Окончательно я убедился в этом в одно ничем не примечательное, будничное утро. Приходя по Джексон-сквер мимо собора Святого Людовика, я услышал поразительно благозвучное пение и вошел внутрь. Маленькие девочки-мулатки — «цветные», как мы их обычно называем, — все до одной прехорошенькие, принимали первое причастие. Все они были одеты в нарядные белые платьица, и каждая держала в руках белый молитвенник и четки. Отрадно было видеть в приделе храма столько маленьких Христовых невест, а сама церемония производила на редкость трогательное впечатление.

Любовь к Богу… Я ощутил ее в своем родном городе, стоя под сводами собора Святого Людовика. И понял, что именно ею наполнялось мое сердце в старинном католическом храме, возвышавшемся посреди горной долины. Я был потрясен. Весь день я размышлял о проснувшемся во мне доселе неизведанном чувстве, то вновь и вновь воскрешая его в душе, то всеми силами стараясь заглушить.

Внезапно перед глазами у меня вновь возникло видение. То был Доннелейт. Я видел каменные дома этого шотландского городка. Видел небольшую центральную площадь. Впервые сумел рассмотреть собор со стороны — о, это был воистину великолепный готический храм. Он так и дышал стариной и величием.

Когда видение рассеялось, я зашел в ближайшее кафе, осушил стакан холодного пива и откинулся на спинку стула, прислонившись головой к стене.

Призрак был здесь. Я не видел его, но знал, что он рядом.

— О чем ты думаешь? — раздался знакомый голос у меня в голове.

Я ответил — весьма осторожно, тщательно подбирая слова. Он долго молчал, словно в недоумении, и наконец произнес:

— Я обрету плоть.

На сей раз слова эти прозвучали неуверенно, даже робко.

— Разумеется, обретешь, — подтвердил я. — Обещаю, что Мэри-Бет и я будем помогать тебе в этом всеми силами.

— Вот и хорошо. Я научу тебя, как жить вечно, как вернуться на этот свет после смерти. Это вполне возможно, и некоторые добивались успеха.

— Но в таком случае почему тебе самому так долго не удается обрести новую плоть?

— Долго? Там, где я сейчас пребываю, нет понятия о времени, — ответил дух. — Существует цель. И она будет достигнута. Лишь когда я вхожу в твое тело, я ощущаю нечто вроде течения времени — оно измеряется для меня шумом и движением. Но сам я нахожусь вне времени. Я жду. Я вижу далеко вперед. Я вижу, что вновь приду в этот мир. В мир, где все страдают.

— Все?

— Да, все, за исключением твоего клана. Твоего и моего. Клана Доннелейт. Ты принадлежишь к этому клану. Так же как и я.

— Вот как? Значит, ты хочешь сказать, что все наши бесчисленные родственники, все предки и потомки тоже…

— Да, все они избранники. Они принадлежат к самому могущественному клану на земле. Ты знаешь, как много я сделал для вашей семьи на протяжении одной лишь твоей жизни. Я могу сделать больше, намного больше. Возможности мои безграничны. Когда я вновь обрету плоть, я стану одним из вас.

— Дай мне обещание, — потребовал я. — Поклянись.

— Клянусь, ты будешь всегда пользоваться моей поддержкой и защитой. Ты и твой клан.

Я закрыл глаза. И сразу перед внутренним моим взором возникла знакомая картина: горная долина, собор, свечи, процессия горожан, изображение Младенца Христа. Дух заверещал от боли.

Когда я открыл глаза, все было как прежде. Пыльная улица, кафе, легкий ветерок врывается сквозь распахнутую дверь… Нигде ни звука. Лишь дух стонет от боли, но стон его слышу только я, Джулиен Мэйфейр.

И, возможно, крошка Мэри-Бет.

Потом призрак исчез. Вокруг меня был лишь видимый реальный мир, чуждый всему потустороннему и прекрасный в своей обычности. Я встал, надел шляпу, взял палку и по Кэнал-стрит направился в американский квартал, к дому приходского священника. Саму католическую церковь, недавно построенную, я еще тоже не видел. Знал только, что она совсем новая и расположена в районе, где живут в основном переселенцы из Ирландии и Германии.

