— Вы боитесь, что нас обнаружат ваши родители?

Она покачала головой:

— Нет, не то. Я просто… просто не могу больше заниматься с вами любовью.

— Не можете больше заниматься со мной любовью? Никогда?! — в ужасе вскричал он.

Она смущенно сцепила пальцы.

— То есть пока мы не поженимся. Я… я суеверна в этом смысле, видите ли. — И она договорила срывающимся голосом: — Мне хочется, чтобы завтрашняя ночь была особенной.

— Понимаю, — кивнул он. — А знаете, это очень мило с вашей стороны, ангел мой.

— Черт возьми, Фабиан, не смотрите на меня так!

Они стояли, глядя друг на друга, и казалось, что желание воспламеняет даже воздух, их окружающий. Мисси пыталась запечатлеть в своей памяти точеные черты любимого, совершенство его тела, пылающие глубины темных глаз. Внезапно осознав, что после завтрашнего дня ей никогда больше не увидеть его, никогда больше не ощутить его сладостных ласк, она решила поддаться своему страстному порыву.

— Фабиан, что бы ни случилось, прошу вас, помните, что я люблю вас, — со слезами на глазах произнесла Мисси.

— Я тоже люблю вас, дорогая, — отозвался он, но, судя по всему, был немало озадачен.

Она опустилась перед ним на колени и принялась расстегивать его ширинку.

— Мисси, что вы..

Прежде чем решимость покинула ее, она его поцеловала.

Фабиан на мгновение окаменел и тут же пришел в страшное возбуждение.

— Ради Бога, где ты научилась таким вещам?.

— Нигде, — отозвалась она, — поверьте мне, Фабиан, «учусь, делая». — И, с подозрением взглянув на него, закончила строго: — Надеюсь, и вы тоже.

— О да, — ответил он дрожащим голосом. — То есть я никогда еще…

Его слова заглушили восторженные звуки страсти.