Когда надзиратель через смотровое окошко заглянул в камеру, Герд стоял перед лежанкой на коленях, уткнув в нее лицо. Надзиратель, тучный, выше среднего роста мужчина с красивыми пышными усами, удовлетворенно усмехнулся. Здесь все становятся одинаковыми: сперва беснуются, потом успокаиваются и покорно ждут, когда их призовет к себе бог.

Урси — это он только что заступил на дежурство — медленно пошел дальше вдоль камер по узкому коридору. Время от времени он отводил в сторону заслонки, прикрывавшие смотровые окошки, и заглядывал в камеры. Сегодня в подвале было тихо. Шеф СБ еще не спускался сюда, и узники отдыхали от допросов.

Урси дошел до конца коридора и открыл дверь в дежурку. На пороге он приостановился и глянул вдоль коридора. Там все оставалось по-прежнему. Да и что могло измениться? В жизни подвала СБ никогда не случалось неожиданностей. Двери крепки, запоры надежны. Урси опять довольно усмехнулся и вошел в дежурку. Остальные надзиратели его смены — их было пятеро — не обратили на него внимания. Каждый занимался собой. Один дремал, полулежа в кресле, другой полировал дуло своего пистолета, третий просто сидел, вперив свой взгляд в пространство…

Урси устало опустился в кресло и вытянул обутые в высокие форменные ботинки ноги.

…Герду очень хотелось уснуть, но мертвая тишина, стоявшая в камере, не приглушала, а наоборот, усиливала его внутреннее смятение. Шеф СБ предложил ему условие: Герд называет всех своих знакомых, критически настроенных к Магистрату и СБ, и он, Крайт, освобождает его. Но даже если бы Герд точно знал, что Крайт выполнит свое обещание, он все равно не пошел бы на предательство. А он мог бы назвать кое-кого из инженеров-наставников, кто исподволь воспитывал у детей биоров ненависть к Магистрату, СБ. Нет, нужно запираться до конца, и не только ради принципов, но и во имя своих детей. Как бездарно прожил он свою жизнь!

Когда более четверти века назад он, заключив на поверхности контракт с частным колледжем, получил место преподавателя математики, радости не было предела. Наконец-то он избавился от безработицы, наконец-то прекращалось его нищее, бездомное существование! Если бы он знал, что его, одурманенного наркотиками, спустят в каменную подводную могилу, что он превратится в совершенно бесправное, бесконечно униженное существо, в соучастника творимых здесь преступлений! Лучще бы он оставался безработным, бездомным, нищим бродягой. Будь проклят тот день, когда судьба свела его с представителем мифического колледжа, оказавшегося настоящим концлагерем, да еще подводным, и для биоров и для инженеров! Сколько умерло здесь обманутых надежд, сколько исковерканных судеб, сколько было трагических развязок! Ни один из тех, кто строил этот проклятый Город, не вернулся иод солнце, на живую землю, под живое небо! Ни один!

Герд протяжно застонал и закрыл лицо ладонями. Потом рывком поднялся с колен и неслышно скользнул к стене, отделявшей его от соседней камеры. Он всем телом приник к камню, и ему вдруг послышались тихие голоса его мальчиков. Он весь напрягся, плотнее прижался к стене. Лицо его выразило исступленное внимание. Вновь почудились отцу тихие голоса сыновей.

Бэм-младший легко соскочил с авто и почти бегом поднялся к двери Центра. Он мог позволить себе опоздать на работу на целую минуту.

Как только Тонни увидел в вестибюле Смита, сердце его екнуло от дурного предчувствия. Оно еще более усилилось, когда Смит, любезно раскланявшись с ним, пригласил его подняться к шефу СБ. Пока они шли к лифту и поднимались наверх, прошло меньше минуты. Слишком мало для того, чтобы осмыслить неожиданное приглашение и понять, что за ним кроется.

Крайт, хмуро ответив на приветствие Бэма-младшего, усадил его в кресло, а потом включил видеомагнитофон. Запись допроса Гарди была весьма впечатляющей. За все время просмотра Бэм-младший не проронил ни слова. Он думал. Сейчас ему нужно сказать что-то такое, что решительно повлияет на судьбу Джека. Но как оставить Гарди хотя бы какую-то надежду на спасение?!

