Печатается по автографу, хранящемуся в ГTM. Публикуется впервые.
Борис Семенович Миронов (1882—1922) — сын Семена Васильевича Миронова (1844—1917), отставного офицера, проживавшего в станице Урюпинской, Донской области, юнкер Николаевского кавалерийского училища. В 1902 г. произведен в офицеры одного из лейб-казачьих полков. В 1905 г. за пропаганду среди нижних чинов идей Толстого отбывал месяц наказания на гауптвахте; был освобожден после медицинской экспертизы, признавшей его душевно больным на почве развивавшегося прогрессивного паралича. Болезнь лишала Миронова возможности работать и привела к смерти.
Ближайшим поводом переписки Миронова с Толстым послужило его душевное состояние, вызванное необходимостью принять присягу, чтò шло в разрез с его убеждениями. Обращение Миронова к Толстому произвело большое впечатление на военное начальство, и Миронов был приглашен к начальнику военно-учебных заведений вел. кн. Константину Константиновичу Романову (выпускавшему стихи под псевдонимом К. Р.) для объяснений. Вел. князь любезно принял Миронова, попросил разрешения прочитать письмо Толстого, и конфликт был ликвидирован. В Урюпинской Миронов познакомился с Ф. А. Страховым, находился под его влиянием и поддерживал дружеские отношения с семьей Страхова многие годы.
Ответ на письмо Миронова от 9 сентября 1900 г.: «Федор Алексеевич Страхов открыл мне новый, чудный мир, в котором я всегда чувствовал живейшую необходимость, но со своим слабым умом я не в силах был разобраться в той ужасной лжи и путанице, в которой вырос сам и видел окружавших меня людей. Своими простыми, но ясными истинами Вы ответили мне, Лев Николаевич, на существеннейшие запросы моего духовного «я», смысл жизни стал мне ясен, но я всё не могу еще решиться распахнуть двери и вырваться на свежий воздух. А между тем, общее течение перенесло меня из кадетского корпуса в военное училище, и вот теперь я очутился в самом рассаднике всякого насилия и лжи, задыхаюсь, хочу вырваться отсюда и боюсь… боюсь, погнавшись за журавлем, потерять синицу, даром, что питаю к ней отвращение. И, находясь в состоянии такого ужасного разлада, я стараюсь забыться за папиросой и курю, курю до одурения. Посмотришь кругом себя: всё обставлено так законно, нормально, даже вполне здраво, повидимому, что не хватает духу сказать моим мучителям, среди которых много милых и добрых людей: «оставьте меня, не ломайте, пустите!». Кто же заставлял меня итти сюда? Ведь знал же я на что иду? Неужели я человек без разума и воли? Пожалейте меня, дорогой Лев Николаевич, если только я заслуживаю сожаленье, скажите мне свое доброе слово, поддержите меня и научите».
В ответном письме от 23 сентября Миронов писал: «Сердечно благодарю Вас за то, что Вы не отказались поддержать меня в трудные минуты жизни; ответ Ваш объяснил мне многое. Я безусловно не нахожусь на такой нравственной высоте, чтобы отдать и жизнь свою и силы для служения богу. Я могу пожертвовать для этого какими угодно материальными благами, но мне кажется, что достаточно будет тогда одного только взгляда, брошенного на меня любым из моих бывших товарищей, чтоб привести меня в смущенье […] Вы обращаете внимание всего света на ненормальные условия современной жизни вообще и в частности на суд, с сопровождающим его физическим насилием над людьми, называемыми преступными. Но взгляните теперь на вопиющее зло, совершаемое на моих глазах, на нравственное и физическое порабощение военно-учащейся молодежи, которую родители за недостатком материальных средств отдают на казенный счет в кадетские корпуса. Теперь я среди юнкеров, и в чем же заключаются их интересы: в службе, в женщинах и водке. Они даже не могут допустить возможности какой-либо иной жизни, вызванной нравственными побуждениями. И ведь в таком положении целые десятки тысяч «образованных» молодых людей! Вот на что обратили бы Вы еще свое внимание и перо, дорогой Лев Николаевич!».
Вскоре Миронов приехал из Петербурга в Москву и лично познакомился с Толстым. См. его воспоминания «Свидание с Толстым» — «Международный толстовский альманах», изд. «Книга», М. 1909, стр. 114—123.
* 369. И. М. Трегубову.
1900 г. Сентября 18? Я. П.
Дорогой Иванъ Михайловичъ. Вы меня благодарите, а я васъ очень, очень благодарю за ваше доброе письмо. Слова могутъ раздѣлять насъ, но не чувство религіозное, не стремленіе. Въ этомъ я увѣренъ, что мы вмѣстѣ. Слова важны, но въ сравненіи съ чувствомъ религ[іознымъ], съ стремленіемъ къ Богу — ничтожны.
