Обнажив свои клинки, он взмахнул ими и двинулся вперед. Тулан и Эфран разошлись в стороны, прикрывая Пелин с боков. Она сделала успокаивающий жест и вышла навстречу аппосийцу.

— Ваш враг не Аль-Аринаар, — сказала она.

— С чего ты взяла, — возразил аппосиец.

Последние пару шагов он пробежал, выставив перед собой клинки. Взмахнув ими, он вознамерился снести ей голову. Пелин поднырнула под удар, блокировала его руки своими, а коленом левой ноги врезала ему в пах. Аппосиец согнулся пополам. Когда же он, переводя дыхание, распрямился, она раскрытой ладонью ударила его в лоб, опрокидывая навзничь, а затем опустилась рядом с ним на одно колено, выхватив из ножен меч и приставив клинок к его горлу.

— У меня была очень тяжелая ночь, — сказала она. — Я устала, и мое терпение на исходе. Верни мне Метиана. Живым.

Аппосиец выпустил из рук оружие, умоляющим жестом выставив ладони перед собой. Тулан и Эфран встали перед двумя другими стражниками. Вокруг все замерли. Детишки во все глаза смотрели на них, позабыв о своих забавах. Пелин гибко выпрямилась и протянула руку поверженному противнику.

— Я — не враг тебе.

После недолгой заминки стражник принял ее руку и позволил поднять себя на ноги.

— Метиан? — с невероятным облегчением переспросил он. — Он внутри. Уверяю тебя, он жив и здоров и прекрасно себя чувствует.

— Хорошо. Отведи нас к нему.

Пелин тоже не смогла скрыть своего облегчения, хотя и пыталась напустить на себя равнодушный вид. Стражник, поеживаясь от близкого соседства с нею, повел их на территорию склада. Там было многолюдно. В самом центре склада горел большой костер, и по краям его, над углями, на треногах и рогульках висели несколько горшков всевозможных форм и размеров. Рядом какие-то ula и iad изготавливали копья и грубые стрелы.

Их догнали Тулан и Эфран в сопровождении двух стражников, и небольшая процессия приблизилась к группе из примерно сорока аппосийцев, стоявших или сидевших на земле вокруг одинокого рассказчика. Их появление заставило его оборвать свою байку. Собравшиеся повернулись к ним, обнажили оружие, и круг распался.

В середине его на бревне, подстелив плащ, восседал Метиан, держа в руках дымящуюся кружку. На нем были кожаные штаны, толстая шерстяная рубашка и короткая кожаная куртка. Типичная одежда лесоруба. Он был босиком, но рядом с бревном, на котором он сидел, стояла пара поношенных сапог.

Пелин улыбнулась и покачала головой.

— Они должны были убить тебя, — сказала она.

— Да, но Ллирон не настолько умна, как полагает. Трое из моих дочерей вышли замуж за аппосийцев. Вот это питье приготовил мне один из моих внуков. Гуарана и гвоздика. Замечательный напиток.

— Только тебе могло так повезти, — заметила Пелин. — Ты мог бы предупредить меня об этом вчера ночью.

— У Шорта повсюду глаза и уши, — отмахнулся Метиан.

Аппосийцы вокруг них расслабились, успокаиваясь. Метиан пришел им на выручку.

— Друзья мои, позвольте представить вам Пелин, архонта Аль-Аринаар, которая защищает нас от самих себя. А это — Тулан и Эфран. — Метиан окинул братьев долгим взглядом, но не стал ничего добавлять. — Прошу вас, опустите оружие. Давайте отметим это событие. Кстати, что с тобой случилось? Туали не было на месте или еще что-нибудь в этом роде? Или ты просто сбежала от них прямо в стручке, прыгая, как кузнечик?

Аппосийцы захохотали, опуская оружие. Пелин сунула свой меч в ножны. Стражник, стоявший у ворот, развернулся и зашагал обратно на свой пост.

— Сейчас им есть чем заняться и помимо меня, — ответила она. — Кроме того, ко мне пришла нежданная помощь. — Пелин выразительно приподняла брови.

Метиан кивнул.

— Прекрасный наряд, — заметил он.

— У тебя тоже. Что ты им рассказал?

— Правду. Теперь аппосийцы знают, что с кораблей высадились люди и готовятся уйти в лес.

— Хорошо, — сказала Пелин. — Кто здесь главный?

— Так уж получилось, что я. Меня зовут Болта.

