— Ненавижу! — крикнула в последний раз Зара, вкладывая в этот крик всю свою истерзанную душу и разбитое сердце, и стукнула кулаком по постели.

Ей нельзя пить. Она же знает это. Всегда после этих грандиозных попоек она просыпалась среди ночи или в обед следующего дня и рыдала. Алкоголь бередил старые раны, которые никогда не заживут до конца, прижигал их раскаленным железом, а затем посыпал солью. Но она всё равно каждый раз возвращалась к этому нехитрому способу устранения грусти. Звон бокалов и рюмок был её любимой мелодией, а жгучая жидкость — лучшим лекарством. Зара не считала себя алкоголичкой. Пила она довольно редко, когда хотелось почувствовать себя живой. А что может помочь лучше, чем яркие и болезненные воспоминания? Она прятала их так глубоко внутри себя, что, казалось, и не достать. Но алкоголь справлялся с этой задачей на «ура». Сейчас её жизнь стала такой серой и безликой, что и вспоминать было не о чем. Прошлое же было насыщено событиями, окрашенными во все оттенки чёрного. Оно было настолько пошлым и грязным, что порой она шла в душ, чтобы смыть с себя эти сны.

Зара открыла глаза, видя перед собой лишь размытые пятна вместо спальни. Чертова квартира! Она ненавидела ее до дрожи. Да, она жила в шикарном доме, в квартире с евроремонтом. Но что у нее было здесь, кроме мебели и выедающего душу одиночества? Ни-че-го. Зара кинула подушку, ту самую, которая собрала всю её сегодняшнюю боль, в кресло, что стояло напротив кровати.

— Ненавижу! — вырвалось у нее против воли. Хочет кричать и будет кричать. Уж хоть это она может себе позволить?

— Меня-то за что? — раздался удивленный, но в то же время бесцветный мужской голос откуда-то со стороны кресла.

Зара окончательно протрезвела и вскрикнула, увидев мужчину, сидевшего напротив. Макс! Но что он тут делал? Она же не давала ему ключи от своей квартиры!

— С добрым утром, дорогая, — сказал он и запустил подушкой в стену рядом с ней.

Подушка упала в нескольких сантиметрах от девушки, а сама она вжалась в спинку кровати, испугавшись его дальнейших действий.

— Что вы тут делаете? — спросила Зара дрожащим голосом.

— Встречный вопрос. Какого черта ты напилась?!

— Мне захотелось, — дерзко ответила девушка и неосознанно подалась вперед, как бы выражая свою свободу в действиях.

— Милая, ты делаешь только то, что мне захочется, — жестко сказал мужчина и поднялся. — Вставай.

Он стоял сейчас перед ней, такой могущественный и сильный... У Зары закружилась голова. Что он хотел сделать? Ударить? Изнасиловать? Поставить на колени? Девушка осторожно встала и двинулась в сторону Макса, путаясь в простыне. Внезапно голова закружилась сильней, и Зара начала падать. Но он поймал ее и прижал к груди. Он хотел... утешить ее и дать свою защиту? Её слезы разбили его щит из ненависти и отвращения. Её слезы были его слезами. Он также плакал когда-то, будучи ребенком, также звал маму, просил ее простить его за все, за все несуществующие грехи. Слёзы девушки были чистыми, как капли утренней росы на траве. Они были такими искренними, что он не мог им сопротивляться, хоть и пытался изо всех сил. Жалеть шлюх было не в его стиле!

Так они и простояли минут пять. Зара просто обвила его шею руками и молчала, не желая нарушать тишину. Она старалась даже не дышать, чтобы слышать, как бьется его сердце рядом. Никто еще так не обнимал ее, не прижимал к груди, ни с кем она не чувствовала себя в большей безопасности. Может, в следующую минуту он ударит ее и скажет раздвинуть ноги, но сейчас он крепко держал ее в своих руках, даря теплоту и поддержку. Макс же не шевелился просто потому, что не мог понять, что с ним произошло. Почему он сразу не кинул эту шлюху обратно на постель? Какого хрена он сейчас обнимал её? С чего это её проблемы так взволновали его? Но он не мог расцепить руки, не мог оторваться от неё. Макс вдыхал аромат ее волос и удивлялся сам себе. Сейчас она была подобна потерянному ребенку, заблудшей душе, но никак не прожженной шлюхой.

Мужчина очнулся от своих мыслей и, подхватив на руки, понес девушку в ванную.

