При мысли о том, что плотину снова может прорвать, Майе захотелось оказаться как можно дальше.

– А при чем тут я, мистер Хедли? – спросила она поспешно.

– Просто Хедли, дорогая моя. Все зовут меня так, зовите и вы. – Репортер повел массивными плечами. – Наверное, вы почти ни при чем, но в провинции каждая мелочь растет как снежный ком. Ваша сестра имела отношение к наркотикам, Аксель предоставляет вам кров, а под ее магазин отводит целое здание. Магазин посещается по большей части детьми и подростками. Слово за слово, одно к другому – глядишь, и подпортили репутацию.

Пораженная до глубины души, Майя не нашлась что сказать на это.

– Мэр хочет лишить меня лицензии на продажу спиртного, – устало заговорил Аксель. – Такие слухи позволят ему убить одним выстрелом двух зайцев: устранить возможного конкурента на выборах и заодно прихлопнуть два процветающих дела. Ральф взялся за это сразу, как только я выступил против подъездной дороги к торговому центру.

– Ах вот оно что! – буркнул Хедли. – А я никак не мог понять...

– Но ведь... это не во власти мэра?.. – спросила Майя с трепетом.

Ей уже приходилось терять крышу над головой, семью, собак, кошек, игрушки – все ценное, чем она обладала, кроме разве что сервиза. Но ни разу она не видела, чтобы кто-то другой терял все, и потому смотрела на Акселя с нарастающим ужасом. Нет, не может быть! Это просто слухи, а слухи приходят и уходят!

– Мэр мало что может персонально, но он знает, за какую ниточку потянуть. Я думал, Ральф не пачкает рук, но если по воробьям стреляют из пушек, дело нечисто. – Аксель переступил с ноги на ногу. – Спасибо, что заглянул, Хедли, но, право же, не стоило пугать мисс Элайсем. Я сам обо всем позабочусь.

– Что?! – возмутилась Майя. – Вы сами обо всем позаботитесь?! Меня порочат, оскорбляют на каждом шагу, пытаются прикрыть мою школу и магазин – и вы предлагаете сами обо всем позаботиться? Вы хоть понимаете, чем это может кончиться именно для меня? Мэтти поместят в детский дом, Клео пустят по миру, а меня, меня... – Майя резко поднялась со стула. – Разрази меня гром, если я не испорчу мэру всю малину!

Она зашагала мимо Акселя. Тот остановил ее, ухватив за руку.

– Во-первых, мне тоже может не поздоровиться, а во-вторых, у вас нет опыта стычек с сильными мира сего. К тому же вам вредно волноваться. Идите наверх, к детям, и хорошенько отдохните. Мы с Ральфом соперничаем еще со школы, и поверьте, я во всем обставлю его.

Если бы Майя могла, она пнула бы его в лодыжку, но с животом это было трудновато. Пришлось прибегнуть к сарказму.

– Ну разумеется! Препояшете чресла и отправитесь на битву. А мое дело женское – ждать вестей у окошка. – Она потрепала Акселя по груди. – Джентльмены, все было очень мило! Пойду наверх вздремнуть, пока могучий, храбрый мистер Хоулм рубит противника в капусту.

Аксель сузил глаза и снова скрестил руки на груди. Было заметно, что он едва сдерживается, чтобы как следует не встряхнуть ее.

– Я дам вам знать, когда пойму, что не справляюсь.

– А я что говорю? Женщина должна знать свое место. Нет, дремать я не буду, лучше позвоню Селене, и мы всласть посплетничаем. Это как раз то, в чем мы сильны.

Она удалилась в вихре летящих тканей и рыжих кудрей. Хедли издал утробный смешок:

– Селена Блэкберн? Она из тех, кто может оскальпировать целый полк мужчин, и они еще рассыплются в благодарностях. Сдается мне, Ральфу крышка. Можешь заказывать цветы на его могилку.

– Селена? С ней, конечно, не соскучишься, но и только. Она даже не осилила институт. Как, по-твоему, она расправится с Ральфом? Позвонит папочке, чтобы проверил его банковский счет?

Аксель заметил, что взгляд его прикован к лестнице, и смутился. Подумаешь, оскорбилась! Ну и пусть дуется. Ему не до этого, ему нужно разработать стратегию и тактику битвы.