Священник вышел мне навстречу, и я с первого взгляда понял, что он ирландец. Впрочем, в ту пору почти все священники в этих краях были ирландцами, ибо, как и во времена святого Брендана, они по-прежнему видели свою великую миссию в том, чтобы доносить свет Христова учения в самые отдаленные уголки мира. И в этом смысле мы были для них дикой страной.

— Выслушайте меня, — обратился я к святому отцу. — Помогите разрешить вопрос, который давно меня терзает. Если я намерен избавиться от злого духа, насколько важно при этом знать, кто он такой? Следует ли узнать его имя, если таковое у него есть? Облегчит ли это мою задачу?

— Несомненно, — кивнул головой ирландец. — Однако я бы посоветовал вам прибегнуть к помощи святых отцов, ибо изгнание злых духов — дело церкви. Так или иначе, узнав его имя, вы получите серьезное преимущество.

— Я так и думал.

Я осмотрелся по сторонам. Мы стояли у самого края тротуара перед домом священника. Справа от меня за стеной виднелся сад. Я обратил внимание, что деревья в нем раскачиваются, словно от сильного ветра, и с шелестом роняют листву. И в то же мгновение едва ли не ураганный вихрь взметнул вверх пыль с тротуара и даже заставил тревожно зазвучать колокол на маленькой церковной колокольне.

— Я непременно узнаю его имя, — пообещал я.

Едва с губ моих слетели эти слова, как деревья буквально застонали под порывами ветра, ветви их с еще большей мощью принялись хлестать по ограждавшей сад стене, а листья непрерывным потоком с шумом посыпались на землю.

И тогда я еще громче и отчетливее повторил:

— Я непременно узнаю его имя.

— Ради пущей уверенности в успехе вам необходимо сделать это, — изрек священник. — Ибо существует множество разновидностей демонов и злых духов. Это и падшие ангелы, и древние идолы, коим в давние времена поклонялись язычники и которые после рождения Христа превратились в демонов. К числу злых духов относятся и грешники, по тем или иным причинам сумевшие вырваться из ада.

— Так, значит, древние языческие идолы впоследствии превратились в демонов? — удивился я. Никогда прежде мне не приходилось сталкиваться с подобной теологической доктриной. — А я думал, на самом деле они никогда не существовали и являлись лишь плодом воображения древних. И что Господь наш был и есть единственный истинный Бог на земле.

— О нет, боги древних существовали, однако они стали демонами, — заверил меня священник. — Стали призраками и духами, исполненными злобы и жажды мщения. Именно они тревожат нас по ночам. То же самое произошло и с колдунами и ведьмами. И с так называемым волшебным народцем — маленьким народом, до сих пор обитающим в Ирландии. Да и здесь тоже.

— Понятно, — сказал я. — Вы позволите зайти в ваш сад?

С этими словами я протянул ему пачку долларов. Священник принял их с нескрываемым удовольствием. Он скрылся в доме, чтобы обойти вокруг и отпереть изнутри калитку, видневшуюся в кирпичной стене.

— Похоже, собирается буря, — заметил он. — Боюсь, вон то дерево сейчас сломается.

Сутана его раздувалась под порывами ветра.

— Идите в дом, — сказал я. — Меня не страшит никакая буря. Я сам закрою калитку, когда буду уходить.

Он ушел, оставив меня в старом запущенном саду, заросшем пурпурным вьюнком и травой, среди которой то тут, то там виднелись трепещущие нежные розовые лилии. Среди деревьев я отыскал поросший зеленым мхом грот, а в нем — статую Девы Марии. Порывы ветра становились все более яростными и неистовыми. Теперь уже не только деревья, но даже лилии пригибались к земле, словно по ним прогуливался великан в тяжелых сапогах. Для того чтобы устоять на ногах, мне пришлось обхватить ствол ближайшего дерева. Однако на губах моих играла довольная улыбка.

— Ну, на что ты еще способен? — насмешливо спросил я. — Неужели ты думал меня напугать, осыпав с ног до головы листьями? Если хочешь, можешь низвергнуть с небес потоки дождя. Я не боюсь промокнуть насквозь. Приду домой и переоденусь в сухое, только и всего. Так что давай, старайся, покажи свою мощь, придумай что-нибудь действительно впечатляющее.