— Что ты делаешь? — возмутилась Зара, когда он запихнул её в ванную и потянулся к душу. — То есть... Вы, — быстро исправилась она.

— Можешь обращаться на «ты», — ответил Макс, игнорируя ее возмущение. Он включил холодную воду и направил душ на девушку.

Она закричала, закрываясь руками, пытаясь спастись от этой ледяной лавы. Что он делал? Псих!

— Это, чтобы ты протрезвела. Хватит или еще больше повернуть переключатель?

— Нет, не надо, — процедила Зара сквозь стучащие друг о друга зубы.

Он передал ей ручку душа, развернулся и вышел из ванны. Макс устроился на кухне, предварительно поставив чайник. Зачем он это сделал? Хотел проявить заботу о ней? Об этой шлюхе? Мужчина встал, подошел к плите и поднял руку в нерешительности. Выключить или нет? Разозлившись на себя, он вернулся на место. Что за хрень с ним происходила?! Ходит, как идиот, по кухне, не зная, поставить чайник или нет. Хочет и ставит! Кто сказал, что это для нее? Если и она тоже захочет выпить чаю — да ради бога…

Что ей снилось? Почему она так плакала? Эти слезы, бежавшие по её щекам, врезались в его сердце стальными тросами, намереваясь вырвать его из груди. Он видел женские слёзы и раньше, и даже был их причиной, но они никогда не задевали его. Сейчас же в нём проснулся какой-то другой человек, который должен был умереть ещё много лет назад. Человек, у которого была душа. Человек, который мог чувствовать. Она звала мать и просила прощения. За что? За то, что шлюха? И где была ее мать? Мать... Свою он ненавидел. Лучше бы она его не рожала вообще. Он ненавидел её так сильно, как только мог. А вслед за ней и всех женщин. Ненавидел и никогда не жалел. Но Зара просто ошеломила его своими слезами. Явившись утром к ней домой, он намеревался наказать её за то, что телефон не отвечает. Ведь он сказал, что теперь она принадлежит ему! Он уже видел картины их дикого соития, видел, как возьмет её сзади, а потом в рот... Он даже был рад её ослушанию! Но, войдя в квартиру, он увидел лишь пару пустых бутылок и выкуренную пачку сигарет, валявшихся на полу в коридоре. Это его разозлило еще больше. Макс терпеть не мог курящих и пьющих женщин. Тогда в его воображении стали появляться картины еще большего насилия.

То, что он увидел в её спальне, было настолько личным и интимным, что его сердце сжалось. Перед ним лежала маленькая девочка, а совсем не опытная проститутка. Слезинки стекали по щекам, как капли воды по стеклу, прорезая ровный тон кожи, оставляя на ней черные дорожки от туши. Она шептала и звала маму, находясь в бреду. Тогда его сердце разбилось на две половины. Была ли она так же одинока, как и он? Или просто поругалась с мамой и теперь просила за это прощения? И кто ей снился потом? Кого она умоляла оставить ее и не трогать? Если это опять Михаил её тронул, он убьет его точно. Сегодня же. Как только она скажет, что это сделал он, Макс сразу же похоронит его. На самом деле, он очень сомневался, что это мог быть Михаил. После их вчерашнего разговора он должен был перед Зарой на коленях ползать.

Чайник закипел, извещая об этом громким свистом и отвлекая от всех вопросов, что стали причиной головной боли. Он должен узнать о ее прошлом! Вдруг всё не так, как он думает? Что заставило её заняться проституцией? Странно... Он никогда не задавался подобными вопросами. Это его не касалось. Но с ней все было иначе.

— Стефан, мне нужна вся информация, которую ты только сможешь найти, об этой шлюхе, — распорядился Макс по телефону. — Ее зовут Зара. Откуда мне знать ее настоящее имя? Зайди в "Шкатулку" и узнай. Мне плевать, как ты достанешь информацию. Можешь съездить в Саратов, если она, конечно, не соврала о том, что оттуда родом. До связи.

Зара приняла душ и сейчас несмелыми шагами вышла из ванной. Что она ему скажет? И как, вообще, себя с ним вести? Надо же было так опозориться! И не просто опозориться, а проявить слабость! Он же хищник по натуре, а она его добыча. Теперь он загорится идеей преследования еще больше. Но что теперь поделаешь? Она просто больше не будет пить. Никогда. Зара вошла на кухню, опустив глаза и смотря в пол.