Два окна, залитых светом. Его окна. А под окном Анты стоит виктрола с поднятой деревянной крышкой, на которой золотом горит слово «Виктор».

Кто-то поднимается по лестнице.

— Наконец-то!

Ему удалось вскочить на ноги. Вот она, его комната. Чертежная доска, кресло. Полки с книгами. «Викторианская архитектура», «История строительства каркасных домов в Америке». Да, это его книги.

Кто-то стучит в дверь.

— Мистер Майк, вы у себя? Мистер Майк, мистер Райен просит вас к телефону!

— Войди, Генри,войди.

Интересно, расслышал ли Генри страх в его голосе? Понял ли он, что с хозяином происходит нечто необычное?

Дверная ручка повернулась точно живая. С лестничной площадки ворвался свет. Однако лицо Генри оставалось в тени, и Майкл не мог разглядеть его.

— Мистер Майк, есть две новости, хорошая и плохая. Миссис Роуан жива, ее нашли в Сент-Мартинвиле, штат Луизиана. Но она больна, очень больна. Насколько я понял, она не может ни говорить, ни двигаться.

— Господи, ее нашли! Но вдруг это не Роуан?

Больше не обращая на Генри внимания, он бросился вниз по лестнице. Генри шел вслед за ним, говоря без умолку. Когда Майкл, оступившись, чуть не полетел со ступеньки, Генри успел его поддержать.

— Мистер Райен как раз сейчас звонит. Ему сообщили из полиции. Сказали, они нашли женщину, в сумочке которой обнаружены документы на имя доктора Мэйфейр. И внешность ее полностью соответствует описанию.

В его спальне стояла Эухения с телефонной трубкой в руках.

— Да, сэр, он уже здесь. Майкл выхватил у нее трубку.

— Райен?

— Ее уже везут сюда, — сообщил невозмутимый голос на другом конце провода. — Скорая помощь доставит ее прямо в благотворительную больницу. Она будет там примерно через час — если они включат сирену. Майкл, судя по тому, что мне сообщили, она в тяжелом состоянии. Не отвечает на вопросы. Ни кем не входит в контакт. Вероятно, это что-то вроде комы. Мы пытались связаться с ее другом доктором Ларкиным, звонили ему в «Поншатрен». Но его, похоже, нет в номере.

— Что я могу сделать? Чем могу помочь?

Ему хотелось вскочить в машину и мчаться на север, навстречу скорой помощи, а потом, завидев машину, сделать резкий поворот и сопровождать Роуан до самой больницы. Ждать целый час было выше его сил.

— Генри, подай мне пиджак. И отыщи мой бумажник. Он должен быть где-то в библиотеке. Я оставил там на полу и бумажник, и ключи.

— Благотворительная больница, — повторил Райен. — Все уже готово к ее прибытию. Ее поместят в отдельную палату Мэйфейров. Так что встретимся там. Ты ведь тоже не имеешь никаких известий от доктора Ларкина?

Майкл поспешно сунул руки в рукава пиджака и на ходу осушил стакан апельсинового сока, который ему протянула Эухения. Она что-то неуверенно бормотала, пытаясь напомнить ему, что он еще не ужинал, а сейчас уже одиннадцать вечера. Майкл пропустил ее слова мимо ушей.

— Генри, выведи машину из гаража. Поскорее.

Роуан жива. Через час она будет в больнице. Роуан возвращается домой. Черт побери, он знал, знал, что она непременно вернется! Но он и думать не думал, что все произойдет именно так!

Он выбежал в холл, взял у Эухении ключи и бумажник и сунул их в карман. Палата Мэйфейров. Он сам лежал там после сердечного приступа, окруженный со всех сторон медицинскими аппаратами, и целыми днями прислушивался к их равномерному гулу. К гулу, так похожему на звук, издаваемый виктролой. А теперь там будет лежать она.

— Послушай меня, Эухения, — повернулся он к служанке. — У меня к тебе важное поручение. Поднимись в мою комнату. Там на полу стоит старая виктрола. Заведи ее и поставь пластинку. Поняла?

— Прямо сейчас? Ночью? Но зачем?

