1900 г. Апреля 8. Москва.

8 Апрѣля 1900. Москва.

Дорогой Владиміръ Ивановичъ,

Я очень благодаренъ Вертепову¹ за то, что онъ быль у меня (хотя и жалѣю, что не успѣлъ поговорить съ нимъ) и этимъ сдѣлалъ то, что вы послали мнѣ ваше письмо.² Вы совсѣмъ ложное, какъ я вижу, имѣете представленіе о моемъ отношеніи къ вамъ и къ вашей жизни: совсѣмъ не хотите знать того, что я очень люблю васъ (всегда вспоминаю о васъ съ нѣжностью), а что жизнь ваша, кот[орая] представляется вамъ часто тяжелою, мнѣ представляется такою, что я, когда вспомню о томъ, что есть люди, кот[орые] живутъ такъ, то мнѣ становится бодро и радостно. Не буду говорить про васъ, п[отому] ч[то] пишу вамъ, а разскажу вамъ про М. А. Шмитъ (вы, вѣрно, знаете), живущую недалеко отъ насъ въ имѣньи Тани.³ У нея изба, корова, огородъ, польце. Она все дѣлаетъ сама, несмотря на свою старость и слабость, — только изрѣдка помогаютъ ей, — и ея жизнь есть великая поддержка и утѣшеніе для многихъ, изъ к[оторыхъ] первый я. Всѣ дѣла ея жизни имѣютъ смыслъ разумный и нравственный: она пьетъ молоко и ѣстъ картофель, и топитъ печку, и рубитъ дрова, и все это имѣетъ невольно для другихъ гораздо больше глубокій смыслъ и благотворное дѣйствіе, чѣмъ самыя горячія и искреннія статьи и проповѣди. Она одна, а вы и Дадьяни⁴ съ помощью Гастева⁵ дѣлаете это съ семьей. И то, что никто не знаетъ васъ, и вы сами колеблетесь и иногда тяготитесь, и никого не поучаете, и не видите никакихъ послѣдствій своей жизни, и недовольны собой, это то и хорошо. Это то и показываетъ, что вы дѣлаете это не для людей, а для Бога. Помогай же вамъ Богь прожить такъ до конца. Пускай будутъ еще худшія неудачи, пускай случится самое дурное — дѣти не согласятся, выросши, продолжать такую жизнь и осудятъ васъ (я нарочно предполагаю самое страшное), только доживите такъ до конца и вы проживете самую лучшую жизнь, к[оторую] можно прожить въ этомъ мірѣ.

Главное же то, что тотъ, кто извѣдалъ ту жизнь, к[оторой] вы живете, ужъ не можетъ спуститься на прежнюю ступень безъ страданія и раскаянія. Можетъ быть, я ошибаюсь, но я не могу не завидовать вамъ такъ, какъ завидуетъ калѣка, паршивый голодный нищій здоровому веселому богачу.

Вы говорите о воспитаніи дѣтей. Воспитаніе все только примѣр[омъ]. И чтò бы ни⁶ вышло изъ вашихъ дѣтей,⁷ вы знаете, что вы не виноваты въ примѣрѣ поѣданія труда другихъ людей, к[оторымъ] мы развращаемъ нашихъ. Не могу ли чѣмъ служить вамъ въ учебныхъ пособіяхъ: напишите сам[и], чтò нужно. А я самъ подума[лъ] собрать книгъ и послать вамъ.⁸ Прощайте пока. Вѣрно и крѣпко любящій васъ братъ плохой Левъ Толстой.

Гастеву, Дадьяни и вашимъ женамъ и дѣтямъ мой привѣтъ.

Печатается по автографу, хранящемуся в ГТМ. Впервые опубликовано с небольшими сокращениями в «Ежемесячном журнале», издав. В.Миролюбовым, 1914, 2, стр. 129—130.

Владимир Иванович Скороходов (1861—1924) — единомышленник Толстого, с юных лет работавший на земле. Участник нескольких земледельческих общин. С 1890-х гг. жил на хуторе Лескен близ Нальчика Терской обл. (ныне Кабардино-Балкарской автон. обл.). Автор «Воспоминаний старого общинника» — «Ежемесячный журнал» 1914—1916. См. письма 1898 г., т. 71.

¹ Семен Иванович Вертепов (187? — 1915) — казак ст. Прохладной, местный общественный деятель, кооператор. Знаком со Скороходовым с конца 1890-х гг. Свидание его с Толстым было очень кратким. Вертепов, по его словам, «смутился», увидав Толстого, не мог начать серьезного разговора, и ему было неприятно почувствовать себя в роли праздного посетителя. В некоторой степени Вертепов разделял мировоззрение Толстого.

² Письмо Скороходова в архиве не обнаружено. Очевидно, написано оно на тему о неудовлетворенности условиями жизни на хуторе близ Нальчика.

³ Мария Александровна Шмидт жила в Овсянникове, близ Ясной поляны, на хуторе, принадлежавшем Т. Л. Сухотиной. Свое скромное хозяйство она обслуживала исключительно личным трудом.

⁴ Кн. Георгий Александрович Дадиани. См. письмо № 417.