– Ты далек от действительности, парень, – с укором заметил Хедли. – А все потому, что мало знаешь женщин. – Он устремил взгляд в сторону лестницы: – За этой нужен глаз да глаз, ты уж мне поверь. На вид без царя в голове, явилась сюда с пустым кошельком – и вот всего за семь месяцев у нее и школа, и магазин, и коготки в тебе и в самом богатом семействе города. Нет, я бы не назвал ее пустоголовой. У нее большие планы. На твоем месте я бы держал ухо востро.

Хотя и он не назвал бы Майю пустоголовой, Аксель сильно сомневался, что она хоть раз в жизни действовала по плану. Он буравил взглядом сначала Хедли, а когда тот ушел, – дверь, за которой он скрылся. Нельзя было поддаваться эмоциям, следовало помнить, ради чего все затевалось, – ради Констанс. Которая, быть может, вовсе и не его дочь.

Внезапно Аксель ощутил такую усталость, что едва выволок себя за порог. И без того он достаточно долго пренебрегал рестораном.

Решив, что заберет дочь после работы, он вернулся туда, но мыслями был далек от деловой суеты. Аксель искал в Констанс хоть что-нибудь свое – и не находил. Если дети в самом деле так чувствительны, как утверждала Майя, им сейчас не стоило встречаться.

Будущее предстало как унылый, безысходный туннель.

Ральф Арнольд расхаживал взад-вперед с тошнотворно сердечным выражением лица. Аксель следил за ним с нарастающей головной болью. Кабинет мэра столь крохотного городка никак не мог быть роскошным, зато он был образчиком патриотизма благодаря полотнищу государственного флага и флажкам поменьше на каждой горизонтальной поверхности. Тем фальшивее казалась манера Ральфа – преуспевающего политика, который, однако, принимает близко к сердцу личные проблемы избирателей.

– Элайсем... говорят, она местная уроженка, но мне не приходилось слышать о семье с такой фамилией.

. – Какая разница? – раздраженно спросил Аксель (в провинции родственные связи были делом святым, но он не желал играть в такие игры). – Эти слухи – злостная клевета, и я требую, чтобы им был положен конец!

– Нет дыма без огня, – заметил мэр со вздохом. – В Шарлотте не дают спуску дилерам, и все равно продажа наркотиков ширится. Не исключено, что они перебираются в провинцию, где тоже найдется клиентура, а полицейский штат не в пример малочисленнее. Умно, не правда ли?

– Может, и умно, но не имеет ко мне никакого отношения! По-твоему, дилер пойдет работать судомойкой?

– А почему ты говоришь это мне? Возмущайся в полиции! Не я же арестовал тех двоих.

– Не ты, ну и что? В этом деле кругом твои отпечатки пальцев! Парни работали у меня всего неделю, а еще через неделю вполне могли попросить расчет. Подсобник сегодня здесь, а завтра там, как навозная муха. Как раз таких непосед все время за что-нибудь привлекают. Всего и требовалось, чтобы их накрыли именно в моем ресторане.

– Я не командую полицией, – заметил мэр, не поворачиваясь от окна, за которым хлестал дождь.

– Ну и зря! Сейчас это пригодилось бы. – Аксель поднялся. – Осади назад, Ральф, иначе, клянусь, я вышибу тебя из кресла мэра!

Он хлопнул дверью, и, поскольку обычно этого за ним не водилось, секретарша в приемной удивленно подняла голову от бумаг. Аксель молча кивнул ей, но не остановился, боясь наговорить гадостей просто потому, что она первой подвернулась под горячую руку. Будь он из тех, кто мечет громы и молнии, сейчас он метал бы их с яростным наслаждением. Вместо того чтобы вернуться в ресторан на машине, он пошел пешком, чтобы хоть отчасти выпустить пар.

Удар уже нанесен, думал он. Даже если Ральф вдруг решит пойти на попятную, он не сможет остановить бешено вертящееся колесо сплетен, разве что позвонит губернатору с просьбой остановить дело по изъятию лицензии. Трудно даже вообразить такое. Что касается угрозы вышибить Ральфа из кресла мэра, попытка баллотироваться на этот пост лишь приблизит конец. Остается идти у него на поводу, то есть убедить Майю закрыть школу. Придется наплести с три короба: что он имеет на Майю и Селену некоторое влияние, что они прислушаются к его доводам и оставят особняк Пфайфера. Возможно, так и будет, если подыскать им что-то другое. В конце концов, Ральфу глубоко безразлична треклятая лицензия – он не настолько мелочен и, может, даже искренне стоит горой за автостоянку и подъездную дорогу. Лицензия для него – всего лишь рычаг, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки.