Письмо содержит правдивые и важные мысли.

Ваш друг и единомышленник

Лев Толстой.

14 Мая 1900.

Печатается по автографу, хранящемуся в AЧ. Вероятно, дата Толстого нового стиля. В России публикуется впервые, о публикации за границей сведений не имеется.

Письмо адресовано Иогану Клейнпопену, старому инвалиду германской армии. См. письмо № 262.

¹ «Свободная мысль» 1900, 4, стр. 50—51.

² Письмо это в архиве не обнаружено.

1900 г. Мая 2/14. Москва.

14 Мая 1900.

Если вы хотите измѣнить свою жизнь для того, чтобы вамъ лично она была пріятнѣе, то такое измѣненіе есть поступокъ эгоистическій и потому нехорошій; если же жизнь въ городѣ вамъ тяжела п[отому], ч[то] она не удовлетворяетъ вашимъ нравственнымъ требованіямъ, то старайтесь только о томъ, чтобы удовлетворить этимъ требованіямъ, и очень мож[етъ] б[ыть], что вы найдете возможнымъ это удовлетвореніе, не измѣняя своего мѣста жительства. Во всякомъ случаѣ, цѣль человѣка въ томъ, чтобы жить хорошо, а не въ томъ, чтобы жить тамъ или здѣсь. Жить же хорошо можно вездѣ. Только тогда переѣзжайте въ деревню, когда найдете, что вамъ нельзя жить нравственно въ городѣ, или когда обстоятельства приведутъ васъ туда. Я же лично не могу дать вамъ работы, т[акъ] к[акъ] не имѣю никакой собственности.

Левъ Толстой.

Печатается по копировальной книге № 3, л. 8, хранящейся в ГТМ. Местонахождение автографа неизвестно. Дата Толстого нового стиля. Основание датировки: в копировальной книге письмо находится среди писем от 2 мая. В России публикуется впервые, о публикации за границей сведений не имеется.

Ценек Сыровы (Cěněk Syrovy) — сверхштатный учитель в Колине на Эльбе (Богемия, Австрия).

Ответ на письмо Сыровы от 21 марта н. ст. 1900 г. (перевод с французского): «Дорогой учитель, вы лучше всех знаете, насколько так называемая цивилизованная жизнь идет в разрез с жизнью естественной. Вот почему я охотно обменял бы свое настоящее положение на простую жизнь крестьян. Я готов сейчас же ехать к вам, если вы только дадите мне возможность, трудясь на ваших полях, заработать себе на жизнь. Я занимаю в настоящее время место сверхштатного учителя в коммерческой школе. Мне только двадцать два года, но я уже вполне постиг безнравственность той жизни, которую ведут обычно люди моего круга. Предвижу все последствия, связанные с моим решением, и всё же продолжаю умолять вас принять меня в ваше имение. Осмеливаюсь просить вас высказать ваше мнение по этому поводу. Я не хотел бы затруднить вас чтением слишком длинного письма. Не зная русского языка, я вынужден был остановиться на французском, но очень прошу вас ответить мне по русски». Письмо адресовано в Ясную поляну Псковской губернии. На конверте пометка Толстого: «Б[езъ] о[твѣта]».

1900 г. Мая 2. Москва.

Любезный и дорогой Шкарванъ,

Виноватъ передъ вами. Самъ радъ, когда получаю отъ васъ письмо или такія свѣденія, какъ тѣ, к[оторыя] вы сообщили Шанксъ¹ и Iенк[енъ],² а самъ не пишу. Спасибо, что вы любите меня и потому не считаетесь со мной. Вашъ отвѣтъ пастору такой безразличный (почти) поступокъ, что счастливъ тотъ, кто только такіе грѣхи за собой знаетъ и видитъ.

Другое же обстоятельство, заявленіе о бракѣ, есть одна изъ тѣхъ дилеммъ, въ к[оторыхъ] намъ неизбѣжно двигаться. На каждомъ шагу намъ предстоятъ вопросы не о томъ, сдѣлать ли мнѣ хорошее или дурное? Если бы въ этомъ б[ыли] вопросы, то легко бы было не ошибаться; а вопросъ всегда въ томъ, чтò — не лучше — a менѣе дурно: то или это? Гдѣ лучше пройти, по жидкой или по густой грязи, а пройти, и по грязи пройти, ужъ неизбѣжно, п[отому] ч[то] ты давно ужъ забрелъ въ эту грязь: и спереди и сзади, вездѣ грязь. Полезно это только тѣмъ, что знаешь, какъ ты плохо шелъ и до сихъ поръ, и будешь осторожнѣе, когда выберешься на чистое.

