казнью.

Несмотря на всю простоту изложенного, автор порекомендовал бы всем желающим окончить свою жизнь самоубийством, подождать, ибо шансы всё оценить верно, весьма и весьма невелики. Как правило, уйти подобным образом оказываются способны лишь единицы. Понятно, что каждый, намыливающий верёвку или поигрывающий пистолетом у виска, уверен в том, что именно он-то и есть этот «один из миллиона». Будьте внимательны — почти наверняка это окажется вашим последним и печальным заблуждением. А в последствии вам и вашим родственникам ещё придётся горько пожалеть о содеянном.

Даже если вы решили просто выпить чашу с цикутой или выбрали любой другой из «лёгких» путей, необходимо быть уверенным в себе в момент конечного ухода — в тот момент, когда, находясь на грани жизни и смерти, вы должны будете суметь сохранить стремление к небесам. Чтобы проверить это, попробуйте представить, сможете ли вы поступить как настоящий самурай, исполняющий сэппуку бамбуковым мечом, взрезающий свой живот дважды, крест-накрест. Представьте, и если вы сумеете не закричать от боли и сохранить свои мысли в направлении божественных сфер — вы именно тот, который «один на миллион». Мы не говорим, что такое невозможно, но всё же этот путь для совершенно особых людей и об этом забывать не стоит.

К примеру, анархист Гершельман, находясь в тюрьме, облил себя из лампы керосином и сгорел, не издав при этом ни единого стона. Он боялся, что в противном случае ему могли помешать.

Если вы сможете сделать нечто подобное, сохраняя в тоже время стремление к небесам -то ваша сила воли настолько велика, что, в принципе, вам даже не нужна помощь религиозной традиции. При таком уровне сосредоточения и самоотречённости вы сможете достичь небесных сфер самостоятельно. Но не дай вам бог хоть на долю секунды пустить слабину и хотя бы скрипнуть зубами от неподдающейся описанию боли — в этом состоянии вы и застынете в пограничном пространстве. Не позволяйте себе ошибиться...

В дополнение хотелось бы сказать, что самоубийство, как средство защиты поруганной чести, кроме того, что является уделом немногих, иногда просто невозможно по различным обстоятельствам. Например, когда обвинительный приговор читают непосредственно перед смертной казнью. В этом случае, гораздо предпочтительнее, сохраняя достоинство и не пуская внутрь себя сказанное, спокойно принять смерть. Случаи, когда человек прощается с жизнью с посторонней помощью, несравненно более выгодны для его последующей судьбы, чем наложение на себя рук лично. Главное — сохранить надлежащее состояние духа. К примеру, как это сделал известный поэт серебряного века Николай Гумилёв: