Стивен опять забежал вперед и попытался преградить Майе дорогу. Не владея собой, она стукнула его кулаком в живот, но Стивен даже не поморщился.

– Проклятие! Майя, ты...

– Проблемы, любовь моя? Я куплю себе свисток, чтобы не пришлось работать кулаками.

По тротуару приближался Аксель. Его походка была размеренной, без намека на спешку, а глаза сощурены в две угрожающие щелки. Стивен повернулся. Хотя противник был в костюме с галстуком, не требовалось много ума, чтобы понять, до чего не равны силы. Он с улыбкой протянул руку.

– Стивен Джеймс, давний друг Майи, – многозначительно сказал он.

– Аксель Хоулм, ее муж, – ответил Аксель, не принимая руки.

Он тщательно осмотрел кисть Майи и поднял суровый взгляд.

– Уже припухает, – заметил он, тоже многозначительно.

Майя ощутила, как воздух вокруг вибрирует от напряжения. Адреналин был на пике, так что казалось, сейчас их всех троих захлестнет видимая волна.

– Рыжие не бывают толстокожими, – отшутилась она. – Я вела Стивена в магазин, показать Алексу, но нужно еще забрать Констанс из школы. Сейчас не время для бесед.

– Ты эксперт по выскальзыванию ужом. Констанс я заберу, а с вами, – он повернулся к Стивену, – мы еще встретимся.

Он не повысил голоса, но этого и не требовалось. С тем же успехом он мог повесить ей на шею табличку «Не приближаться, частная собственность!». Майе захотелось расхохотаться, но она вспомнила, что зрелой женщине (более того, матери) хохотать не следует.

Она приподнялась на цыпочках и чмокнула Акселя в щеку, только ради удовольствия видеть, как эти двое разом шарахнутся.

– Не руби в капусту слишком много драконов, милый. Ты ведь знаешь, что чешуя липнет к асфальту.

Вместо ответа Аксель подхватил Майю под мышки и прижался к ее губам в долгом поцелуе, так что она обмякла и едва удержалась на ногах, когда он ее поставил.

– Драконьи языки хороши заливными, – сказал он, подумав. – Я вырву парочку, а ты приготовишь. Только Мэтти не говори, чьи они, чтобы окончательно не стал вегетарианцем. – Накануне мальчик выудил из кастрюли весь горох, а к остальному не притронулся.

– Ну и ну! – в сердцах высказался Стивен, когда Аксель удалился за пределы слышимости. – Так вот оно что! Ты продалась!

– Осторожнее, – предостерегла Майя, сунув ему под нос кулак. – Хочешь видеть Алексу или оказаться в травматологии?

– Ну и язва же ты! Первоклассная язва! Сидишь, копишь яд...

– Здесь много солнца и свежего воздуха. Только дурак сидел бы сиднем.

Как никогда благодарная Акселю за воздушное платье, Майя гордо пронесла свою новую стройную фигуру мимо Стивена в гущу делового беспорядка магазина. К ней тотчас подступили с многочисленными вопросами, но она отмахнулась, сказав, что займется всем, как только освободится.

– Что все это значит? – не выдержал Стивен, когда они поднимались по лестнице. – Ты заделалась лавочницей?! А как же диплом?

– Диплом пригодился. Мое основное занятие – школа, а это так, между делом. Помогаю Клео с магазином в ее отсутствие.

– В ее отсутствие, хм... мягко выражаясь! Послушай, Майя, мы давно знаем друг друга, не темни со мной. Из тебя такая же лавочница, как из меня доктор наук. Зачем тебе все это? Если ради денег, я обеспечу. Не хватало только, чтобы мой ребенок вырос в кошмарной глуши!

В этот момент Майя пожалела, что не признает насилия, – хотелось столкнуть Стивена с лестницы, чтобы пересчитал все ступеньки. Обычно такие порывы не были ей свойственны. Должно быть, наглоталась адреналиновых паров!

Она не удостоила Стивена взглядом. Вообще казалось странным, что когда-то (не так давно) ей было приятно на него смотреть. Нет, северяне все-таки симпатичнее южан, даже длинноволосых! Вспомнив Акселя, невозмутимо шагающего ей на помощь, Майя ощутила сладкий спазм внизу живота.

– Я бы не сказала, что здесь глушь. В пяти минутах езды находится самый быстро развивающийся город юга. Где еще и растить детей, как не в такой вот «провинции», со всеми достоинствами и без единого недостатка больших городов. У меня и в мыслях нет возвращаться в Лос-Анджелес.

Стивен не ответил, так как появилась Тереза с Алексой на руках, и его внимание отвлеклось. Глядя, как он воркует над дочерью, Майя закусила губу.

А она-то думала, что все устроится само собой! Селена права, у нее в голове труха!

Аксель скрепя сердце пытался завести с Констанс обычный разговор о прошедшем школьном дне. Он успел кое-что перенять у Майи и знал, что на вопрос «Как дела?» дочь ответит пожатием плеч или неопределенным бурчанием, которое можно истолковать по-разному. Поэтому он осведомлялся: «Ну что? Учительнице понравилось твое сочинение?», или: «Тебя сегодня вызывали к доске?».

Однако в этот день, несмотря на ласковый тон, Констанс уловила его раздражение. Скрестив руки на груди и сдвинув брови, она уставилась в окно машины, не сознавая, что подражает отцу.

М-да... растить ребенка – задача нелегкая, потруднее, чем заседать в городском совете. Дети легко улавливают то, что от них пытаются скрыть, но абсолютно глухи к тому, на что им усердно намекают.

– Ну хорошо, хорошо! Я сердит, но не на тебя. Взрослые часто сердятся по разным причинам, совсем не относящимся к детям.

Впереди замаячил особенно крутой поворот. Аксель сосредоточился на управлении, но все-таки ощутил пристальный взгляд дочери.

– Когда Майя сердится, она говорит пароль, и я все понимаю.

Это было что-то новенькое.

– И тогда ты не против, что она сердится даже на тебя?

– Конечно, нет. Каждый может рассердиться. Майя сказала, что «нам надо поговорить» – самый лучший пароль, потому что большинство людей, когда сердится, говорит именно это.

С минуту Аксель изумленно переваривал услышанное. В самом деле, сколько раз он говорил «нам надо поговорить» тому, кому охотнее устроил бы хорошую головомойку! Сколько раз он говорил это Майе! Уж слишком она проницательна, а ее благосклонная улыбка скрывает столько сюрпризов, что не разобраться и за тысячу лет. С ней не соскучишься. Черт возьми, он оставил ее с бывшим любовником! Вот болван!

– Ладно, я буду говорить пароль каждый раз, как на тебя рассержусь, но это будут не просто слова, а то, что нам нужно кое-что обсудить. Устраивает?

– Угу, – сказала девочка после короткого раздумья. – А сейчас на кого ты сердишься? На Майю?

Только теперь Аксель понял, что они по-настоящему разговаривают, и огорчился, что поездка подходит к концу. Разговор с Констанс приносил плоды.

– Да, на Майю, но ее вины тут нет, и потому я сержусь еще больше. Не люблю выходить из себя.

– Вот и Майя так говорит. – Констанс хихикнула. – Что ты чаще всего сердишься на себя самого.

– По-моему, она чародейка... – буркнул Аксель, тормозя у нового магазина.

– Как Глинда, добрая волшебница, – со знающим видом заметила девочка. – У них даже волосы одинаковые.

– А вот и нет. У Майи волосы рыжие.

– Как бы я хотела иметь рыжие волосы! – вздохнула Констанс и начала расстегивать ремень.

– Твои идут к цвету глаз, а значит, других не надо. Когда-нибудь ты вырастешь в красавицу, какой была твоя мама.

– А я хочу вырасти в красавицу, как Майя, – с вызовом ответила девочка.

– Ну, раз уж Майя чародейка, то, может быть, она это устроит, – рассеянно произнес Аксель.

Он думал о том, как было бы хорошо, если бы чародейка превратила своего бывшего любовника в жабу. Тогда его не придется выбрасывать из окна. Обвинение в оскорблении действием вряд ли поможет сохранить лицензию на продажу спиртного, тем более что слухи насчет наркотиков только-только начали утихать.

Наверху их встретила ария из «Человека из Ламанчи». Акселю пришло в голову, что выбор музыки каким-то образом отражает настроение Майи, но как именно? Он не мог подобрать ключа и решил, что здесь тоже потребуется пароль. Проще собрать кубик Рубика, чем постигнуть женскую душу. Как, черт возьми, понять, что изменилось с приездом Стивена и каковы теперь правила игры?