— Делай то, что тебе говорят. А еще лучше принеси виктролу в гостиную и заведи ее здесь. Нет, не надо. Она слишком тяжела для тебя. Просто поднимись наверх, поставь пластинку, проиграй ее несколько раз, а потом можешь ложиться спать.

Эухения устремила на него непонимающий взгляд.

— Мистер Майк, вашу жену наконец нашли, она жива, и вы отправляетесь к ней в больницу, — сердито пробормотала она. — Вы не знаете, что там с ней такое случилось. Может, у нее с головой теперь плохо. И вы зачем-то приказываете мне включить старый музыкальный ящик.

— Именно так. Ты совершенно правильно меня поняла.

Сияющий лимузин скользил под сенью деревьев подобно огромной темной рыбе.

Майкл сбежал по ступенькам. Перед тем как сесть в машину, он повернулся к Эухении.

— Иди, делай то, что тебе велено!

С этими словами он открыл дверцу лимузина и устроился на заднем сиденье.

— Поехали!

«Роуан жива, а это главное, — твердил он про себя. — Если она жива, то обязательно меня услышит. Мы будем с ней разговаривать, она расскажет, что с ней произошло. Господи Иисусе, Джулиен, она жива! Она будет здесь через час. Но с того времени, как звонил Райен, прошло всего несколько минут».

Машина выехала на Мэгазин-стрит и устремилась к центру города. Тут Майкл вспомнил несколько строк из пророческой поэмы, одно из звеньев в цепочке загадочных и непостижимых слов. Он слышал голос Джулиена, чей приятный французский акцент, казалось, расцвечивал каждую фразу — точно так же в старые времена монахи украшали свои книги, выводя заглавия золотом и покрывая страницы причудливым орнаментом.

— Ужас что творится, — донесся до Майкла голос Генри. — Все эти несчастные женщины. Подумать только! Все они умерли по одной и той же причине.

— О чем это ты? — рассеянно подал голос Майкл.

Ему хотелось курить. Он ощущал восхитительный аромат сигар Джулиена. Его одежда пропиталась ароматом этих изысканных сигар. Воспоминание, внезапное, как удар, овладело им. Джулиен зажег сигару, с наслаждением затянулся и помахал ему рукой. В комнате посверкивала медная спинка кровати, играла виктрола, и Виолетта пела для них.

— Какие несчастные женщины? О чем ты говоришь? — по-прежнему думая о другом, повторил вопрос Майкл. — Я чувствую себя Рипом ван Винклем, который проспал много лет [41], — добавил он извиняющимся тоном. — Скажи, а сколько сейчас времени?

— Одиннадцать тридцать, босс, — отрапортовал Генри. — Я говорил о женщинах из семьи Мэйфейр, умерших в последнее время. О матери мисс Моны и о мисс Эдит, хотя последнюю я никогда не встречал. И еще одна леди умерла — только вот я забыл ее имя. Еще скончалась та, что жила в Хьюстоне. И после нее еще одна.

— Ты хочешь сказать, что все эти женщины недавно умерли? Женщины, принадлежавшие к клану Мэйфейр?

— Да, босс. И мисс Беа говорит, все они умерли по одной и той же причине. Мистер Эрон звонил вам. Многие звонили. Но мы ведь даже не знали, что вы дома. В вашей комнате и свет-то не горел. Откуда нам было знать, что вы спите там на полу.

Генри продолжал болтать, в красках расписывая, как они сбились с ног, пытаясь отыскать Майкла, и слово в слово пересказывая все, что он, Генри, при этом говорил Эухении, а она — ему. Майкл не слушал. Взгляд его скользил по обшарпанным кирпичным домам, тянувшимся вдоль Мэгазин-стрит. В голове звучали строчки стихотворного предсказания.

Итак, это Столов. Он понял это, как только вышел из салона самолета и ступил на трап. Все это время они следили за ним. И сейчас здоровенный мужчина, чью излишне развитую мускулатуру не скрывал даже просторный черный плащ, поджидал его в аэропорту. Глаза встречавшего имели какой-то неопределенный оттенок, однако же сияли, словно только что вымытое стекло.