Въ какомъ положеніи вашъ бракъ? Напишите. Я думаю, что вамъ нуженъ былъ бракъ, и что это будетъ вамъ въ нѣкот[орыхъ] отношеніяхъ облегченіемъ.³

Дебрюину⁴ мы послали телеграмму. Меня тоже такія явленія очень трогаютъ. Я вижу все ихъ значеніе. И мнѣ кажется, что и другіе начинаютъ понимать это. Я очень б[ылъ] занятъ это время, написалъ двѣ статьи, одна Патріотизмъ и правительство, а другая Ново[е] рабство.⁵ О рабочемъ вопросѣ. На дняхъ досылаю ихъ Черткову. Нетолько иногда, но теперь постоянно вижу зарю новаго свѣта. И она все разгорается. И радостно я жить и умирать. Братски цѣлую васъ.

Л. Толстой.

2 Мая 1900.

На конверте: Suisse, Minusio. A. Skarvan. Швейцарія.

Печатается по фотокопии с автографа, хранящегося в Славянской библиотеке Министерства иностранных дел в Праге (фотография снята В. Д. Бонч-Бруевичем на средства Наркомпроса РСФСР; хранится в ЦЛМ). В России публикуется впервые, о публикации за границей сведений не имеется.

Альберт Альбертович Шкарван (Albert Škarvan) (1870—1926) — словак, единомышленник Толстого. Будучи военным врачом при госпитале в Кашау (Венгрия), в феврале 1895 г. по религиозным убеждениям отказался от военной службы, за что был приговорен к тюремному заключению на четыре месяца. Автор книги «Мой отказ от военной службы. Записки врача», изд. Владимира Черткова, Purleigh, 1898. См. письма 1895 г., т. 68.

Ответ на письмо Шкарвана от 2 апреля н. ст. 1900 г. из Швейцарии (получено в Москве 25 марта): «Дорогой Лев Николаевич, простите, пожалуйста, что обращаюсь к вам за вашим мнением в одном деле, в котором колеблюсь немного и не могу точно определить его. Я переводил и продолжаю переводить повести Мопасана, те, которые считаю лучшими [...] Когда появился мой словенский перевод повести «L’Ordonnance», то появилась в одном духовном журнале: «Cirkloné Lesty» критика на эту повесть с следующим пассусом: «Протестируем против введения подобных порнографических сочинений в нашу литературу» [...] Меня взволновала эта заметка духовного журнала, хотя и знал, что она происходит от очень уважаемого, серьезного лица, безупречного пастора, и я ответил на нее [приводится содержание ответа, в котором Шкарван мягко упрекает своего критика в «лицемерной морали»]. Этот ответ духовному журналу я послал напечатать. Сделав это, я не жалею, что так поступил, а боюсь только, что ответ мой вызовет злость в человеке, и что я, быть может, не совсем прав в моей защите Мопасана, которого очень уж люблю. Если вас это не затрудняет, сообщите мне ваше мнение насчет того, хорошо ли я поступил, отвечая так пастору, и прав ли я насчет «Ордонанса», не больше ли прав пастор? Пожалуйста, извините меня за беспокойство, но кроме вас я не знаю другого компетентного судьи в этом деле, который мог бы своим мнением так пригвоздить мое мнение, чтоб оно не колебалось вовсе. Есть еще другое дело, которое расшатало снова меня. Сегодня я ходил с Сунтой в Ufficio municipale делать объявление о нашем браке; идя туда, мне стало очень тяжело, после же — малодушно, и стали мучить сомнения, действительно ли я делаю то, чтò нужно. Так хочется чувствовать при подобных делах одобрение бога. Если мне напишете хоть несколько слов, буду очень рад, если нет, буду продолжать вас любить одинаково, как люблю сейчас».

¹ Мария Яковлевна Шанкс. См. письмо № 41.

² Наталия Александровна Иенкен. См. письмо № 41. Вероятно, Шкарван сообщал Шанкс и Иенкен о религиозном движении в Венгрии и Голландии. Он был в переписке с участниками этого движения.

³ Для Шкарвана, разделявшего взгляды Толстого, вопрос о браке заключал в себе целый ряд вопросов и в личной жизни разрешался не легко. См. письмо № 62а.