Тонни видел, как пристально следит Крайт за его лицом, поэтому старался сохранять полную бесстрастность.

Крайт выключил магнитофон и прямо посмотрел в лицо Тонни. Сегодня с самого утра шеф СБ чувствовал себя победителем вдвойне. Операция «Вестник», начатая не через три дня, как он объявил на заседании Магистрата, а на следующий же день, уже на первом этапе дала результаты, которые превзошли все ожидания. Из ста арестованных утром биоров тридцать оказались вестниками. Многих из них помогли разоблачить фанатики. Тридцать — большой успех. И вот еще Гарди — прелюбодей и возможный сторонник вестников. Правильно сделал Вольф, что начал операцию «Вестник» гораздо раньше объявленного на заседании Магистрата срока. Кто знает, быть может, среди его членов тоже есть пособники вестников.

Бэм-младший видел, что несмотря на свой хмурый вид шеф СБ чуть не лопается от самодовольства.

— Не знаю, — заговорил, наконец, инспектор, — насколько донос Берра соответствует истине. Зачем вам делать из Гарди заговорщика? Он нарушитель закона о нравственности, и только. Я понимаю, вам выгодно представить его как врага Магистрата. Вот, мол, какие мы бдительные, как хорошо работаем, но…

— Я вас не понимаю. Берру этот Гарди с самого начала показался подозрительным. Он все время вступался за биоров, мешал агентам наказывать их. Мы уже давно к нему приглядываемся. А вчера? Это возмутительно! Берр абсолютно прав в оценке Гарди. Он подозрителен, и не надо выгораживать его.

— Не знаю, — все так же, как бы размышляя вслух ответил инспектор. — Вряд ли у пас что получится. Боюсь, Магистрат потребует от вас предъявить более серьезные доказательства вины Гарди по части доноса Берра. Ведь СБ сама утверждала его кандидатуру как моего помощника. Он всего-навсего нарушитель закона о нравственности. Что касается доноса Берра, то это довольно шаткое обвинение. Как враг Магистрата Гарди явно не проходит, а в остальном… Посмотрим.

— То есть, — нахмурился Крайт.

Инспектор тонко усмехнулся.

— Не спешите, Крайт, с окончательными выводами. Не каждый прелюбодей сгорает в крематории.

— Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что сказал. Мой отец не самый последний человек в Городе, а он питает слабость к Гарди, относится к нему почти, как и ко мне. Он может обратиться к Вольфу с просьбой отнестись к Гарди снисходительно, и я не думаю, что Вольф… Конечно, Гарди заслуживает сурового наказания, но… Думайте, господин Крайт, думайте.

Инспектор сухо улыбнулся и откланялся. Надо скорее сообщить отцу об аресте Джека и предпринимать какие-то меры к его спасению.

Крайт едва удержался от того, чтобы не сказать вдогонку Бэму-младшему что-нибудь особенно ядовитое. Этот молокосос совсем обнаглел: начал запугивать и кого — самого шефа СБ?! Впрочем, инспектора можно понять. Все-таки Гарди его друг и помощник по работе. Он всячески старается выгородить его. Но еще не было такого, чтобы кто-то мог опровергнуть обвинения СБ. Вряд ли заступничество Бэмов будет иметь успех.

Крайт сидел в своей излюбленной позе: раскинувшись на широкой спинке кресла и вытянув ноги под столом. Теперь он может позволить себе удовольствия. Кто сейчас скажет, что СБ плохо видит врагов Магистрата? Чего стоит одна операция «Вестник»? А этот Герд, Венк из пищевого комбината, Кнок — этот похититель генераторов для автоматов, Гарди — весьма подозрительный тип и еще прелюбодей, представитель самого Магистрата да еще разоблаченные вестники. СБ сейчас, как никогда в последнее время, сильна. Никто не посмеет ходатайствовать за Гарди. Можно спокойно заняться его партнершей. Как удачно все сложилось.

Не помоги ему, Крайту, сам Гарди, кто знает, удалось бы ему добиться своего. А теперь куда она денется — прелюбодейка, взятая па месте преступления. Он, Крайт, получит свое, а не этот грязный Мэг, который столько добивался ее. Мария была как раз той самой девушкой, на которую Крайт давно уже положил глаз.