Городские часы пробили десять.
- Подумать только, - его все еще нет! - воскликнула миссис Аркадия.
- Может быть, он забыл, на какой день назначена встреча? - нерешительно заметила Берта.
- Забыл! - гневно повторила молодая женщина.
- Если не передумал, - робко заметила Берта.
- Передумал! - с еще большим возмущением воскликнула ее госпожа.
Она сделала несколько шагов в направлении Эксетер-стрит. Горничная следовала за ней по пятам.
- Ты не видишь его? - через несколько минут с нетерпением спросила миссис Стенфорт.
- Нет, сударыня!
- Возмутительно!
Миссис Стенфорт снова повернула к площади.
- Нет… Никого… Все еще никого, - твердила она. - Заставить меня ждать… после того, что было условлено… Ведь сегодня восемнадцатое мая, не правда ли?
- Да, сударыня.
- И скоро пробьет половина одиннадцатого?
- Ровно через десять минут…
- Так вот!… Пусть он не надеется, что у меня лопнет терпение. Я пробуду здесь весь день и еще дольше, если понадобится.
Служащие гостиниц на площади Конституции обратили бы внимание на явное беспокойство молодой женщины, как два месяца назад заметили нетерпеливые движения всадника, ожидавшего ее. Тогда оба они собирались предстать перед судьей, который должен был связать их брачными узами. Но сейчас весь город - мужчины, женщины и дети - был увлечен совсем другим. В городе Уостоне миссис Стенфорт была, вероятно, единственным человеком, не интересовавшимся этим «другим». Все были заняты одним лишь чудесным метеором, его продвижением по небу, его падением, назначенным на определенный день обоими местными астрономами, хотя между их предсказаниями и существовало некоторое расхождение. Люди, толпившиеся на площади Конституции, так же как и служащие у подъездов гостиниц, нисколько не интересовались присутствием здесь миссис Аркадии Стенфорт. Мы не беремся сказать, в самом ли деле луна, как принято считать в народе относительно лунатиков, оказывает воздействие на человеческий мозг. Но во всяком случае можно утверждать, что на земном шаре в те дни насчитывалось значительное количество «метеориков». Эти люди забывали обо всем на свете при мысли о том, что над их головами носится шар, стоящий миллиарды и готовый в один из ближайших дней свалиться на землю.
Но у миссис Стенфорт были явно другие заботы.
- Ты не видишь его, Берта? - после короткого ожидания спросила она снова.
- Нет, сударыня.
В эту минуту в конце площади раздались крики. Несколько сот человек выбежали из соседних улиц, и вскоре на площади собралась значительная толпа. В окнах гостиниц также показались любопытные.
- Вот он!… Вот!…
Слова эти переходили из уст в уста, и они так совпадали с желаниями миссис Аркадии Стенфорт, что она воскликнула, как будто эти возгласы относились к ней:
- Наконец-то!
- Да нет же, сударыня, - в смущении проговорила горничная. - Это не вам кричат.
Да и в самом деле, - с какой стати толпа так горячо приветствовала бы человека, которого ожидала миссис Аркадия Стенфорт? С какой стати обратила бы она внимание на его прибытие?
Все головы в эту минуту были подняты к небу, все руки тянулись вверх, все взгляды устремлялись к северной части горизонта.
Не прославленный ли болид появился над городом? Не собрались ли горожане на площади, чтобы приветствовать его по пути следования?
Нет. В этот час болид проносился над другим полушарием. А кроме того, если бы он и в самом деле сейчас пронесся в пространстве, то при дневном свете не был бы виден простым глазом.
К кому же тогда относились приветствия толпы?
- Сударыня!… Воздушный шар! - воскликнула Берта. - Поглядите!… Вот он выплывает из-за колокольни Сент-Эндрью.
Медленно спускаясь из верхних слоев атмосферы, показался аэростат, встреченный бурными аплодисментами толпы. Но к чему эти аплодисменты? Разве подъем воздушного шара представлял какой-то особый интерес? И были ли у публики основания для подобной встречи?
Да, несомненно были.