Чтобы не расходиться, будемъ1 имѣть въ виду стремиться къ Богу, будемъ сознавать, что истинная, спокойная, твердая жизнь только въ Богѣ, и мы всѣ будемъ вмѣстѣ. Въ послѣднее время мнѣ особенно стало ясно ужасающее различіе тѣхъ двухъ жизней, кот[орыми] мы всѣ живемъ. Сначала онѣ сливались, а теперь такъ опредѣленно раздвоились, что я всякую минуту, особенно когда самъ себѣ гадокъ своими тѣлесными слабостями: похотью, гнѣвомъ, гордостью, могу уйти отъ своего тѣла въ ту божескую духовную жизнь, кот[орая] доступна всѣмъ намъ. Стоитъ только вспомнить, кто я: сынъ Божій, слуга Его. Пишу то, что нынче особенно живо чувствовалъ; пожалуйста, не осуждайте меня. У меня есть Арх[имандрита] Михаила Евангеліе.2
Любящій васъ Л. Толстой.
Я радъ, что И[лья] П[етровичъ]3 б[ылъ] у васъ и сообщилъ вамъ все о вашемъ другѣ.4
На обороте: г. Гробинъ, Курляндской губерніи. Ивану Михайловичу Трегубову.
Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ. Секретка. На подлиннике пометка адресата: «18 сент. 1900» (дата написания) и «пол. 22 сент. 1900». Датируется по почтовому штемпелю: «Ясенки Тульской губ., 19 сентября 1900». Отрывок впервые опубликован в журнале «Единение», 1916, I, стлб. 6.
Письмо Трегубова, на которое ссылается Толстой, в архиве не обнаружено. Вероятно, оно было написано в ответ на письмо Толстого от 3 августа 1900 г. по поводу волновавшего в то время Трегубова вопроса о божественности Христа и о происхождении евангелий. См. письмо № 350.
1В подлиннике: будетъ
2 Архимандрит Михаил, «О евангелиях и евангельской истории», изд. второе, М. 1870.
3 Илья Петрович Накашидзе. См. письмо № 386.
4 Елена Петровна Накашидзе (р. 1868 г.) — сестра И. П. Накашидзе, в то время единомышленница Толстого, проживавшая в Англии.
370. В. Г. Черткову от 18? сентября.
371. С. А. Толстой от 20 сентября.
372. T. Л. Сухотиной (Толстой).
1900 г. Сентября 23. Я. П.
Спасибо, милая голубушка Таня, что написала мнѣ и написала, что здорова и хорошо доѣхала.1 Я безпокоился и жалѣлъ, что не просилъ тебя извѣстить. Я нарочно ѣздилъ въ Таптыково,2 чтобы отъ Андр[юши], вернувшагося изъ Москвы, узнать. Таптыково очень хорошо. Андрюша продолжаетъ быть необыкновенно счастливъ, боюсь, что какъ Поликратъ.3 Отъ Сережи печальное извѣстіе: Алекс[андръ] Аф[анасьевичъ]4 заболѣлъ рожистымъ воспаленіемъ руки, гангрена, и умеръ. Нынче письмо отъ Сони:5 Соф[ья] Ал[ексѣевна] 6 очень плоха. Везутъ ее въ Крымъ, Анночка 7 съ ней. Соня была у нее и, кажется, опять ѣдетъ. У насъ хорошо. Мнѣ иногда безъ васъ, двухъ дочерей,8 грустно. Хоть и не говоришь, а знаешь, что тебя понимаютъ и любятъ то, чтò ты не то что любишь, a чѣмъ живешь. Цѣлую тебя. Привѣтъ всѣмъ. Жули 9 копируетъ рядомъ со мной письма. Саша 10 съ О. Н.11 уѣхала въ Овсянниково.12 Былъ И. И. Бочкаревъ.13 Онъ тебѣ пишетъ.
На обороте: Орловско-Грязск. ж. д. станція Архангельское. Татьянѣ Львовнѣ Сухотиной.
Печатается по автографу, находящемуся в архиве адресата. Секретка. Датируется по почтовому штемпелю: «Ясенки Тульской губ., 23 сентября 1900». Впервые опубликовано в «Современных записках» 1928, XXXVI, стр. 210.
1 Татьяна Львовна Сухотина 18 сентября уехала из Ясной поляны в Кочеты.
2 Имение Андрея Львовича Толстого в Тульском уезде.
3 Поликрат (VI в. до н. э.), тиран о. Самоса, достигший высот могущества и славы, был распят персидским сатрапом на кресте.
4 Александр Афанасьевич Афанасьев — управляющий имением Сергея Львовича Толстого в Никольском-Вяземском.