Вперед вышел пожилой ula. Лицо его покрывала сеточка густых морщин, под глазами набрякли мешки, а кончики ушей обвисли. Волосы его оставались густыми, хотя и поседели, и лишь на макушке просвечивала плешь. Пелин несколько раз видела его в городе. Кажется, он был кем-то вроде финансиста или банкира. Скорее всего, половина здешних складов принадлежала ему.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, — сказала она. — Все, что рассказал вам Метиан — правда. В городе свирепствуют люди, которых за деньги наняли Ллирон и жрецы Аринденета. Они непременно захватят город по частям. Оставайтесь в лесу. Не вздумайте выходить оттуда, пока за вами не приду я или ТайГетен. Вы направляетесь к водопадам Катура-Фоллз?

Болта покачал головой.

— Не спеши. Мы не собираемся бежать сию же минуту; мы ждем подходящей возможности, если ты понимаешь, что я имею в виду. А укрыться мы намерены в Олбек-Райз.

— Хорошо. Мы можем обратиться к вам за помощью, если она нам понадобится?

Болта улыбнулся.

— Топором срубить человека легче, чем дерево.

— Да хранят вас Аппос и Инисс. Я этого не забуду. — Пелин обернулась к Метиану. — Где Якин?

Метиан кивнул.

— С ним все должно быть в порядке. Он умен, а гиалане не так раздражены и обозлены, как на то рассчитывает Ллирон.

— Он нам нужен.

— Я знаю, где они могут быть, — заверил ее Метиан.

И наклонился, чтобы надеть сапоги.

Но с Якином все было далеко не в порядке.

Вход в музей Хаусолиса украшала резная деревянная арка, под которой вымощенная каменными плитами дорожка вела к ступенькам, поднимавшимся к самым дверям здания, сделанным по образу и подобию ворот Тул-Кенерита. Гиалане выбрали музей в качестве свой опорной базы, поскольку он располагался в центре занятого ими района.

Якина привязали к арке за руки. Над ним висели скрещенные флаги, олицетворяющие капли дождя, падающие в подставленные ладони. Обнаженное тело Якина блестело от крови. По бокам стояли стражники-гиалане, не обращая на него никакого внимания. Но Якин уже давно не мог молить о чем-либо, если вообще когда-либо собирался. Пелин сразу же поняла, как его пытали и убили.

Надрезы. Их были сотни. Они покрывали все его тело, каждую его часть. Мелкие порезы и глубокие раны. Ему отрезали нос и оба уха. Срезали губы по всей длине. Кастрировали. Отрезали веки и соски. Его тело подверглось всем мыслимым и немыслимым унижениям. Последним надругательством стало то, что ему выкололи глаза.

Поведение, типичное для гиалан. Во всяком случае, таковым оно считалось раньше. Когда они приблизились, Метиан шагнул вперед и подошел к двум стражникам.

— Добро пожаловать, брат, — сказал один из них. — Хотя мое приветствие не распространяется на твоих спутников.

— В этом нет необходимости, — заверил его Метиан. — Настоящее церемониальное klosil. Пожалуй, вы очень этим гордитесь, а?

Стражник улыбнулся, глядя на тело Якина.

— Жаль, что тебя здесь не было. Видел бы ты, как он дергался и кричал. Взывал к своему богу. Наверное, недостаточно громко, как ты считаешь? А вон тот порез у него на лбу — моих рук дело. Вторая улыбка, правда?

— Не возражаешь, если я добавлю к ней свою собственную? — спросил Метиан.

Пелин напряглась. Стражник заулыбался во весь рот.

— Там хватит места для всех желающих.

Правой рукой из ножен, висевших у него на левом бедре, Метиан выхватил меч. Одним движением, не останавливаясь, он вонзил его в грудь стражнику и вскрыл ее, распоров рубашку, горло и развалив напополам нижнюю челюсть.

Одно долгое мгновение стражник ошеломленно смотрел на Метиана, а потом попытался схватиться руками за шею и рухнул на землю. Тело его содрогнулось несколько раз в предсмертной агонии, и все было кончено. Метиан приставил лезвие меча к горлу второго стражника, который даже не успел схватиться за свое дрянное копьецо.

— Гиал призывает мстить таким, как ты. Шорт услышал ее, и твоей душонке уготовано место в чистилище. Вот этот эльф. Вот этот славный молодой сефанин, которого вы зверски убили, был моим другом. Перережь веревки и опусти его на землю. Осторожно, с глубоким уважением и почтением. А если ты его уронишь, я уроню тебя.