⁵ Петр Николаевич Гастев, — единомышленник Толстого, с конца 1880-х гг. занимавшийся сельским хозяйством в земледельческих колониях. Жил в то время вместе со Скороходовым. В зимние месяцы Гастев занимался обучением детей обитателей хутора по выработанной им программе и методу. См. письма 1897 и 1901 гг., тт. 70 и 73.

⁶ В подлиннике: чтобы не

⁷ Детей у Скороходова было в то время пятеро: четырнадцати, тринадцати, одиннадцати лет и двое маленьких.

⁸ Скороходов просил Толстого выслать книг по истории, по его выбору.

В ответном письме от 1 мая 1900 г. Скороходов писал: «От всей души спасибо вам. Хотя знаю, что вы любите меня, но как-то особенно хочется слышать именно от любимого человека слова любви и сочувствия. Вы своими письмами и статьями сильно укрепляете во мне волю и терпение».

1900 г. Апреля 12. Москва.

Благодарю васъ, дорогой Анатолій Федоровичу за присылку интересныхъ дѣлъ. Возвращаю ихъ съ В. А. Маклаковымъ,¹ котораго вы знаете и котораго рекомендую вамъ, какъ очень даровитаго и хорошаго молодаго человѣка. Очень сожалѣю о томъ, что ваша рѣчь вызвала неосновательныя возраженія.² То, чтò вы сказали, было очень естественно и целесообразно. Надо выучиться не обращать на это вниманіе, чтò вы знаете лучше меня.

Очень радъ буду увидать васъ и обо всемъ побесѣдовать.

Неудача по дѣлу Ерасова меня очень огорчила, а ему будетъ очень тяжела.³

Онъ прекрасный человѣкъ. Такое же дѣло Зиновьева кассировано, и вновь судъ обвинилъ.⁵ Будемъ толкать, авось и отверзется.

Любящій васъ

Л. Толстой.

12 Апрѣля

1900.

Печатается по автографу, хранящемуся в ИЛ. Впервые опубликовано адресатом в его «Воспоминаниях о Льве Николаевиче Толстом» — «Нива. Ежемесячные литературные и популярно-научные приложения» 1908, 9, стлб. 70.

¹ Василий Алексеевич Маклаков (p. 1869 г.) — московский адвокат, общественный деятель. См. письма 1898 г., т. 71.

² Речь А. Ф. Кони о судьбах русского языка, произнесенная 9 марта 1900 г. на первом соединенном заседании Отделения русского языка и словесности и Разряда изящной словесности Академии наук, учрежденного в ознаменование 100-летия со дня рождения А. С. Пушкина. «В начале XVIII века в сильный и цельный по своему источнику русский язык, особливо в язык официальный, вторглось множество иностранных слов, замутивших его чистоту и придавших ему новый, странный и несимпатичный характер изломанности и деланности [...] Затем настоящий русский язык постепенно отвоевывает свои попранные права и, благодаря усилиям Карамзина и в особенности Пушкина, истинного и непревзойденного создателя литературного языка, становится на надлежащую высоту. Однако, со второй половины XIX столетия спокойно обрабатываемая книга сначала постепенно, но неуклонно, а затем с увеличивающеюся быстротою замещается лихорадочно составляемою газетою, и читатель в большинстве предпочитает слушать не результат продуманной мысли автора сочинения, а услышать поскорее вести, удовлетворяющие его злободневному любопытству. А эти вести часто не церемонятся с русским языком, в который вторгается множество слов и оборотов, совершенно чуждых ему и его законам [...] Да будет же дозволено высказать пожелание, чтобы новое сочетание академических сил, следуя заветам великого поэта, сослужило всеми зависящими от него способами службу русскому обществу, укрепляя в нем правильный взгляд на призвание писателя, содействуя увеличению простора русской мысли и став на стражу драгоценных прав русского языка» («Правительственный вестник» 1900, № 58 от 14 марта). В «Новом времени» 1900, № 8638 от 15 марта напечатаны возражения «нашему Златоусту»: «Несомненно, газетное дело требует спешности и не терпит медлительности. Главным образом это относится к событиям дня, к хронике общественной жизни, относится к таким отделам, по которым никто российскую литературу не изучал и изучать не будет. Но и в этом сборном материале слухов и вестей работает уже человеческая мысль, отметая сор и внося стройный порядок в тот отдел повседневного бытия, который без газетного упорядочения погрязал в клоаке сплетен [...] Для наилучшего проникновения в массу читателей газетная статья должна быть составлена безусловно ясно. Это же требование исключает возможность пользования или, по крайней мере, злоупотребления иностранными словами. А вот в «сочинениях авторов спокойно обрабатываемых книг» обыкновенно целые дебри иноземных выражений [...] Значение и русского языка, и Карамзина, и Пушкина, и самая речь А. Ф. Кони проникли и проникнут в огромное большинство читающего населения путем тех же лихорадочных газет, путем ежедневной печати [...] Итак, «да будет же» отдана справедливость газете и газетным сотрудникам» (В. С. К[ривенко?], «Так ли?»).