Накануне вечером этот шар поднялся в воздух, унося в своей гондоле знаменитого аэронавта Уолтера Врагга с его помощником. И поднялся Врагг с тем, чтобы попытаться произвести в более благоприятных условиях наблюдения над болидом. Такова была причина волнения толпы, жаждавшей ознакомиться с результатами этой оригинальной затеи.
Само собой разумеется, что как только был решен вопрос о подъеме шара, мистер Дин Форсайт, к ужасу старухи Митс, попросил взять его с собой, и, как легко догадаться, он и тут столкнулся с доктором Гьюдельсоном. Доктор также, к великому ужасу миссис Гьюдельсон, претендовал на право участвовать в полете. Положение получалось довольно щекотливое, если принять во внимание, что воздухоплаватель мог взять с собой только одного пассажира. Между соперниками возникла бурная переписка со ссылками на свои права и преимущества. В конце концов оба они потерпели неудачу: Уолтер Врагг оказал предпочтение какому-то третьему лицу, якобы своему помощнику, без которого, по его словам, он не мог обойтись.
И вот сейчас легкий ветерок нес аэростат над Уостоном, где население собиралось устроить воздухоплавателям торжественную встречу.
Чуть подталкиваемый еле заметным бризом, воздушный шар медленно опускался и приземлился, наконец, в самом центре площади Конституции. Десятки рук ухватились за гондолу, из которой выскочили на землю Уолтер Врагг и его помощник.
Предоставив своему начальнику самому заниматься сложной операцией выпуска газа, помощник быстрыми шагами направился к сгоравшей от нетерпения миссис Аркадии Стенфорт.
- Я к вашим услугам, сударыня! - подходя к ней, произнес он с поклоном.
- В десять тридцать пять, - сухо ответила миссис Аркадия Стенфорт, указывая на циферблат городских часов.
- А встреча наша была назначена на десять тридцать. Знаю, - согласился вновь прибывший, почтительно склонив голову. - Прошу прощения. Аэростаты не всегда с достаточной точностью подчиняются нашей воле.
- Значит, я не ошиблась? Это вы летели на воздушном шаре с Уолтером Враггом?
- Да, я…
- Объясните ли вы мне…
- Все очень просто. Мне показалось оригинальным таким способом явиться к месту нашего свидания. Вот и все. Я приобрел, не жалея долларов, место в гондоле, заручившись обещанием Уолтера Врагга, что он спустит меня на площади ровно в десять тридцать. Думаю, что ему можно простить пятиминутное опоздание.
- Можно, раз вы все же здесь, - снисходительно согласилась миссис Аркадия Стенфорт. - Вы не изменили ваших намерений, надеюсь?
- Ни в какой мере.
- Вы попрежнему продолжаете считать, что мы поступаем благоразумно, отказываясь от совместной жизни?
- Да, я так думаю…
- Я тоже полагаю, что мы не созданы друг для друга.
- Совершенно с вами согласен.
- Я в полной мере признаю все ваши высокие качества, мистер Стенфорт…
- Я по достоинству ценю все ваши качества…
- Можно уважать друг друга и не любить. Уважение - еще не любовь. Оно не в силах сгладить столь резкое различие характеров.
- Золотые слова…
- Понятно… если б мы любили друг друга…
- Все сложилось бы по-иному.
- Но мы не любим друг друга…
- В этом не может быть сомнения…
- К сожалению, это так.
- Мы поженились, не зная хорошо друг друга, и нам пришлось испытать кое-какие разочарования… Ах, если б нам было дано оказать друг другу услугу, способную поразить воображение… дело, возможно, сложилось бы совсем иначе…
- К сожалению, нам это не было дано.
- Вам не пришлось пожертвовать своим состоянием, чтобы спасти меня от разорения…
- Я сделала бы это, мистер Стенфорт. Зато и вам не представилось случая спасти мне жизнь, рискуя вашей собственной.
- Я бы ни минуты не колебался, миссис Аркадия…
- Убеждена в этом… Но случай не представился. Чужими были мы друг другу, чужими и остались.
- До слез правильно…
- Нам казалось, что у нас одинаковые вкусы… по крайней мере во всем, касающемся путешествий.
